Брежнев: правитель «золотого века» - Семанов Сергей Николаевич - Страница 72

Октябрьская социалистическая революция дала громадный стимул к расцвету национальных социалистических культур и их сближению.

Вполне понятно, что единство национальных культур, сложившееся после Октября на основе социалистического интернационализма, является одной из величайших побед советского строя.

Гордость национальным для советского человека неотделима от уважения к культуре других народов. Это ярко выразил народный художник СССР, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда С. Коненков. «Я не верю, — писал он, — что национальный художник может развиваться, не ощущая многосторонних связей с культурой своего народа, но мне чужда национальная ограниченность. Только во взаимном обогащении может развиваться наша советская многонациональная культура. Я горжусь своей принадлежностью к русской культуре и знаю, что никогда не стал бы художником, если бы с детства не воспитывался на русской музыке, сказках и былинах, на поэзии Пушкина и Некрасова, если бы не полюбились мне белые березы и высокое небо родной Смоленщины. Но всю жизнь свою я впитывал все лучшее, что было создано великими художниками всех стран и народов. Все это было не только духовной пищей моей, но и властно звало к творчеству».

В этом суть подлинно национальной и вместе с тем интернациональной гордости. Такую гордость завещал нам Ленин, выразив ее, в частности, в знаменитой статье «О национальной гордости великороссов».

И если искать ответ на вопрос, чем следует гордиться народу в своем прошлом, то этот ответ дан именно Лениным.

«Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? — спрашивал он и решительно отвечал: — Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика» (Полн. собр. соч., т. 26, стр.107).

И далее Ленин подчеркивает интернационалистский характер этой гордости: «Интерес… национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (я всех иных) пролетариев» (там же, стр. 110).

Если мы и вынуждены напомнить эти известные теперь каждому школьнику слова Ленина, то только потому, что их «вдруг» начали «забывать» далеко не школьники, а претендующие на солидность и даже на роль учителей нашей молодежи некоторые деятели из среды литературных критиков.

Ленинское понимание национального вопроса имеет непреходящее значение. На его основе партия воспитывает нашу молодежь в духе социалистического патриотизма, гордости за свою великую Родину и стремления беззаветно защищать ее, в духе справедливой ненависти к империализму, и сегодня еще подвергающему народы гнету, насилиям, издевательствам.

Итак, прогрессивное национальное совпадает с социалистическим, интернациональным, с благородным делом рабочего класса, сил социализма и демократии.

Подчеркивая это, партия решительно выступает вместе с тем против всех и всяческих проявлений буржуазного национализма, равно как и космополитизма, указывает на необходимость всемерно усиливать критику в адрес современной буржуазной культуры с ее аморализмом, антигуманизмом, принижением всего возвышенного в человеке.

Но это не означает, с другой стороны, что все, что имеется ныне в культуре капиталистических стран, следует характеризовать лишь как неудержимое развитие «бездуховности и потребительства». А именно так поступают отдельные наши литераторы и критики. Подобные оценки противоречат ленинскому положению о двух культурах в каждой национальной культуре при капитализме, они затушевывают тот факт, что в раздираемом непримиримыми классовыми противоречиями современном капиталистическом обществе все более усиливаются элементы демократической и социалистической культуры, выражающие идеологию рабочего класса, всех революционных сил.

Утрачивая социальные, классовые критерии в оценке современной культуры, эти критики совершают и другую ошибку: противовес порокам буржуазной культуры они видят лишь в далеком прошлом нашей Родины, в неких внеисторически толкуемых глубинных истоках национального самосознания и характера, некритически смешивая все в этом прошлом.

В современной советской литературе такие критики с пафосом, достойным лучшего применения, поддерживают встречающиеся иногда произведения, в которых носителями высоких нравственных начал выступают преимущественно люди, сохранившие черты и традиции старой, идеализируемой патриархальной деревни.

Особенно отчетливо эти тенденции впервые были выражены в статье В. Чалмаева «Неизбежность» («Молодая гвардия», № 9, 1968). Статья эта сразу обратила на себя внимание прежде всего, пожалуй, именно беспрецедентным для нашей современной критики внесоциальным подходом к истории, смешением всего и вся в прошлом России, попыткой представить в положительном свете не только истинные ценности в нем, но и все реакционное, вплоть до высказываний даже таких архиреакционеров, как Константин Леонтьев, В.В. Розанов и т. п.

Естественно, что статья эта вызвала резко критические отклики во многих органах печати. Были раскритикованы и внесоциальный подход Чалмаева к истории и поверхностное знание автором ряда фактов.

Подобного рода авторам, выступавшим преимущественно в журнале «Молодая гвардия», следовало бы прислушаться к тому рациональному, объективному, что содержалось в критике статьи «Неизбежность» и некоторых других, близких к ней по тенденциям. К сожалению, этого не произошло. Более того, отдельные авторы журнала пошли еще дальше в своих заблуждениях, забывая прямые ленинские указания по вопросам, о которых взялись судить.

В «Тезисах по национальному вопросу» В.И. Ленин писал: «Интернациональная культура, уже теперь создаваемая систематически пролетариатом всех стран, воспринимает в себя не «национальную культуру» (какого бы то ни было национального коллектива) в целом, а берет из каждой национальной культуры исключительно ее последовательно демократические и социалистические элементы» (Полн. собр. соч., т. 23, стр. 318). Опыт СССР и других социалистических стран явился конкретным воплощением этого положения.

В ранее приведенных словах Ленина из его статьи «О национальной гордости великороссов» конкретно названы те последовательно демократические элементы, которые «воспринимает» социалистическая культура. Но именно эти-то элементы неправильно оценивает теперь, например, Ю. Иванов. В статье «Эхо русского народа. К 170-летию со дня рождения Пушкина» (№ 6, 1969) он не только приписывает Пушкину на основе некоторых произвольно подобранных замечаний поэта, сделанных после 1825 года, сугубо одностороннюю оценку движения декабристов, но и всячески пытается обосновать эту оценку. Ему кажется весьма плодотворной мысль, будто движение декабристов явилось «результатом непонимания условий русской жизни и было порождено пагубным влиянием «чужеземного идеологизма»; оно-де отрицательно повлияло на Пушкина. Зато «с 1825 года начинается взлет Пушкина и как мыслителя и как поэта… Пушкин начинает понимать… что народная жизнь с ее вековыми устоями находится в такой стадии развития, которая делает невозможным ее изменение революционным путем по западному образцу».

Автор этих «новаторских» рассуждений начисто забывает ленинские положения о том, что деятельность декабристов знаменует первый этап освободительного движения в России, что они «разбудили Герцена», хотя и были «страшно далеки… от народа». Для Ю. Иванова неким пугалом является «чужеземный идеологизм» вообще. Он не учитывает, что этот «идеологизм» бывает разным — или реакционным, или прогрессивно-демократическим, революционным. Ленин никогда не отделял проблем революционного развития России от того наиболее прогрессивного, подлинно революционного, что было завоевано в других странах.