Барраяр - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 16

Граф засмеялся:

– Ты не понимаешь, что происходит, да?

Корделия вздохнула:

– Как обычно, сэр. И рассчитываю на вашу подсказку.

Она откинулась на спинку сиденья, приготовившись слушать. Граф со временем даже полюбил объяснять невестке барраярские обычаи – ему было приятно обнаружить очередной закоулок ее бетанской безграмотности и заполнить его барраярской информацией с собственными комментариями. А Корделия уже пришла к убеждению, что, читай он эти лекции еще хоть двадцать лет, – она не перестанет изумляться очередной загадкой барраярских нравов.

– День рождения императора – традиционная дата окончания финансового года в каждой графской провинции, – начал старый Форкосиган. – Иначе говоря, это день уплаты налогов – но вот только форы налогом не облагаются. Это несовместимо с нашим достоинством. Вместо этого мы преподносим императору подарок.

– А-а… – сказала Корделия. – Но управление планетой, сэр, нельзя окупить шестью десятками мешочков с золотом.

– Конечно, нельзя. Реальные средства были переведены в Форбарр-Султан из Хассадара днем, по комм-связи. Золото – это просто символ.

– Позвольте, разве вы в этом году еще не переводили деньги в казначейство?

– Весной, для Эзара. Да. Ну а теперь мы изменили дату окончания финансового года.

– Разве это не нарушит всю систему расчетов?

Старик пожал плечами:

– Мы справляемся. – Неожиданно он усмехнулся. – А вообще-то ты знаешь, откуда пошло слово «граф»?

– Я думала, с Земли. Доатомный… кажется, позднеримский термин, обозначавший аристократа, управлявшего графством. Или наоборот – подвластную область называли по титулу правителя?

– На Барраяре это слово произошло от слова «графа». Первые графы во время Форадара Тау (кстати, потрясающий был бандит, советую тебе о нем почитать) были его бухгалтерами, сборщиками налогов.

– А я-то думала, что это военный титул. В подражание средневековой истории.

– О, военная сторона дела проявилась очень скоро, когда пришлось вытряхивать денежки из тех, кто не желал платить. Позже чин приобрел блеск.

– А я и не знала! – Она посмотрела на него с внезапным подозрением: – Вы меня не разыгрываете, сэр?

Старик обиженно развел руками. «Опять мимо, – подумала Корделия. – Да уж, здесь без карты не сориентируешься».

Они подъехали к главным воротам императорского дворца. Охрана была, как обычно, бдительна и даже более многочисленна, чем всегда, но в остальном произошли разительные перемены. Каменную громаду расцвечивали гирлянды цветных фонариков, парк был ярко освещен, и повсюду – на аллеях, у фонтанов, на широких мраморных террасах – виднелись группы нарядно одетых людей.

Автомобиль регента остановился у ворот, когда они уже входили в восточный портик. Корделия облегченно вздохнула, снова оказавшись рядом с мужем, и взяла его под руку. Он улыбнулся, с гордостью любуясь женой, и незаметно поцеловал ее в шею, притворившись, будто поправляет вплетенные в прическу цветы. Она в ответ тайком сжала ему руку, и они начали подниматься по длинной пологой лестнице. Мажордом, распахнув двери, громко объявил об их приходе – и к ним повернулись, как со страху показалось Корделии, тысячи любопытных лиц. На самом же деле здесь было не более двух сотен человек. В конце концов, решила она, это совсем не так неприятно, как, например, смотреть в дуло нейробластера.

Они двинулись по залу, обмениваясь приветствиями и произнося вежливые фразы. «И почему бы им не приколоть таблички с именами?» – с тоской подумала Корделия. Как всегда, все, кроме нее, друг друга знали. Она представила себе, как начинает великосветскую беседу словами: «Эй вы, фор…» – и покрепче уцепилась за локоть Эйрела. Лучше уж выглядеть таинственной незнакомкой, чем круглой дурой, не имеющей понятия о правилах хорошего тона.

