Маракотова бездна. Страна туманов (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 37

– Страшно подумать, – шепнула Энид Мэлоуну, – что бы произошло, если бы мистера Мэйли закрыли на замок в одной комнате с отцом.

Мэлоун засмеялся:

– Я вспомнил детскую загадку: что произойдет, если непревзойденная сила натолкнется на непреодолимое препятствие?

– Вы, кажется, дочь профессора Челленджера? – задал вопрос Мэйли с видимым интересом. – Профессор огромная величина в мире науки. Насколько больше было бы его значение, если бы этот мир смог осознать свои пределы.

– Я не совсем вас поняла.

– В основе науки лежит материализм. Наука делает нашу жизнь комфортней. А разве комфорт полезен? Другими словами, научные достижения превратились в своего рода проклятие, которое нависло над человечеством. Фальшивое ощущение прогресса на самом деле тянет нас назад.

– Вы так полагаете? Вряд ли я с вами соглашусь, мистер Мэйли, – заявил Мэлоун. Он не мог промолчать, услышав, как ему казалось, догматическое суждение. – Разве радио, сигналы SОS в открытом море не являются благом для человечества?

– Конечно, иногда прогресс приносит плоды. Я ценю электрическую настольную лампу, которая помогает работать по вечерам. Лампа, безусловно, продукт прогресса. Как я уже сказал, прогресс дает иногда ощущение комфорта, иногда безопасности.

– Тогда почему вы принижаете его значение?

– Потому что он отодвигает на второй план нечто более важное, жизненно необходимое. Нас поместили на эту планету не для того, чтобы мы научились мчаться со скоростью пятьдесят миль в час на автомобиле, пересекать Атлантический океан на самолетах или посылать сообщения по беспроволочному телеграфу. Все это бесполезная суета. Но люди науки отвлекают наше внимание этой суетой таким образом, что мы забываем о главном.

– Не понимаю.

– Не важно, как быстро вы изучаете предмет, важен сам предмет вашего изучения. Не важно, каким образом вы отправляете послание, важно, что в этом послании содержится. На каждой ступени так называемого прогресса нас может подстерегать проклятие. Используя слово «прогресс», мы путаем его с реальным прогрессом, ради которого Господь послал нас на землю.

– В чем заключается эта цель?

– Подготовить себя к следующей жизненной фазе. Мы обязаны ежечасно готовиться духовно и физически, но пренебрегаем этой подготовкой. С возрастом мужчины и женщины должны становиться терпимей, мыслить более широко и непредвзято. К сожалению, этот процесс дает сбой. Но что это я? – Мэйли снова разразился своим заразительным смехом. – Вот это да: я стал читать лекцию на улице. Сила привычки дает о себе знать. Мой сын говорит, что стоит надавить на третью пуговицу моего жилета, как я тут же начинаю вещать. Но сейчас вам повезло: Болсовер избавит вас от скучной проповеди.

Уважаемый бакалейщик заметил их в окно и поспешил навстречу, раскрыв объятия.

– Добрый вечер, господа! Заходите, вы как раз вовремя. Не стоит заставлять себя ждать. Пунктуальность во всем – это девиз моих друзей, да и мой также. Рабочие закрывают лавку. Пожалуйте сюда. Смотрите под ноги, не споткнитесь о мешки с сахаром.

Гости пробрались между ящиками с сухофруктами, головками сыра и, с трудом протиснувшись между двумя огромными бочками – причем особенно нелегко пришлось дородному бакалейщику, – оказались перед низкой дверью, ведущей в жилую часть дома. Поднявшись по узкой лестнице, Болсовер отворил еще одну дверь. Молодые люди оказались в просторной комнате, где несколько человек уже сидели вокруг большого стола. Среди них находилась миссис Болсовер – полногрудая и улыбчивая, как и ее муж, женщина, три дочери бакалейщика, того же типа, что и их жизнерадостные родители, пожилая женщина, явно состоявшая в родстве с семейством Болсоверов, а также две заметные особы, которых представили как соседок и спиритуалисток. Единственным мужчиной в этой компании оказался небольшой седовласый человечек с приятным лицом и живыми глазами, который расположился в углу рядом с фисгармонией.

