Шотландец в Америке - Поттер Патриция - Страница 8

Воздуха! Ей просто необходим свежий воздух. Габриэль соскользнула с койки и пошла к выходу. Надо было пройти мимо игроков в покер. Она сдвинула шляпу на самый нос и глядела прямо на дверь, избегая вида полуобнаженных тел.

— Куда это ты направляешься, парень? — спросил один из игроков, которые устроились прямо на полу между койками. — Сыграешь с нами?

Габриэль замедлила шаг, покосилась на карты. Соблазн был велик. По блеску глаз игроков видно было, что они будут рады неумелому новичку… а она могла бы сильно удивить их. Когда она была маленькой девочкой и во время спектакля ожидала родителей, рабочие сцены учили ее играть в карты. Потом она совершенствовала свое умение в ожидании собственных выходов… но, напомнила себе Габриэль, сейчас она выступает в роли бедного, несчастного сироты без гроша за душой, у которого не может быть ни денег, ни опыта в игре.

— Денег нет, — отрезала она.

— Мы возьмем что-нибудь взамен.

— Черта с два, — возразил другой игрок.

Неожиданно рядом с Габриэль возник Дрю Камерон. Он, кажется, продолжал играть роль самозваного покровителя, и в глазах у него вновь читалось веселое удивление. Девушка еще не поняла, что скрывалось за этой якобы добротой шотландца — просто желание незло подшутить или нечто более зловещее. Может быть, ему нравится играть с человеком, как кошка с мышью, прежде чем одним прыжком прикончить жертву?

Наверное, поэтому при виде Камерона ее бросает то в жар, то в холод и сердце начинает быстрее биться. Наверное, это просто недоброе предчувствие — и ничего более. Габриэль надеялась всей душой, что это именно так.

— Мне надо присмотреть за лошадью, — сказала она и храбро пошла к выходу, стараясь не наткнуться на сидящих игроков.

— За этой клячей? — рассмеялся один из них. — Да это сплошная проруха! Годится только на мясо.

За то короткое время, что Габриэль пробыла на Западе, она многому научилась и, кстати, узнала, что назвать чью-либо лошадь годной лишь на мясо — величайшее оскорбление. Девушка разозлилась не на шутку.

— Порожняя телега, — сказала она, многозначительно взглянув на своего противника, — грохочет громче всех.

— Вот те на! Он ведь о тебе говорит, Хэнк, — удивился незнакомый погонщик.

Шотландец усмехнулся. Хэнк резко обернулся к нему.

— На твоем месте я бы не скалился. Ты и сам не больно-то ловок.

Габриэль опасливо продвинулась к двери, но Хэнк ее остановил.

— Бьюсь об заклад, что твоя кляча не протянет и недели.

— Она протянет столько же, сколько ты, — отрезала Габриэль. — А на заклад мне нечего поставить. Погонщик пожал плечами:

— Свою шляпу.

Девушка заколебалась. Именно шляпа в первую очередь придавала ей чувство защищенности… но, купив Билли, Габриэль считала себя ответственной за него. Она верила, что ее любовь и усилия будут вознаграждены. Билли кротко сносил ее неопытность. Он безропотно терпел, когда она неловко плюхалась в седло. У Билли было и мужество, и доброе сердце.

— А что ставишь ты?

Погонщик ухмыльнулся.

— Свою шляпу.

Сосед толкнул его локтем в бок.

— Две самые страшенные шляпы, какие я видел в жизни.

Габриэль была с ним полностью согласна и только не могла понять, с какой стати понадобилась Хэнку ее шляпа. А может, все-таки побиться об заклад? Ей предстояло жить бок о бок с этими людьми столько времени, сколько потребуется для выполнения плана… и надо бы с ними подружиться.

Но не ценой разоблачения. Ведь если выяснится, что она женщина, ее не возьмут на перегон. Это ей было отлично известно из дешевых бульварных романов.

— Нет, мне больше нравится моя собственная, — наконец сказала Габриэль хрипловатым грубым голосом, который уже стал для нее привычным. — Может, в другой раз.

Сосед Хэнка ухмыльнулся.

— А я бы глянул хоть глазком, как бы вы поменялись шляпами! Меня зовут Сэнди. А этот сварливый малый — Хэнк Флэниган. Он такой упрямый, что если его бросить в реку — поплывет против течения.

