Лишь время покажет - Арчер Джеффри - Страница 71

Не знаю, настанет ли день, когда я не протяну руку в надежде найти тебя рядом, и смогу ли когда-нибудь уснуть, не прошептав напоследок твое имя.

Я бы с радостью пожертвовала остатком жизни, чтобы провести с тобой еще один год так же, как мы разделили минувший, и ни один закон, будь он придуман Богом или человеком, не сможет этого изменить. Я по-прежнему молюсь о дне, когда мы сможем соединиться перед лицом того же Господа и тех же людей, но до того, милый, я навсегда останусь твоей любящей женой во всем, кроме имени.

Эмма

49

Когда Гарри собрался с духом, чтобы распечатать бессчетные письма, усеявшие пол, он наткнулся на послание из Лондона, от секретарши Смоленого Джека.

Площадь Сохо

Лондон

2 августа 1939 года, среда

Уважаемый мистер Клифтон!

Возможно, Вы получите это письмо, только вернувшись из Шотландии по окончании своего медового месяца, но я хотела узнать, не остался ли капитан Таррант в Оксфорде после свадьбы. Он не появился в кабинете в понедельник утром, и с тех пор его никто не видел, а потому я решила справиться, не знаете ли Вы, как с ним связаться.

С нетерпением жду Вашего ответа.

Искренне Ваша,

Филлис Уотсон

Очевидно, Смоленый Джек забыл уведомить мисс Уотсон, что собрался провести несколько дней с сэром Уолтером в Бристоле, чтобы всем стало ясно: хотя он прервал свадьбу и вышел из совета директоров его компании, они остаются близкими друзьями. Поскольку второго письма от мисс Уотсон среди невскрытой почты не обнаружилось, Гарри предположил, что Смоленый Джек, должно быть, вернулся в Лондон.

Юноша провел целое утро, отвечая на письма; множество добрых людей выражало ему сочувствие — и не их вина, что они напоминали ему о несчастье. Внезапно Гарри решил убраться как можно дальше от Оксфорда. Он взял трубку и сказал телефонистке, что хочет поговорить с Лондоном. Полчаса спустя она перезвонила и сообщила, что номер постоянно занят. Он попробовал связаться с сэром Уолтером в Баррингтон-холле, но там никто не брал трубку. Разочарованный неудачей, Гарри последовал одной из максим Смоленого: «Поднимай-ка задницу и займись чем-нибудь полезным».

Он схватил чемодан, собранный для медового месяца в Шотландии, прогулялся до сторожки и сообщил привратнику, что уезжает в Лондон и не вернется до начала триместра.

— Если Джайлз Баррингтон спросит, где я, — добавил он, — пожалуйста, скажите ему, что я уехал поработать на Старого Джека.

— Старый Джек, — повторил вахтер, записывая имя на клочке бумаги.

В поезде, по дороге до Паддингтона, Гарри прочел в «Таймс» о последних коммюнике, которыми обменивались Министерство иностранных дел в Лондоне и Имперское министерство в Берлине. Ему начинало казаться, что мистер Чемберлен остался единственным, кто еще верил в возможность мира. По прогнозу «Таймс», Британия должна была вступить в войну через считаные дни, а премьер-министру не удержаться в своем кресле, если немцы, не обратив внимания на его ультиматум, вторгнутся в Польшу.

Далее «Громовержец» предполагал, что в случае такого развития событий придется сформировать коалиционное правительство, которое возглавит министр иностранных дел лорд Галифакс (надежные руки), а не Уинстон Черчилль (непредсказуемый и вспыльчивый). Несмотря на откровенную неприязнь газеты к Черчиллю, Гарри считал, что в данный исторический период Британии нужны не «надежные руки», а буян, способный унять буяна.

Когда Гарри сошел с поезда в Паддингтоне, он окунулся в разноцветный поток людей в армейской форме, хлынувший на него со всех сторон. Он уже решил, в какие войска вступит, как только будет объявлена война. Мрачная мысль пришла ему в голову, когда он садился на автобус до площади Пиккадилли: если он погибнет, служа своей стране, это решит все затруднения семьи Баррингтон — кроме одного.

Автобус добрался до места назначения. Гарри вышел и начал пробираться меж клоунов, ходячей рекламы цирка Уэст-Энда, по задворкам театров, держась подальше от ресторанов и непомерно дорогих ночных клубов, где, похоже, не обращали никакого внимания на дыхание войны. Очередь бездомных иммигрантов, входивших и выходивших из здания на площади Сохо, сделалась еще длиннее и грязнее, чем в первый приезд Гарри. И снова, пока он поднимался по лестнице, некоторые беженцы расступались в стороны, предполагая в нем местного служащего. Он надеялся, что за час им и станет.

Добравшись до четвертого этажа, Гарри направился прямиком к кабинету мисс Уотсон. Когда он вошел, она заполняла бланки, занимаясь поисками жилья и выдачей отчаявшимся людям проездных и небольших сумм наличными. Ее лицо озарилось радостью, стоило ей увидеть Гарри.

— Пожалуйста, скажите мне, что капитан Таррант с вами, — произнесла она с ходу.

— Нет, его со мной нет, — ответил Гарри. — Я думал, что он уже вернулся в Лондон, потому и приехал. Я решил, что вам пригодится лишняя пара рук.

— Это очень мило с вашей стороны, Гарри, — отозвалась она, — но самое полезное, что вы можете сейчас для меня сделать, — это найти капитана Тарранта. Без него здесь все идет кувырком.

— По моим последним сведениям, он гостил у сэра Уолтера Баррингтона в Глостере, — припомнил Гарри, — но это было по меньшей мере две недели назад.

— Мы его не видели с того дня, как он уехал в Оксфорд на вашу свадьбу, — сказала мисс Уотсон, одновременно пытаясь успокоить очередную пару беженцев, ни слова не понимавших по-английски.

— А на квартиру ему звонили?

— У него нет телефона. А за последние две недели я и у себя-то дома почти не бывала, — призналась секретарша, кивнув на очередь, тянувшуюся, насколько хватало глаз.

— Почему бы мне не начать с квартиры, а потом доложить вам?

— А вы возьметесь? — обрадовалась мисс Уотсон.

Две маленькие девочки разревелись.

— Не плачьте, все будет хорошо, — утешила она детей, присев на корточки и обняв их.

— Где он живет? — спросил Гарри.

— Номер двадцать три, дом принца Эдуарда, Ламбет-уок. На одиннадцатом автобусе доедете до Ламбета, а дальше спросите. И спасибо вам, Гарри.

Юноша повернулся и направился к лестнице. Он думал о том, что тут явно что-то не так. Смоленый Джек ни за что не бросил бы пост, не сказав секретарю причины.

— Я забыла спросить, — крикнула ему вслед мисс Уотсон, — как прошел ваш медовый месяц?

Гарри решил, что отошел уже достаточно далеко, чтобы не расслышать.

Вернувшись на площадь Пиккадилли, он сел в двухэтажный автобус, битком набитый солдатами. Тот проехал к Уайт-холлу, полному чиновников, и дальше, через Парламентскую площадь, где огромная толпа зевак ждала хоть каких-то новостей из палаты общин. Затем автобус пересек мост Ламбет и остановился на набережной Альберта, где Гарри и вышел.

Разносчик газет, выкрикивавший: «Британия ожидает ответа Гитлера!» — сообщил Гарри, что тому нужен второй поворот налево, а затем третий направо.

— Я думал, все знают, где находится Ламбет-уок, — добавил он вслед.

Гарри перешел на бег, словно за ним гнались, и не останавливался, пока не добрался до многоквартирного дома, настолько обветшавшего, что оставалось лишь гадать, в честь которого принца Эдуарда его назвали. Юноша толкнул дверь, чьим петлям уже недолго было скрипеть, и быстро взбежал по лестнице, ловко минуя кучи мусора, который не убирали уже много дней.

Поднявшись на третий этаж, он остановился перед квартирой номер двадцать три и решительно постучал в дверь, но ответа не последовало. Он постучал еще раз, уже громче, но снова без толку. Тогда Гарри сбежал вниз по лестнице в поисках кого-нибудь, кто работал бы в этом здании, и обнаружил в подвале древнего старика, развалившегося в еще более древнем кресле, покуривавшего самокрутку и листавшего «Дейли миррор».

— Давно ли вы видели капитана Тарранта? — спросил юноша.