– Мистер Смайли – музыкант, – представил его Болсовер. – Не знаю, как бы мы справлялись без мистера Смайли. Все дело в вибрациях. Мистер Мэйли расскажет вам обо всем подробней. Леди, вы знакомы с мистером Мэйли, нашим добрым другом? А это два исследователя: мистер Мэлоун и мисс Челленджер.

Семейство Болсоверов встретило новых гостей приветливыми улыбками, но пожилая леди поднялась и вперила в них суровый взгляд.

– Добро пожаловать, господа. Мы рады вас видеть, – произнесла она. – Но хотелось бы взглянуть на ваши рекомендации. Мы слишком уважаем потусторонние силы и не желаем, чтобы над ними насмехались.

– Могу поклясться, мы здесь с самыми честными намерениями, – произнес Мэлоун.

– Мы уже получили урок. Мистер Болсовер, вы, кажется, забыли случай с Медоу.

– Нет, совсем нет, миссис Селдон. Этого больше не случится. Нас всех расстроил тот эпизод. – Болсовер повернулся к посетителям. – Этот человек появился здесь как наш гость. Когда свет погас, он стал тыкать пальцами в соседей по столу, те же посчитали тычки проявлением высшей силы. Затем Медоу описал происшедшее в прессе, хотя по сути единственным мошенником на той памятной встрече был он сам.

Всем своим видом Мэлоун показывал, что потрясен до глубины души.

– Могу вас заверить, мы не способны на такое.

Пожилая леди уселась на место, не спуская с журналистов подозрительного взгляда. Болсовер еще некоторое время суетился, заканчивая последние приготовления к сеансу.

– Садитесь здесь, мистер Мэйли. Мистер Мэлоун, вы сядете между моей женой и дочерью. А где бы вы желали присесть, юная леди?

Энид чувствовала некоторое волнение.

– Думаю, что с удовольствием заняла бы место рядом с мистером Мэлоуном.

Болсовер хохотнул и подмигнул жене:

– Я так и думал. Вполне естественно.

Гости наконец расселись по местам. Мистер Болсовер выключил электрическую лампу и зажег вместо нее свечу. В голове Мэлоуна пронеслась мысль: обстановка напомнила ему картину Рембрандта. Темные тени сгустились в комнате, но яркий огонек свечи мерцал на напряженных лицах собравшихся и освещал грубоватую физиономию Болсовера и лица его добропорядочных домочадцев, суровое, аскетичное лицо миссис Селдон, внимательные глаза и желтую бороду Мэйли, усталые лица женщин из общества спиритуалистов и, наконец, благородный профиль сидевшей рядом девушки. Весь мир, казалось, сузился до этой небольшой компании. Желания присутствующих сфокусировались на достижении единой цели.

На столе были разбросаны довольно любопытные предметы. Степень изношенности показывала, что каждый из них служит уже давно. Среди них находились медная, позеленевшая от старости труба, тамбурин, музыкальная шкатулка и другие мелкие вещицы.

– Никогда не угадаешь, что взбредет им в голову, – произнес мистер Болсовер и рукой описал круг над столом. – Если Ви Ван понадобится какая-либо вещица, а та будет отсутствовать… О, тогда может случиться все что угодно.

– У нее нелегкий характер, – бросила миссис Болсовер.

– Почему бы и нет, дорогуша? – спросила суровая леди. – Ей приходится общаться со столькими исследователями. Я часто думаю, как ей это вообще не надоело.

– Ви Ван – это наша девочка-проводник, – внес ясность Болсовер. – Вы скоро ее услышите.

– Надеюсь, что она появится, – произнесла Энид.

– Она еще ни разу не подвела нас, за исключением того случая, когда Медоу вытянул трубу за пределы круга.

– А кто медиум? – задал вопрос Мэлоун.

– Мы не знаем сами. Все принимают участие по мере сил. Я отдаю столько, сколько другие. Жена также не отстает.

– У нас здесь семейный бизнес, – сказала миссис Болсовер, и все засмеялись.

– Я думал, что медиум необходим.

– Обычно да, но это совершенно необязательно, – произнес Мэйли своим глубоким командным голосом. – Кроуфорд доказал это довольно убедительно на сеансах у Галлахера. Когда он взвесил кресла, оказалось, что за время сеанса собравшиеся потеряли от одного до двух фунтов, а медиум – миссис Катлин – целых двенадцать. Сеансы здесь проходят уже достаточно долго. Как долго, мистер Болсовер?