Впервые за долгое время Габриэль улыбнулась, Сэнди был приятным дружелюбным парнем. Она взглянула на шотландца — тот пристально смотрел на нее, и у девушки вдруг возникло неприятное ощущение, будто он видит ее насквозь и ни ее многочисленные одежды, ни маска, которую она с таким трудом себе придумала, не могут ему помешать.

Габриэль перевела взгляд на дружелюбного Сэнди, потом на остальных. То были случайные люди: белые, черные, мексиканцы, даже один индеец-метис. Возраст погонщиков колебался от шестнадцати до сорока с лишним, большинству, однако, было двадцать с небольшим.

Свое имя Габриэль им уже назвала и теперь просто кивнула.

— Хорошо, что ты пойдешь с нами, — сказал Сэнди.

— Гм, — пробурчал сварливый Хэнк. — Да ему как ковбою — грош цена. Одно слово — шкет, — Вот и пусть будет Шкет, — согласился третий. Раздался громкий смех, теперь уже добродушный, и Габриэль заставила себя улыбнуться. За последние несколько часов она уяснила, что кличка есть у каждого. Могло быть и похуже.

Она снова взглянула на Дрю Камерона — тот по-прежнему внимательно рассматривал ее. Под его острым испытующим взглядом девушка чувствовала себя неловко. Шотландец выделялся из толпы погонщиков так же резко, как она сама.

Вот только кто он такой?

— Давай, Скотти, сыграй с нами, — предложил один из погонщиков.

— Ладно, — согласился шотландец, и в глазах его вновь заплясали смешинки.

Только это был не тот смех, которым приветствуют друзей. Скорее уж Камерон смеялся над собой, а может быть, над жизнью вообще.

И вдруг Габриэль поняла. Его внешняя беззаботность и беспечность притворны. Это просто личина — он внушает окружающим, что не опасен, что он свой. И погонщики, даже язвительный Джейк, явно не принимают его всерьез. Это их ошибка. Большая ошибка.

Габриэль не знала, кто и каков на самом деле Дрю Камерон, но беззаботным и беспечным он не был. И снова ее бросило в дрожь. В самом ли деле он просто неприкаянный бродяга-шотландец? Или же человек более сложный и опасный? В том, что Камерон человек сложный, сомневаться не приходилось. Но вот опасный ли? Неожиданно Габриэль поняла, что очень бы хотела ответить отрицательно на этот вопрос. Она резко развернулась и поспешила к выходу, а позади раздался громкий мужской смех.* * * В эту ночь паренек не вернулся в барак. Непонятно почему, но Дрю Камерона это обеспокоило. Может быть, парнишка в конце концов счел общество погонщиков слишком грубым и под малоубедительным предлогом — спасти свою лошадь — уехал?

В том, что этот юнец чувствует себя здесь неловко, — сомнений не было. Дрю тоже не считал спальный барак раем, но, когда он жил в доме Кингсли, не раз слышал по этому поводу множество ядовитых замечаний. Он понимал, что в его интересах ладить с другими работниками. В таком долгом и опасном переходе наживать врагов слишком рискованно.

Кроме того, кочуя много лет из одного города в другой, останавливаясь в самых разных тавернах и гостиницах, он научился спать где угодно и почти с кем угодно.

Даже в свои детские и юношеские годы он не знал, что такое дом. Отец его терпеть не мог, и даже на летние и рождественские каникулы Дрю домой не приезжал. Зато он умел так очаровать и преподавателей, и однокашников, что они приглашали его к себе, поэтому он редко оставался на каникулах в одиночестве, а в результате научился приспосабливаться к разным местам и самым разным людям. Короче говоря, стал хамелеоном.

И теперь Дрю надеялся, что этот его талант поможет завоевать расположение погонщиков Кингсли. Несколько попыток подружиться он уже сделал. Он и впредь намеревался без обиды принимать их шутки и насмешки. И он приложит все силы, чтобы заслужить уважение этих людей.

Тем временем Дрю многому научился, и синяки не были слишком высокой ценой за приобретенный опыт. Он даже получал удовольствие от физического труда и предельного напряжения всех сил. Вчерашнее падение с лошади было унизительно, ушибы болели до сих пор, но Дрю был достаточно искусным наездником и не сомневался, что в конце концов заставит ковбоев забыть об этой неудаче.