Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 42

Изменить размер шрифта:

Сонет опечаленной любви

Перевод Риммы Казаковой

Зачем искать тебя в тебе, когда —

во мне ты от начала и вовек.

Едва надламываю стебли век —

мы вместе, и душа собой горда.

Ту, что во мне, я, кроме немоты,

от подлинной ничем не отличу.

Тогда за что сражаться я хочу?

О чем вздыхаю, коль со мною ты?

Взлетает цапля над простором вод,

где отраженья-корня больше нет.

Вода теперь сама — как небосвод.

Она глядит смятенно птице вслед.

Вот так и я, пока ты вправду рядом,

неверящим с тобой встречаюсь взглядом.

Сын твой, индеец…

Перевод Риммы Казаковой

Из прозрачных глубин

ты выходишь к солнцу, человек,

жажда, дыханье,

безмолвие статуи.

Твой невесомый лик пробуждает

все вокруг.

Бегут молодые твои облака.

Мимо тебя

непрерывно текут века,

недоступно сливаясь

с одинокой далекостью неба.

Кто твой сон раздробил?

Ты проснулся

уже в движенье, и с этих пор

из потока, впадающего в водоем,

ты выходишь — задумчивый и босой.

Ты идешь не спеша

певучим простором

своей флейты, давая время

и влагу деснам

борозд, чтобы сберечь

зеленые зубы

посевов. Музыка мотыги

шагает рядом

то впадинам эха и прялок.

Тот, кто живет, как ты,

умирает смертью растений

и оставляет землю, сдобренную мечтой.

За тобой гонится марево моря,

но не догонит. О соленом море

нет ничего в твоей истории.

Только о пресных морях.

Спрессованное одиночество твоего пекла

заставило меня задуматься о тебе.

Стал ли ты статуей моего ожиданья?

Кто придет завтра?

Позволь мне спросить об этом: о твоем сыне,

изменчивом, как музыка реки,

влажном, как ложе озера,

несущем улыбку и бесконечность.

О твоем сыне, индеец!

Индейская мудрость

Перевод Риммы Казаковой

Тебя нашли позади твоей тени.

Закат за твоей спиной —

вот причина твоего пораженья.

Если солнце — в твоей груди,

если ноги и голову оно золотит,

ты неподвластен ни людям,

ни богам, ни стихии.

А поверженный, ты видишь, не глядя,

слышишь, не слушая, чувствуешь, не ощущая,

разговариваешь безмолвно,

осужденный на молчание,

кровь твоих ран — твой вопль.

Какие травы укрыли

твое дыханье тинахи, наполненной водой?

Ты кладешь свое утро в золу

и ворошишь его среди перьев

окоченевших птиц, что поют

в ожидании твоего смеха. Не гримасы. Смеха.

Ох! Того невозвратного белозубого смеха.

Солнце опять войдет в твое горло,

в твое сердце, в твое лицо,

прежде чем нависнет ночная мгла

над твоим народом,

и такими человечьими будут крик, прыжок,

сон, любовь и пища.

Сегодня есть ты, а завтра

тебя сменит такой же, как ты.

Ни торопливости, ни нетерпенья.

Неиссякаем род людской.

Вот тут была долина, а сегодня — гора.

Там был холм, а нынче — ущелье.

Окаменевшее море стало хребтом,

а застывшая молния — озером.

Пережить все перемены — вот твое назначенье.

Ни торопливости, ни нетерпенья. Неиссякаем род людской.

Живой Неруда

Перевод М. Ваксмахера

Дележ добычи в Гватемале.

Предательство бананового войска.

К твоей, поэт, груди своим усталым лбом

прижался мой народ,

когда во рту его иссяк

прохладный привкус неба,

когда соленый ливень

его лицо омыл.

Шел пятьдесят четвертый год

столетья нашего,

и ты, поэт, безмерно чуткий

к страданьям человеческим,

постиг в то лето душу

измученной тропической страны,

залитой кровью

рабочих.

Сегодня доблесть Чили

затоптана солдатским сапогом.

Погромы, казни.

И сердца благородного

биенье.

Да, сердце бьется — значит, жив Альенде.

Оно стучит — я, значат, жав Неруда!

Мы не отступим.

Ваш пример

идет от сердца к сердцу

дорогою не траура, а молний.

Неруда будет петь всегда,

его стихам рождаться бесконечно,

взвиваться ввысь,

как чайкам в клочьях пены.

Кто утверждать посмеет, что ты умер?

Я говорю,

я снова повторяю,

что ты ЖИВОЙ.

Твой голос отвечает

зóву Чили.

Октябрь 1973

СЕСАР БРАНЬЯС[123]

Пустая земля

Перевод Б. Слуцкого

Ангелы, скажите мне, ангелы,

сгинули вы куда?

Не встречаются ангелы

на земле никогда.

Матросы, вы, матросы,

в чьих глазах отразилась

голубизна морей!

Где же те матросы,

что не вернулись с морей?

Раскройте солдатскую тайну!

Куда солдаты ушли?

Неужто кончились войны?

Ведь мира нет на земле!

Может быть, есть мечтатели

с челом, озаренным луною,

с жасмином, растерзанным в сердце?

Может быть, есть влюбленные,

а может быть, у влюбленных

губы — кровавая рана

и на снежном ложе

или на огненном ложе

жертвы они приносят

любви?

Может быть, есть святые,

сердце в руках несущие,

жгущие себя факелами

безумцы, представляющие

на земле мир иной.

Разве земля не пустая?

Разве есть надежда!

Где они, дни золотые?

Где он, мир иной?

Земля вертится, вертится

у ней, пространства пленницы,

ни радости, ни ясности,

земля вертится, вертится,

она пустая — скорлупка,

и что ей мир иной?