Лишь время покажет - Арчер Джеффри - Страница 53

Джайлз надеялся возглавить в выпускном классе первую крикетную команду, а Гарри рассчитывал добиться главной роли в школьной пьесе. Услышав это, доктор Пейджет только поднял брови, хотя «Ромео и Джульетта» в этом году входила в оксфордский список обязательного чтения.

— Только постарайтесь больше ни на что не подряжаться, — твердо порекомендовал он.

Гарри неохотно отказался от хора, чем освободил для учебы еще два вечера в неделю. Однако оставалось занятие, от которого не мог увильнуть ни один ученик: каждый вторник и четверг в четыре часа все мальчики должны были стоять навытяжку на учебном плацу, полностью снаряженные и готовые к смотру, как члены корпуса военной подготовки.

— Не позволим гитлерюгенду воображать, будто мы не готовы их встретить, если Германия сдуру во второй раз объявит нам войну, — громыхал полковой старшина.

Всякий раз, когда отставной полковой старшина Робертс произносил эти слова, дрожь прокатывалась по рядам школьников, понимавших, что с каждым днем им все вероятнее светит не учеба в университете, а служба младшим офицером на передовой где-нибудь за границей.

Гарри принял слова полкового старшины близко к сердцу, и вскоре его повысили до кадета. Джайлз отнесся к ним менее серьезно, зная, что, если его призовут, он, как и отец, легко выйдет из положения и напомнит о своем дальтонизме, дабы избежать встречи с врагом лицом к лицу.

Дикинс вообще не проявил большого интереса к происходящему.

— Зачем знать, как разбирается пулемет «Брен», если служишь в разведке, — заявил он с уверенностью, не допускавшей дальнейших споров.

Долгие летние вечера пошли на убыль, и началась подготовка к каникулам, после которых им предстояло отучиться в школе последний год и снова встретиться с экзаменаторами. В течение недели по окончании триместра все трое разъехались отдыхать: Джайлз присоединился к семье на тосканской вилле, Гарри отправился в Рим вместе со школьным обществом ценителей искусства, а Дикинс похоронил себя в Центральной библиотеке Бристоля, избегая встреч с кем бы то ни было — и это несмотря на то, что ему уже предложили место в Оксфорде.

С годами Джайлз смирился с тем, что, если ему хочется повидаться с Гарри на каникулах, необходимо позаботиться о том, чтобы о его замыслах не проведал отец, иначе им грозил крах, как самым хитроумным планам мышей и людей [45]. Но ему частенько приходилось обращаться за помощью к Эмме, и сестра неизменно получала свой фунт мяса, прежде чем согласиться на пособничество.

— Начнешь за ужином, а я подхвачу, — пообещал Джайлз, обрисовав свой последний замысел.

— Как натурально, — с насмешкой заметила Эмма.

После супа она невинно осведомилась у матери, не сможет ли та на следующий день съездить с ней на виллу Боргезе, благо учительница изобразительного искусства рекомендовала всенепременно ее посетить. Девушка прекрасно знала, что у мамы уже есть другие планы.

— Прости, милая, — откликнулась та, — но мы с твоим отцом собираемся на обед к Хендерсонам в Ареццо. Но ты можешь составить нам компанию.

— Джайлзу ничто не мешает отвезти тебя в Рим, — встрял отец с другого конца стола.

— А это обязательно? — осведомился Джайлз, который только что собирался предложить то же самое.

— Да, обязательно, — твердо заявил отец.

— Но какой в этом смысл, пап? Когда мы туда доберемся, нам сразу придется разворачиваться и ехать обратно. Едва ли дело того стоит.

— Стоит, если вы переночуете в отеле «Плаза». С утра я первым делом им позвоню и забронирую пару номеров.

— Ты уверен, что они для этого достаточно взрослые? — с некоторой тревогой спросила миссис Баррингтон.

— Через несколько недель Джайлзу исполнится восемнадцать. Пора бы ему вырасти и научиться брать на себя ответственность.

Джайлз склонил голову, как будто смиренно уступая.

Назавтра такси доставило их с Эммой на местный вокзал как раз к раннему утреннему поезду до Рима.

— Хорошенько присматривай за сестрой, — напутствовал Джайлза отец перед тем, как они выехали с виллы.

