Ренегат - Поттер Патриция - Страница 28

Сюзанна привыкла относиться к себе, как к сильной и выносливой женщине. Падение и растяжение сухожилий ее не пугало, но когда путники остановились на вынужденный ночной привал, Сюзанна почувствовала себя обессиленной и крайне измученной. Время от времени больное сознание отказывалось четко фиксировать действительность: события и лица беспорядочно сменяли друг друга, будущее свободно перетекало в прошлое и обратно. Когда сознание прояснялось, то мысли и душевные силы возвращались к Весу и Райсу: если она чувствует себя так скверно, каково должно быть им, тяжело раненным?

В темноте Сюзанна едва различала очертания человека верхом на лошади. Это был Райс Реддинг.

— Я обменял лошадей, — сухо сообщил он, находясь еще на значительном расстоянии от Сюзанны.

Нарочитая сухость тона свидетельствовала о том, что этой фразой он предполагал отделаться от дальнейших расспросов.

— Я думаю, нам надо пошевеливаться. Недалеко отсюда стоят воинские части джонни.

Сюзанна бросила вопросительный взгляд на Веса. В ответ он неопределенно пожал плечами.

Райс быстро собрал их немудреные пожитки: одно из платьев, остатки еды, после секунды размышлений — корзиночку с шитьем. Затем он покрыл тремя одеялами лошадь, нетерпеливо переступающую в ожидании седока.

Поразмыслив немного, майор сунул Весу саквояж с вещами и второй костыль, который ему удалось разыскать по дороге. Повернувшись к Сюзанне, он отчеканил:

— Вы сядете со мной.

— Нет, — вмешался Вес.

Райс пропустил его слова мимо ушей. Он обращался к Сюзанне.

— Вашему брату будет трудно сохранять равновесие. Если бы у меня было седло… я был бы спокоен за него, но…

Он не сказал открыто, что брат и сестра просто свалятся с лошади, если поедут вместе, но предыдущая фраза плохо скрывала именно этот смысл.

— Мы оба хорошие наездники, — слабо запротестовала Сюзанна.

Вес оскорблено сверкал очами. Женщина опасалась того, что может произойти, сядь она вплотную к Райсу Реддингу. Сюзанна хотела бы поразмыслить над ситуацией, но времени было крайне мало, а Райс был жесток:

— У вашего брата нет ноги, у вас растянута лодыжка, ни у кого из нас нет седел и поводьев. Думаю, с нас достаточно происшествий и несчастных случаев. Если вы нуждаетесь в моем сопровождении, Сюзанна едет со мной.

Райс повернулся спиной к Весу и Сюзанне, и было очевидно, что никаких возражений он не потерпит. Майор привел лошадь, оставленную им в негустой роще, и подвел ее к Сюзанне. Затем подал ей руку, не оставляя возможности выбора.

С помощью майора Сюзанна мгновенно оказалась на лошади. Она сидела позади Райса. Платье высоко задралось, обнажив безупречные ноги. Сюзанна с тоской вспомнила о бриджах, которые она носила в Техасе.

Реддинг пришпорил лошадь и пустил ее рысью. Женщина сразу же оценила мастерство майора; он был превосходным наездником, таким же искусным, как Марк.

Чтобы не упасть, Сюзанна должна была держаться за Райса. Но, едва дотронувшись до его обнаженного торса, она отдернула руку с извинениями, будто боится задеть рану. Это была половина правды. Их ноги соприкасались. Она оценила силу его мускулов, его мужскую мощь, порождающую жар в ее изнемогающей плоти. Сюзанна всеми силами сопротивлялась зову естества: старалась сидеть, упершись руками в собственные бедра, старалась погрузить себя в приятные воспоминания о доме, о реке, по берегам которой раскинулись заливные луга, о холмах, каждую весну покрывающихся голубыми цветами.

Женщина прикрыла глаза, пытаясь сохранить красочные видения, но вместо этого вспомнила, как майор ощупывал ее тело после аварии. Нежность. Мягкость. Мечта. Само воспоминание об этом было невыразимо приятно. Никогда в жизни она этого не испытывала. Такого растворения в другом существе, готовности принадлежать ему полностью она не знала с Марком.

Сюзанна вырвалась из грез и заставила себя подумать, что была не права. Напротив, с Марком ей было хорошо. Значительно лучше, чем может быть с этим загадочным, темным валлийцем.

Дом. Надо думать о доме. Марк. Вспомни о Марке. Не думай о человеке, в чью спину упирается твоя грудь. Не думай о нежных ворсинках, которыми покрыта его спина, не думай о запахах, которые источает его тело. Не думай, как ему удалось встряхнуть и возродить твою душу, пробудить тебя от долгого сна, заставить забыть о возрасте и положении.

Часы близости. Дни. Недели… Глупо было бы рассчитывать на такое блаженство. Тем не менее женщина трепетала в предчувствии именно таких часов, дней, недель. Она была на пути к дому со своим ночным ястребом.

Сюзанна сладострастно вгрызалась в грудку зажаренного цыпленка, позволяя дразнящему запаху и божественному вкусу оповестить всех и напомнить ей самой, что совести у нее осталось с гулькин нос.

Размышление по поводу совести было поблажкой, которую Сюзанна в походной жизни позволяла себе нечасто. Ее раздумья включали в себя и сомнения в том, что Райс Реддинг терзался когда-либо угрызениями того, чего у него никогда не было.

Действительно, майор выглядел чрезвычайно довольным собой, когда некоторое время назад вынырнул из темноты ночи с двумя полупридушенными цыплятами. Добыча пришлась как нельзя более кстати: у путешественников не было ни денег, ни вещей для обмена.

Предъявляя суду щедрый дар, Райс Реддинг насмешливо разглядывал двух своих обвинителей, готовый к язвительным вопросам и ответу, который, он точно знал, ни брат, ни сестра не хотели бы слышать. В запасе у них не было ничего, кроме твердокаменных галет, подобранных с земли после аварии. Поэтому ни Сюзанна, ни даже Вес не потребовали от поставщика провизии, обязанности которого исправно исполнял Райс, чтобы он вернул худощавых пташек хозяевам.

Итак, Сюзанна и ее брат, оба больные и измученные, доведенные до полуобморочного состояния, молча наблюдали, как майор Райс Реддинг сложил костерок, позаботившись, чтобы он был незаметен со стороны дороги, ощипал и вычистил цыплят. Все это он проделал с таким мастерством, с каким выполнял любое дело, за которое брался. Сюзанна была уверена, что Реддингу по плечу все, что только может быть доступно смертному, а с прочим он справился бы с помощью дьявола.