Сказки русских писателей. Том 2 - Коллектив авторов - Страница 86

Стал старик на ночлег; хозяева его ужином накормили, а хозяйка и постель постелила прохожему человеку. Хозяин лег и уснул, а хозяйка начала пытать прохожего старика: чей он сам, да откуда идет и куда, да как до старости дожил — худо ли, хорошо ли, сытно или голодно.

Рассказал прохожий, как он прежде жил и какая у него теперь забота.

— Вот, — говорит, — несу молодому хозяину добрую весть: родила жена ему сына. А жена-то у него хоть и безрукая, зато лицом умильная, а по сердцу считать — так никого ласковее ее нету.

Хозяйка избы подивилась:

— Аль и вовсе безрукая?

— Безрукая, — сказал старик. — Слух был, брат родной отрубил ей руки, со зла, стало быть.

Хозяйка опять подивилась.

— Ишь ты ведь, — говорит, — злодеи какие бывают! А где же весть твоя? Не потеряй гляди!

— А тут, — старик говорит, — весть: в бумаге за пазухой лежит.

Хозяйка ему:

— Ты бы, — сказывает, — в баньке попарился — умаялся небось и пропотел в дороге. Я тебе враз баньку-то истоплю.

Старик обрадовался: и то, дескать, от бани всегда польза.

Истопила баню хозяйка, снял старик одежду и пошел кости попарить. А хозяйка не от доброго сердца и не от уважения истопила баню прохожему человеку: муж-то ее приходился братом безрукой сестре, отсюда он ее и в лес увез, да не доказнил ее до смерти. Нашла хозяйка письмо в исподней рубахе старика и прочитала его; прочитавши, бросила она то письмо в печь, написала другое и положила его обратно старику. А написала она в письме, что, дескать, родила жена мужу не ребенка, а спереди вроде как поросенка, сзади собаку, а со спины он на ежа похож, и что теперь делать с ребенком — пусть муж отпишет.

Настало утро, и ушел старичок далее. А когда прошло время, идет тот самый старичок назад, идет по старой дороге. Увидела его хозяйка, которая его и прежде привечала, и зовет в избу.

Остался ночевать старик в знакомой избе. Хозяйка его и спрашивает: с чем он ко двору идет, что ему молодой-то хозяин сказал.

— А молодого хозяина я не видел, — старик говорит, — он в бою был в тот час; а кончился бой, мне письмо от него передали, в нем и воля его сказана.

— Какая же в письме воля его сказана? — спрашивает хозяйка.

— А мне неведомо, — отвечает старик. — А читать письма я не смею.

Сказал старик и стал собираться спать ложиться: на дворе-то уж завечерело.

Хозяйка ему и говорит:

— Дай-ко, дедушка, рубаху я тебе зашью — ишь, в дороге-то как обносился.

А старик-то уж спит. Взяла его рубаху хозяйка, поглядела, а изнутри к рубахе бумага пришита — письмо. Стала она читать, что написано. Муж пишет безрукой жене, он велит ей, чтобы она берегла и жалела их дитя, а что оно безобразным родилось, так для него оно все равно дорого и мило; и о том же муж безрукой жены и батюшку своего просит, чтобы и батюшка глядел за младенцем и берег его.

— Нет, — прошептала хозяйка, — не углядит твой батюшка за младенцем.

И написала она другое письмо: пишет будто бы муж Безручки к своему отцу, а жене ничего не пишет; пишет он, чтобы батюшка прогнал прочь со двора его жену вместе с ее сыном, — не хочет он более ее знать, не желает он жить с безрукой женой, не под стать она ему, воину, а если уцелеет он на войне, то будет у него другое семейство.

Починила хозяйка стариковскую рубаху и пришила к рубахе свое письмо, как и было, а истинное письмо оставила себе.

И ушел старик.

Вот явился он к своему хозяину, свекру Безручки, и подает ему письмо.

Прочитал старый хозяин письмо и позвал Безручку.

— Здравствуй, — говорит, — хозяюшка!

А Безручка ему:

— Здравствуй, батюшка! Да какая же я при вас хозяйка? Я младшая в доме.

Задумался тут старый свекор.

— Да и я, — говорит, — не хозяин. Когда тебя караульщик привел, хотел было я тебя со двора прогнать, а ты в доме осталась. А нынче хочу я, чтобы ты всю жизнь в моем доме жила, а ты уйдешь навсегда.

