На пути к Академии - Азимов Айзек - Страница 82

– Мало чего добилась. И потом, о каком впечатлении ты говоришь? Он просто счел меня хорошенькой.

– Ты не хорошенькая, – пробормотал Селдон. – Ты красивая. Очень красивая.

– Ну, дед, и что же мы теперь будем делать? – спросила Ванда. – Столько лет труда, и теперь психоистория погибнет?

– Знаешь, – успокаивал Селдон, – я думаю, в этом есть какая-то неизбежность. Я уже почти сорок лет предсказываю гибель Империи, и теперь, когда Империя гибнет, психоистория гибнет вместе с ней.

– Но психоистория спасет Империю – хотя бы частично.

– Знаю. Но я не могу заставить ее помочь.

– Значит, будешь смотреть, как она гибнет?

Селдон покачал головой.

– Попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, но что я буду делать для этого, честно тебе скажу – не знаю.

– А я буду практиковаться, – заявила Ванда. – Должен же быть какой-то способ усилить мои «толчки», чтобы получалось легче и точнее заставлять людей делать то, что я хочу.

– Как бы я хотел, чтобы у тебя получилось!

– А ты что будешь делать, дедушка?

– Да ничего особенного. Знаешь, пару дней назад, когда я шел к Главному Библиотекарю, я заметил троих молодых людей – они сидели у галактографа и спорили о психоистории. Один из них меня почему-то сильно заинтересовал. Я попросил его встретиться со мной, и он согласился. Сегодня я встречаюсь с ним в библиотечном кабинете.

– Хочешь предложить ему работу?

– Хотел бы… но денег нет. Однако потолковать с ним не мешает. Что я теряю, в конце концов?

Молодой человек явился точно в назначенное время – ровно в 4 т. с. в. (по тренторианскому стандартному времени), и Селдон довольно улыбнулся. Он любил пунктуальных людей. Он оперся ладонями о крышку письменного стола и уже собирался было встать, чтобы поздороваться с гостем, но молодой человек поспешил сказать:

– Прошу вас, профессор, не вставайте. Я знаю, у вас больная нога.

– Спасибо, молодой человек, – улыбнулся Селдон. – Однако это не значит, что вы не можете сесть. Прошу вас, садитесь.

Молодой человек сиял куртку и сел.

– Вы уж простите меня… – сказал Селдон, – но тогда, когда мы впервые встретились и я договорился с вами о свидании, я даже не удосужился спросить, как вас зовут.

– Стеттин Пальвер, – представился молодой человек.

– А-га, Пальвер… Пальвер… Что-то очень знакомое…

– Так и должно быть, профессор, Мой дед частенько хвастался, что был знаком с вами.

– Ваш дед? Ну, точно! Джорамис Пальвер. Он был на два года моложе меня, вроде бы, Я все пытался уговорить его поработать над психоисторией, а он упорно отказывался. Он твердил, что никогда не сумеет так хорошо выучить математику. Очень жаль! Как его дела, кстати говоря?

Пальвер опустил голову.

– Как дела? Он пошел по тому пути, по которому уходят из жизни старики. Он умер.

Селдон нахмурился. На два года моложе – и умер. Старый друг! Как же они ухитрились так разойтись, что он даже не слышал о его смерти?

– Мои соболезнования. Простите меня, – тихо проговорил Селдон.

– Он прожил интересную жизнь, – сказал молодой человек.

– Ну а вы, молодой человек, где учились?

– В университете Лангано.

– Лангано? – сдвинул брови Селдон. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь это не на Тренторе, верно?

– Нет. Мне как раз хотелось поступить в провинциальный университет. На Тренторе, как вы, конечно, знаете, университеты переполнены. А мне хотелось отыскать местечко, где бы я мог спокойно заниматься.

– И что же вы изучали?

– Да ничего такого… Историю. Не та наука, с помощью которой теперь можно прилично устроиться.

(Еще удар да посильнее прежнего – Дорс Венабили была историком.)

– Но вы вернулись на Трентор – почему? – полюбопытствовал Селдон.

– Деньги. Работа.

– Вы работаете по специальности?

Пальвер рассмеялся.

– Что вы! Вожу зверскую машину. Смесь тягача и бульдозера. Какое там – по специальности!

Селдон с завистью посмотрел на Пальвера. Под тонкой тканью рубашки хорошо были видны его тугие мускулы. Отличное телосложение!

– Давайте я угадаю… когда вы учились в университете, вы были в команде по боксу.

– Кто, я? Никогда. Я борец.

– Борец! – радостно воскликнул Селдон. – Вы с Геликона?

– Для того чтобы быть хорошим борцом, вовсе не обязательно быть родом с Геликона, профессор.

«Не надо-то оно может, и не надо, – подумал про себя Селдон, – но только лучшие борцы – с Геликона». Но вслух эту мысль не высказал.

– Ну, что ж… ваш дед отказался со мной работать. А вы?

– Что – психоисторией заниматься?

– Я слышал ваш разговор с товарищами, и мне показалось, что вы рассуждаете о психоистории со знанием дела. Ну, так хотите поработать у меня?

– Я же сказал, профессор, работа у меня есть.

– Смесь тягача с бульдозером. Ну-ну.

– Мне хорошо платят.

– Деньги – это еще не все.

– Но кое-что. А вы, как я понимаю, много мне не заплатите. Я уверен – деньгами вы не богаты.

– Почему вы так говорите?

– Так – догадываюсь, и все. Что, разве я ошибаюсь?

Селдон крепко сжал губы, помолчал и сказал:

– Нет, вы не ошибаетесь, и я не смогу вам много платить. Прошу прощения. Видимо, нашей приятной беседе конец.

– Погодите, погодите, погодите! – Пальвер вскинул руки кверху. – Не так быстро! Мы говорили о психоистории. Если я буду работать с вами, вы научите меня психоистории, да?

– Безусловно.

– В таком случае, действительно не в деньгах счастье. Давайте вот как договоримся. Вы меня научите всему, чему сумеете, и платить будете столько, сколько сможете, а я уж как-нибудь выкручусь. Идет?

– Идет, – улыбнулся Селдон. – И вот еще что.

– Да?

– За последнее время на меня дважды нападали. В первый раз мне на помощь подоспел сын, но потом он улетел на Сантаннию. Во второй раз я отбился с помощью своей палки. Отбиться мне удалось, но меня арестовали, я вынужден был выдержать допрос у судьи – меня обвиняли ни много ни мало, в хулиганстве и избиении…

– Почему на вас нападали? – поинтересовался Пальвер.

– Я пользуюсь печальной известностью. Я так давно предсказываю упадок Империи, что теперь, когда он наступил, меня же в нем и винят.

– Ясно. И что же вы хотите этим сказать?

– Я хочу попросить вас стать моим телохранителем. Вы молоды, сильны, а главное, владеете приемами борьбы. Мне именно такой телохранитель нужен.

– Думаю, мы договоримся, – улыбаясь, кивнул Пальвер.

– Полюбуйтесь, Стеттин, – сказал Селдон во время прогулки ранним вечером в жилом районе в окрестностях Стрилинга и указал на кучу мусора – всяких огрызков и объедков, брошенных из окон автомобилей или неаккуратными пешеходами. – В прежние времена вы бы ни за что такого на улицах Трентора не увидели. Офицеры службы безопасности беспощадно штрафовали за такое, а муниципальные уборщики следили за чистотой круглые сутки. Но самое главное, ни один тренторианец даже не подумал бы бросить на тротуар мусор, Трентор был нашим общим домом, и мы гордились им. А теперь, – грустно вздохнул Селдон, – все… – И недоговорил. – Эй, послушайте, молодой человек! – окликнул Селдон прохожего, только что прошедшего мимо, и бросившего обертку от какой-то еды прямо на тротуар, – Подберите бумагу и бросьте, куда положено.

Парень осклабился, но и не подумал наклониться за бумагой.

– Сам подбери! – фыркнул он и как ни в чем не бывало пошел дальше.

– Еще один признак загнивания общества, предсказанный вашей психоисторией, профессор Селдон, – отметил Пальвер.

– Да, Стеттин, все в Империи разваливается потихоньку. На самом деле, все просто раздавлено, размозжено – снова не собрать, не склеить. Равнодушие, упадок, небрежность – все сыграло свою разрушительную роль в уничтожении некогда процветавшей Империи. А. что будет вместо нее? Почему…

Селдон оборвал себя на полуслове, удивленный тем, что Пальвер его не слушает, а внимательно, настороженно смотрит куда-то в сторону.