Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 30

Изменить размер шрифта:

Ласточка

Ласточка за окном напевает:

— Я день прожила без пользы… —

Ласточка, моя песня печальней:

жизнь прожита без пользы…

Рондо в жокей-клубе

Лошадки бегут гуськом,

мы — лошади — пьем и жуем…

Твоя красота, Эсмералда, —

заноза в сердце моем.

Лошадки бегут гуськом,

мы — лошади — пьем и жуем…

Повсюду солнце, но сердце

объято мраком и сном!

Лошадки бегут гуськом,

мы — лошади — пьем и жуем…

Альфонсо Рейес уедет,

а прочие — нипочем…

Лошадки бегут гуськом,

мы — лошади — пьем и жуем…

Италия озверела,

в Европе сущий содом.

Лошадки бегут гуськом,

мы — лошади — пьем и жуем…

Бразилия политиканствует.

Поэзию съели живьем.

На улице столько света,

повсюду свет, Эсмералда,

но мрачно на сердце моем!

Мгновение в кафе

Когда мимо проехал катафалк,

сидевшие в кафе люди

машинально сняли шапки,

рассеянно приветствуя мертвого,

они были заняты жизнью,

растворенные в жизни,

надеясь на жизнь.

И лишь один из них широко распахнул руки,

глядя вслед медленной процессии.

Он-то знал, что жизнь —

неостановимое яростное клокотание,

что жизнь — предательница,

и он приветствовал вечную материю,

навсегда освободившуюся от умершей души.

ОСВАЛД ДЕ АНДРАДЕ[89]

Перевод М. Самаева

Землеописание

В ее очертаниях изящество арфы.

Граничит она с вершинами Анд

и отрогами Перу,

которые так надменно возносятся над землей,

что даже птицы с трудом их одолевают.

Ноктюрн

Там, эа окнами, все еще лунно,

и поезд расчеркивает Бразилию,

точно меридиан.

РАУЛ БОПП[90]

Негр

Перевод М. Самаева

Скорбит в крови твоей голос

неведомого происхожденья.

Сумрак лесной сохранит

тайну твоих корней.

Твоя история высечена бичами

на спинах гранитных.

Однажды тебя впихнут

в брюхо черного корабля…

И после: ночами, долгими,

томительными ночами

шум моря будет тебе казаться

стоном, тот страшный трюм

распиравшим.

Море — брат твоей расы.

Потом, на многие годы, —

клин земли или трюм корабля,

конура для черных рабов

и стон в железном ошейнике.

МАРИО ДЕ АНДРАДЕ[91]

Перевод П. Грушко

Негритянке

Не знаю, какой древний дух

распорядился мной и тобой…

Луна побелила манго

там, где слились тишина

и прибой.

Ты — словно тень

из свиты подростка-царицы.

И взгляд мой от слез серебрится.

Ты из звезд, любимая,

из осколков звезды!

В манговой роще твое молчанье

отяжеляет плоды.

Ты так нежна.

Твои нежные губы

бродят по моему лицу,

запечатывают мой взгляд.

Закат…

Нежная темень

течет от тебя,

растворяясь во мне.

Так — во сне…

Я думал —

грубы твои губы,

а ты учишь меня в темноте

чистоте.

Утро

Розов был сад у подножия солнца,

и лесной ветерок, прилетевший из Жарагуá,

овевал все вокруг дыханием влаги,

шумел, ворочался, радуясь городскому утру.

Все было чисто, как напев флейты,

можно было поцеловать землю — ни муравьев, ни сора:

губы коснулись бы хрусталя.

Безмолвие севера, неземная прозрачность!

Тени цеплялись за ветви деревьев,

точно грузные ленивцы.

Солнце заняло все скамьи, загорало.

Покой в саду был таким древним,

а прохлада пахла рукой, подержавшей лимов.

Было так тихо и так покойно,

что мне захотелось… Не любви, нет…

А чтобы рядом со мной гуляли…

Ну, скажем… Ленин, Луис Карлос Престес[92], Ганди…

Кто-то из им подобных!..

В нежности почти иссякшего утра

я бы сказал им: присядьте…

И рассказал бы о наших рыбах,

описал бы Оуро-Прето, предместье Витории,

остров Маражó, что сделало бы праздничными

лица этих человечьих стихий.

Сорок лет

Вся жизнь моя, взглянуть со стороны, —

сплошное счастье без единой тени.

Но так ли это? Разве не в сравненье

с бедой мы радость познавать должны?

Всё ложь, я знаю. Всё пустые сны…

Но как удобно в этом сновиденье!

Да, жизнь моя — цепочка наслаждений!

За эту ложь мне не избыть вины.

И все же к старости, перед чертою

меж полнотой земной и пустотою,

ужасно понимать, что жизнь лгала.

Так пусть не завершится жизнь кончиной,

пусть длится сон, и мнится смерть — невинной

забавою, какою жизнь была.