Алмазный король - Поттер Патриция - Страница 59

— Вы ошибаетесь, — тихо ответила она. — Я стала свободным человеком. Теперь я никогда не выйду замуж только потому, что так надо, из жалости или из-за денег. Кстати, я с самого начала решила уехать в Америку и зарабатывать там на жизнь, устроившись гувернанткой или учительницей, если мистер Мюррей не проявит ко мне искреннего интереса.

Она, разумеется, умолчала о том, что события последней недели наверняка еще больше усложнят ее дорогу к алтарю, ведь она не желала в дальнейшем лгать, будто помогала пирату по принуждению, — что бы ни случилось в будущем, Дженна не станет добавлять еще одного черного пятна на его и без того запятнанную репутацию.

И еще она решила в эту ночь с Мэлфором стать женщиной. Цена, которую ей придется за это заплатить, не имела значения. Ласки капитана пробудили в ней прежде дремавшее желание, все ее женское естество охватила истома, страстное ожидание чего-то неведомого, но прекрасного, что должно было стать частью ее нового мира. Сила нахлынувших чувств даже испугала Дженну, но она решила не поддаваться страхам — она хотела стать женщиной, чтобы потом не жалеть всю жизнь о том, что упустила.

Хотя капитан снял жилет, на нем все еще были галстук и тонкая полотняная рубашка, снежная белизна которой резко контрастировала с его загорелой кожей. Дженна обняла Мэлфора за шею, пробежала пальцами по густым черным волосам, потом ее руки скользнули к галстуку, сняли его и расстегнули ворот рубашки.

— Дженет… — прошептал Алекс, и по его голосу Дженна поняла, что он сдался.

Прямо в бриджах и рубашке он скользнул под покрывало и стал покрывать поцелуями ее глаза, щеки, нежную шею, и каждое прикосновение обжигало ее, навеки запечатлеваясь в душе. Потом он прильнул к ее рту и ласкал его до тех пор, пока по ее телу не побежала сладострастная дрожь.

— Ты прекрасна… — задыхаясь, шепнул он.

Разумеется, Дженна ни на секунду не поверила его словам, но, увидев его горящие страстью глаза, она впервые в жизни почувствовала себя желанной. Все остальное не имело сейчас значения.

Алекс слегка отодвинулся, и Дженна с замиранием сердца сняла с него рубашку и принялась гладить его теплую гладкую кожу. Поджарое, мускулистое тело Мэлфора напряглось, он сел и начал поспешно стягивать брюки. Дженна молча наблюдала за ним, прислушиваясь к властной, незнакомой доселе силе, которая росла внутри ее.

— Ты уверена, что хочешь этого, милая? — спросил, обернувшись, капитан. Он в первый раз обратился к ней так тепло и интимно.

— Да, — солгала девушка. Она слышала, что физическая любовь бывает болезненной и унизительной, и немного боялась, несмотря на свою решимость. По той же причине ее страшило и замужество, хотя она очень хотела иметь детей. Однако многие превозносили союз мужчины и женщины, считая любовь огромным благом, и теперь Дженна склонялась к их точке зрения — разве не чудо, что от прикосновений капитана ее тело буквально запело от счастья?

Она протянула к нему руки, и он улыбнулся ей своей странной кривоватой улыбкой, которая дошла до самого сердца Дженны, развеяв последние сомнения.

Сдернув покрывало, Алекс медленно, то и дело останавливаясь, чтобы осыпать тело девушки поцелуями, снял с нее ночную рубашку, приник к обнаженному телу и накрыл ее губы своими — на этот раз поцелуй был долгим и нежным. Дженна чувствовала, что, заботясь о ней, он сдерживает себя, и это помогло ей справиться со страхом.

Она провела рукой по его напряженному телу, потом коснулась его щеки, потрогала шрам. Алекс сразу отстранился.

— Не надо, — пробормотала она. — Мне нравится твой шрам, он придает твоему лицу характер.

— Страшно представить, что я мог бы остаться бесхарактерным, — ответил он серьезным тоном, но его улыбка стала шире. «Оказывается, он умеет шутить, — порадовалась про себя девушка, — но как умело он это скрывал».

Их губы снова сомкнулись в поцелуе, а руки его, коснувшись грудей, скользнули между ног и стали ласкать, исследовать ее лоно. Дженна затрепетала. Он продолжал жадно целовать ее, и эта лихорадочная страсть воспламенила ответный огонь. Она прильнула к нему, обхватила обеими руками его торс и вдруг почувствовала, что его плоть готова в нее войти. Девушка вскрикнула, бесстыдно приникла к нему и задвигалась, изнемогая от желания. Он почему-то колебался, и только когда она почувствовала, что больше не вынесет ожидания, Алекс медленно вошел в нее. Дженну обдало жаром, а потом была боль, такая острая, что девушка снова вскрикнула.