И сказал ей свекор, как сын ему в письме написал.

— Со двора велел прочь тебя согнать. Видно, переменилось у него сердце к тебе.

Наутро Безручка взяла своего сына-младенца в подол, а край подола зажала в зубах и ушла со двора — ушла туда, куда все уходят, кому некуда идти: куда глаза глядят.

А свекор-старик остался один в доме. И заскучал он по внуку, заскучал по безрукой невестке. Тогда позвал он старого караульщика и велел ему отыскать Безручку со внуком и вернуть их домой. Караульщик пошел в поля и леса, долго ходил там и кликал Безручку. Да свет велик, где их найдешь, и караульщик вернулся ни с чем.

Старый садовник стал томиться и тосковать, а однажды лег спать и вовсе не проснулся — он умер во сне от своей печали.

А Безручка вышла со двора и пошла по свету куда глаза глядят. Миновала она чистое поле, захотелось ей пить. Вошла она в лес, видит — в лесу дедушка-дуб растет, а неподалеку от него — колодец. Наклонилась Безручка над колодцем, а как напиться — не знает: вода глубоко стоит. Наклонилась Безручка пониже — может, достанет. Видит — вот она, вода. «Ну, — думает Безручка, — я хоть губы смочу». Прильнула она к воде, разжала зубы, и выпал ее ребенок из подола в колодец. Потянулась мать в колодец, вспомнила про свое калечество и заплакала. «Ах, — подумала Безручка, — зачем я на свет родилась! И горе и обиду терпеть я могу, и дитя я родила, а спасти его не могу!»

И видит она сквозь воду, как сын ее на дне колодца лежит. И видит она еще, что руки у нее выросли, потянулась тут она к сыну и схватила его. А как выхватила она ребенка из воды, как спасла его, так рук у нее опять не стало.

И пошла Безручка дальше со своим спасенным сыном. А когда стало темно, попросилась она на ночлег в одной деревне. Наутро хотела было Безручка уйти далее, да народ в той деревне добрый был: оставил он у себя безрукую мать на житье и сына ее приютил на воспитание.

Вырос сын Безручки средь доброго народа, а война, где отец его воевал, еще не окончилась. В старину ведь долго воевали.

Пришло время, и взяли сына Безручки на войну. Справила мать сына, чтобы ни в чем недостатка у него не было, и народ помог ей справить воина. Купили сыну коня, купили одежду и припасу — пусть едет. Стала мать прощаться со своим единственным сыном.

— Езжай, — говорит, — и живым ворочайся. Там и отец твой воюет. Наступила твоя пора, сынок. Враг придет — нам на свете не жить, а прогонишь врага, так нам с тобой не разлучаться.

И уехал ее сын на войну. А мать осталась одна и затосковала о сыне. Днем она думала о нем, а ночью он ей снился. То она видела, что он побил всех врагов и к ней возвращается, то она видела, как он лежит один в поле, убитый, а вороны выклевывают его глаза.

Не стерпело ее сердце, оделась Безручка в солдатское платье и ушла на войну.

Вот пришла Безручка на войну. Увидели ее солдаты, подумали, что она мужик, и сказали ей:

— Сидел бы ты дома на печке, земляк, чего калеке на войне делать! Храбрец ты, да не к месту!

А Безручка нашла, что ей делать. Стала она утешать больных и умирающих, и, бывало, кто бы умереть должен, глядь, и не помирает при добрых словах Безручки; кто духом ослаб, так Безручка впереди него на врага идет, и оробевший воин вновь поднимает меч. Так было дело.

А однажды Безручка увидела своего сына. Он бился среди поля с неприятелями, и они падали мертвыми возле него. Трудно ему было. Вот уже пали все его товарищи, что бились рядом с ним, и остался он один. А на место павших неприятелей подходили другие, и число их не кончалось. Глядит мать, устоит ее сын или нет. Велика его сила, да и на силу есть пересилок. Видит Безручка — наседают враги тьмою, и сына она уже не видит, жив он или нет. А издали сам полководец следит за тою битвою. И он говорит своему помощнику:

— Узнай, какой это наш богатырь там бьется, чей он родом, и дай ему сейчас же подмогу.

А подмога когда еще придет! Успеет ли, нет ли. Безручка увидела вдруг, как встал ее сын с земли средь павших врагов, да в тот же час навалилась на него опять чужая, черная сила. Увидела мать — настало ее время. Воскликнула она: