Лишь время покажет - Арчер Джеффри - Страница 44

Минули годы, и я надеялся, что бывшие товарищи по оружию и собратья-офицеры считают меня мертвым. Мне совершенно не хотелось, чтобы они узнали, в какой тюрьме я предпочел отбывать свой пожизненный срок. И возможно, так бы оно все и продолжалось, если бы однажды посреди дороги не остановился с визгом «роллс-ройс». Задняя дверца распахнулась настежь, и оттуда выскочил человек, которого я не видел уже много лет.

— Капитан Таррант! — окликнул он меня, приближаясь.

Я отвернулся, надеясь, что он засомневается, не обознался ли. Но я прекрасно помнил, что Уолтер Баррингтон не из тех людей, кто страдает неуверенностью в себе. Он схватил меня за плечи и некоторое время рассматривал.

— Как же так вышло, старина? — спросил он наконец.

Чем настойчивее пытался я его убедить, что не нуждаюсь в помощи, тем с большей непреклонностью он намеревался меня спасти. В конце концов я уступил, но не раньше чем он согласился на мои условия.

Поначалу он упрашивал меня перебраться к ним с супругой в особняк, но я слишком долго выживал без крыши над головой, чтобы воспринимать подобный уют только как излишнее бремя. Он даже предложил мне место в совете директоров судоходной компании, носящей его имя.

— И какая там с меня будет польза? — удивился я.

— Одно твое присутствие, Джек, воодушевит всех нас.

Я поблагодарил его, но объяснил, что еще не искупил свою вину за убийство одиннадцати человек. Но он все равно не сдался.

В конце концов я согласился на работу ночным сторожем в порту, с зарплатой три фунта в неделю и прилагающимся жильем: теперь моей тюремной камерой стал заброшенный пульмановский вагон. Наверное, я так бы и отбывал свой приговор до самой смерти, не доведись мне повстречаться с юным Гарри Клифтоном.

Спустя годы Гарри утверждал, что я задал направление всей его жизни. На самом деле это он спас мою.

В первый раз, когда я увидел юного Гарри, ему было от силы года четыре или пять.

— Заходи, паренек, — окликнул я его, когда заметил, как он подползает к вагону на четвереньках.

Но он сразу вскочил и убежал.

В следующую субботу он набрался смелости заглянуть в окно. Я предпринял вторую попытку.

— Да заходи же, мальчик мой! Я не кусаюсь, — сообщил я, в надежде его успокоить.

На этот раз он принял мое приглашение и открыл дверь, но, перекинувшись со мной парой слов, убежал снова. Неужели я был настолько страшен?

Неделей позже он не только открыл дверь, но и встал на пороге, широко расставив ноги, и с вызовом уставился на меня. Мы больше часа беседовали обо всем подряд, включая футбольный клуб «Бристоль Сити», зачем змеи сбрасывают кожу и кто построил Клифтонский подвесной мост, пока он не собрался прощаться.

— Мне уже пора, мистер Смоленый, — пояснил он, — мама будет ждать меня домой к чаю.

Теперь он ушел спокойным шагом и несколько раз оглянулся.

Далее Гарри навещал меня каждую субботу, пока не поступил в общеобразовательную школу Мерривуд, после чего начал приходить почти ежедневно по утрам. Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы убедить мальчика оставаться на уроки и учиться читать и писать. Честно говоря, я бы и этого не добился без помощи мисс Манди, мистера Холкомба и предприимчивой матери Гарри. Пришлось собрать внушительную команду, чтобы заставить Гарри Клифтона осознать собственные возможности, но я понял, что мы преуспели, когда он снова начал выкраивать время для разговоров со мной только по утрам в субботу, поскольку готовился к поступлению в школу Святого Беды как стипендиат-хорист.

Когда Гарри приступил к занятиям в новой школе, я не ожидал увидеть его снова до рождественских каникул. Но, к собственному удивлению, я обнаружил его стоящим у меня перед дверью в одиннадцать вечера в первую же пятницу триместра.

Он сообщил, что бросил школу Святого Беды, потому что его изводил староста, — будь я проклят, если вспомню имя этого подлеца, — и решил сбежать в море. Если бы он действительно так сделал, подозреваю, в итоге мальчик оказался бы адмиралом. Но к счастью, он прислушался к моему совету и вернулся в школу, успев на следующее утро к завтраку.

Поскольку он всегда приходил в порт вместе со Стэном Танкоком, я далеко не сразу сообразил, что Гарри — сын Артура Клифтона. Однажды он спросил, знал ли я его отца, и я ответил утвердительно и рассказал, что тот был хорошим, достойным человеком, отличившимся на войне. Тогда он спросил меня, знаю ли я, как он погиб. Я сказал, что нет. Единственный раз, когда я солгал мальчику. Я не был готов пренебречь волей его матери.

Во время той пересменки я как раз находился на территории верфи. Никто никогда не приглядывался ко мне, как будто меня вовсе не существовало, и я знал, что, по мнению некоторых, в каком-то смысле так оно и есть. Я не пытался развеять это заблуждение, благо оно позволяло мне отбывать свой срок в безвестности.

Артур Клифтон был хорошим работником, даже одним из лучших, и относился к своим обязанностям всерьез — в отличие от его лучшего друга Стэна Танкока, чьим первым портом захода по пути домой всегда становилась пивная «Свинья и свисток». Если, конечно, он вообще добирался до дому.

На моих глазах Клифтон скрылся внутри корпуса «Кленового листа», чтобы проверить что-то напоследок до того, как за дело примутся сварщики. Должно быть, это хриплый голос гудка всех отвлек: одна смена ушла с работы, другая заступила на ее место, и сварщикам нужно было браться за дело сразу, если они хотели закончить вовремя и заработать премию. Никто даже не задумался, успел ли Клифтон покинуть двойное дно, — включая меня самого.

Мы все предположили, что он услышал сигнал гудка и оказался в числе сотен портовых рабочих, толпой поваливших к воротам и дальше по домам. В отличие от шурина, Клифтон редко заворачивал в «Свинью и свисток» пропустить пинту, предпочитая сразу направиться на Стилл-Хаус-лейн и провести время с женой и ребенком. Тогда я еще не знал ни той ни другого — и, возможно, так бы и не познакомился, вернись Артур Клифтон тем вечером домой.

Следующая смена уже трудилась не покладая рук, когда я услышал, как Танкок орет во всю глотку. При этом он тыкал пальцем в сторону корабельного корпуса. Но Хаскинс, старший бригадир, попросту отмахнулся от него, словно от назойливой осы.

Как только Танкок понял, что от Хаскинса ему толку не добиться, он спустился вниз по сходням и побежал вдоль пристаней в сторону конторы Баррингтона. Когда бригадир понял, куда тот направляется, он бросился вслед за рабочим и почти нагнал, но тот уже ворвался в главное управление судоходной компании.

К моему изумлению, несколькими минутами позже Танкок выбежал обратно, а еще сильнее я удивился, когда Хаскинс и исполнительный директор вышли следом за ним. Я не представлял себе, что могло подвигнуть мистера Хьюго покинуть кабинет после столь краткой беседы со Стэном Танкоком.

Довольно скоро я выяснил причину, ибо, как только мистер Хьюго прибыл в док, он приказал всей смене положить инструменты, прекратить работу и сохранять тишину, как будто в поминальное воскресенье [38]. И действительно, минутой позже Хаскинс велел им всем продолжать.

Именно тогда мне впервые пришло в голову, что Артур Клифтон, возможно, так и остался между стенками двойного дна. И человек не может быть настолько черствым, чтобы попросту махнуть рукой, если ему хоть на миг покажется, что кого-то заживо замуровали в стальной могиле собственного производства.

Когда сварщики вновь взялись за дело, мистер Хьюго опять обратился к Танкоку, и тот направился за ворота верфи и скрылся из виду. Я оглянулся проверить, не соберется ли Хаскинс снова его преследовать, но того больше интересовало, как заставить людей выложиться до предела и наверстать потерянное время, — так капитан галеры мог бы подгонять рабов. Мгновением позже мистер Хьюго спустился по сходням, сел в машину и поехал к себе в контору.

В следующий раз, выглянув из окна своего вагона, я увидел, как Танкок врывается в ворота и снова бежит в контору. На этот раз его не было по меньшей мере полчаса, а когда он появился, то выглядел уже гораздо спокойнее: с лица сошла краска и его больше не трясло от ярости. Я решил, что он, должно быть, отыскал Клифтона и просто зашел сообщить об этом мистеру Хьюго.