В следующем зале происходила церемония вручения кошельков: графы или их представители выстроились в очередь, спеша исполнить свой долг – и каждый при этом произносил небольшую, но весьма высокопарную речь. Император Грегор, которому, как заподозрила Корделия, давно уже пора было спать, сидел на троне рядом с матерью. Мальчик выглядел очень усталым, но мужественно подавлял зевоту. Корделия подумала, что ему, наверное, не разрешат оставить себе мешочки с монетами: скорее всего их возвращают обратно, чтобы на следующий год дарить снова. Ничего себе, день рождения малыша – ни поиграть с детьми, ни повеселиться, и кругом одни взрослые! Но графов пропускают быстро, может, ему скоро удастся освободиться.

Очередной даритель опустился на колено перед троном, протягивая императору свой бежево-золотой кошель. Корделия узнала графа Вейдла Фордариана, которого ее муж охарактеризовал как главу «второй по консервативности партии». Впрочем, этот человек совсем не походил на фанатика. Сейчас, когда его лицо не уродовал гнев, он был даже привлекателен. Вручив Грегору ритуальную дань, граф повернулся к принцессе и сказал что-то, отчего Карин слегка запрокинула голову и рассмеялась. Его рука словно бы невзначай коснулась платья принцессы, а ее – на мгновение коснулась его руки, но Фордариан уже начал подниматься, уступая место следующему графу. Когда он отошел, улыбка Карин погасла.

При виде Форкосиганов с Дру Грегор оживился и что-то горячо зашептал на ухо матери. Карин поманила придворного, и через несколько секунд к Корделии подошел начальник дворцовой охраны, попросивший разрешения ненадолго отвлечь мисс Друшикко. Ее заменил флегматичного вида молодой великан, следовавший за ними на такой дистанции, чтобы не слышать разговоров и в то же время, находясь поблизости, не мозолить глаза – непростой трюк для человека столь крупного.

К счастью, им скоро встретились лорд и леди Форпатрил, с которыми Корделия могла беседовать без всякого напряжения. Дворцовый красно-синий мундир был очень к лицу капитану, но его затмевала леди Форпатрил в платье цвета красного сердолика и с розами такого же цвета, искусно вплетенными в пышные темные волосы. Вот идеальная чета форов, подумала Корделия, счастливых, довольных собой и безмятежных. Это впечатление не портило даже то, что капитан, как вскоре выяснилось, был уже изрядно навеселе.

Форкосигана тут же перехватили какие-то сановники, и он удалился, поручив Корделию заботам леди Форпатрил. Они двинулись по залу; мимо пробегали слуги, разносившие закуски и вина. Как и следовало ожидать, разговор начался с грядущего материнства, волнующего обеих дам. Лорд Форпатрил выдержал недолго – он поспешно извинился и пустился в погоню за подносом с бокалами. Элис тем временем переключилась на обсуждение расцветки и покроя очередного платья своей новой подруги.

– Для новогоднего бала тебе надо выбрать черное с белым, – решительно заявила она. Корделия послушно кивнула. Интересно, скоро ли все усядутся за стол, или предполагается, что они так и будут клевать с подносов?

Элис провела ее в дамскую комнату, а на обратном пути познакомила еще с несколькими матронами. Разговор тут же обратился к предстоящему званому вечеру, который собиралась устроить одна из дам по случаю совершеннолетия своей дочери. Воспользовавшись моментом, Корделия незаметно отошла в сторону, чтобы немного побыть в одиночестве и тишине. Как все перепутано на этом Барраяре. То он домашний и знакомый, то совсем чужой и пугающий… Уединившись, Корделия вдруг осознала, чего ей не хватает. Конечно, видеокамер! Ведь здесь нет ни одной! В Колонии Бета церемония такого масштаба непременно транслировалась бы на всю планету, и движение каждого вплеталось бы в тщательно отрежиссированный танец перед видеокамерами и ведущими. Здесь же ни одной камеры не было. Запись вела только служба безопасности, но в своих собственных целях, и режиссура ей не требовалась. Гости говорили и двигались только друг для друга, и вся красота, весь блеск этого вечера уже через несколько часов исчезнут, сохранившись только в воспоминаниях.

– Леди Форкосиган?

Раздавшийся совсем рядом голос вывел Корделию из задумчивости. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с коммодором графом Фордарианом. То, что на нем был красно-синий мундир, а не его фамильные цвета, свидетельствовало, что граф состоит на действительной службе. Интересно, чем он занимается? Да, ведь Эйрел говорил – генеральный штаб, боевое планирование… Сейчас в руке у Фордариана был бокал с вином, а на губах – сердечная улыбка.