Он затих, и острая боль постепенно улеглась.

— Милая, как ты? — спросил Алекс.

Ей все еще было больно, но одновременно она изнемогала от желания. Она провела пальцами по его губам, и он снова двинулся вперед, медленно, осторожно. Боль ушла окончательно, и Дженна начала двигаться в такт. Алекс проникал все глубже, и когда ей стало казаться, что дальше уже невозможно, из сокровенной глубины ее женского естества исторглась волна такого острого наслаждения, что Дженну затопило несказанное блаженство. Алекс глухо застонал, но не отодвинулся от Дженны, и она еще несколько минут продолжала испытывать неведомые прежде ощущения.

— Дорогая, дорогая… — прошептал он.

Она только застонала в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Путешествие к тайнам страсти завершилось таким потрясением, что его было невозможно выразить словами.

Чуть отодвинувшись, Алекс убрал с ее лба влажную от пота прядь, и в этом движении было не меньше нежности, чем в объятиях и поцелуях.

— Прости, я не хотел делать тебе больно, — проговорил он, пристально глядя на Дженну.

Она закрыла пальцами его рот:

— Не надо извиняться, то, что ты дал мне, — это чудо… Он лег рядом, Дженна положила голову ему на грудь и стала слушать, как бьется его сердце. Алекс обнял ее.

— Дженна, этого не должно было случиться… — сказал он, и в его голосе, кроме нежности, слышалось раскаяние и отчаяние. Почему? Дженна не знала этого, но от недоброго предчувствия у нее сжалось сердце. Неужели ее счастью не суждено продлиться?

Потому что она — дочь его заклятого врага? Или по какой-то другой причине?

От его слов повеяло таким холодом, что она прижалась к нему, ища тепла.

18

В назначенный срок «Ами» поднял паруса и покинул гавань Форт-Ройяля. С наслаждением подставляя лицо морскому ветру, Алекс стоял на палубе, наблюдая, как отдаляются, постепенно растворяясь в темноте, огоньки города. Губернатор сдержал слово — никто не пытался ни остановить каперов, ни обстрелять их из пушек.

«Свободен, наконец-то свободен!» — хотелось крикнуть Алексу. Но в глубине души он знал, что, даже прячась от англичан в шотландских пещерах, он был свободнее, чем теперь. Потому что свободу потеряло его сердце.

Когда Алекс, задержавшийся в городе из-за продажи трофейного груза, поднялся наконец на борт «Ами», первая его мысль была о ней: где Дженет, что она делает? Клод доложил, что леди Кемпбелл по возвращении сразу отправилась проведать Мэг. Наверное, она и сейчас там.

Капитан досадливо тряхнул головой — сколько глупостей он наделал за одни сутки! Утром, когда они с Дженет проснулись, она ждала от него нежных слов, может быть, даже объяснения в любви… Но он не мог сказать то, чего она ждала, чтобы не навлечь на нее новых бед. Надо оборвать все в самом начале…

Он заговорил о другом — о предстоящих переговорах, торговле… Радостное ожидание на лице Дженны погасло, уступив место разочарованию и боли, а потом — деланному безразличию. Она страдала, это несомненно, но подать ей надежду значило бы разрушить ее жизнь…

Твердо решившись на разрыв, Алекс старался больше не прикасаться к Дженет. Поблагодарив любезного хозяина за ночлег, они покинули губернаторскую резиденцию, и Алекс проводил Дженет к кораблю, а потом вернулся в город и нашел месье Севье, который собирался купить груз «Шарлотты».

В сложившихся обстоятельствах о лучшей сделке нельзя было и мечтать, хотя за превосходные английские товары ему заплатили меньше половины их реальной стоимости. Алекс отдал губернатору документы на «Шарлотту» скрепя сердце, и все-таки такой выход из положения был куда лучше пребывания под арестом, побега и попытки прорваться к морю под грозными пушками форта. В течение последующих нескольких часов мысли Алекса постоянно возвращались в леди Дженет и к тому, что было утром, — она выглядела заспанной, но, когда взглянула на него, в ее глазах он прочел желание. Он боялся, что Дженна будет каяться или злиться — ничего подобного. Только слабая улыбка на губах, что было гораздо хуже, чем злость.