— Обязательно, — пообещал тот, и машина тронулась.

Несколько мужчин встали, уступая Эмме место, когда она вошла в вагон, а Джайлзу пришлось простоять всю дорогу. По прибытии в Рим они на такси добрались до виа дель Корсо, а зарегистрировавшись в отеле, отправились дальше, на виллу Боргезе. Джайлза потрясло, сколько юношей немногим старше его носит форму, а почти на всех колоннах и фонарных столбах, мимо которых они проезжали, красовались портреты Муссолини.

Высадившись из такси, они двинулись через парк, встречая по пути все новых и новых людей в форме и новые изображения дуче, пока наконец не добрались до пышного дворца.

Гарри писал Джайлзу, что их экскурсия начинается в десять. Он сверился с часами — несколько минут двенадцатого; если повезет, они вот-вот закончат. Он купил два билета, отдал один Эмме, взбежал по лестнице на галерею и отправился на поиски школьной группы. Эмма тем временем неспешно восхищалась статуями Бернини, занимавшими первые четыре зала, — ей-то спешить было некуда. Джайлз переходил из галереи в галерею, пока не высмотрел компанию юношей в бордовых пиджаках и черных фланелевых брюках, столпившихся вокруг небольшого портрета пожилого человека в кремовой шелковой сутане и с белой митрой на голове.

— Вот они где, — буркнул он, но Эммы нигде не было видно.

Не задумываясь о том, куда делась сестра, он направился к внимательно слушавшим юношам. Но стоило ему увидеть ее, как он напрочь забыл, зачем приехал в Рим.

— Караваджо поручили написать этот портрет папы римского Павла Пятого в одна тысяча шестьсот пятом году, — рассказывала она с легким акцентом. — Как видите, он остался незаконченным, поскольку художнику пришлось бежать из Рима.

— Почему, мисс? — спросил мальчик помладше из первого ряда, явно намеренный когда-нибудь в будущем занять место Дикинса.

— Потому что он ввязался в пьяную драку и убил человека.

— Его арестовали?

— Нет, — ответила экскурсовод, — Караваджо всегда успевал перебраться в новый город до того, как силы правопорядка успевали его нагнать, а его святейшество в конце концов даровал ему помилование.

— Почему? — не унимался мальчик.

— Потому что хотел, чтобы Караваджо выполнил для него еще несколько заказов. Некоторые входят в число семнадцати работ, поныне выставленных в Риме.

Тем временем Гарри заметил Джайлза, восторженно уставившегося на картину. Он отделился от группы и подошел к другу.

— И давно ты уже тут стоишь? — спросил он.

— Достаточно, чтобы влюбиться, — отозвался Джайлз, по-прежнему не отрывая взгляда от экскурсовода.

Гарри рассмеялся, сообразив, что Джайлз уставился вовсе не на портрет, а на элегантную, уверенную в себе молодую женщину, рассказывавшую мальчикам о картинах.

— По-моему, она не вполне подходит тебе по возрасту, — заметил Гарри. — Подозреваю, что даже ты не сможешь себе позволить ее внимание.

— Я готов рискнуть, — заявил Джайлз.

Экскурсовод повела группу в следующий зал. Джайлз послушно двинулся следом и расположился так, чтобы хорошо видеть ее, пока остальные мальчики рассматривали статую Полины Боргезе работы Кановы — как выразилась она, «вероятно, величайшего скульптора всех времен». Джайлз не собирался с ней спорить.

— Что ж, на этом наша экскурсия заканчивается, — объявила женщина. — Но если у вас остались вопросы, я пробуду здесь еще несколько минут, не стесняйтесь.

Джайлз стесняться не стал.

Гарри с изумлением наблюдал, как его приятель решительно подошел к молодой итальянке и заговорил с ней так, будто они были старыми друзьями. Даже маленький мальчик из первого ряда не решился его перебить. Несколько минут спустя Джайлз вернулся к Гарри, причем на лице его сияла широченная улыбка.

— Она согласилась со мной поужинать.

— Я тебе не верю, — заявил Гарри.

— Но возникло некоторое затруднение, — добавил Джайлз, не обращая внимания на друга, который смотрел на него, словно Фома неверующий.