Тяжелой поступью - Фрост Валери - Страница 39

— Вы общались с призраком?

— Опять ответил вопросом на вопрос… — пробурчала брюнетка. — Да, господа, этой ночью я общалась с призраком и очень надеюсь, что это именно так. В противном случае вам придется отправлять меня в приют для умалишенных.

— Обычно призраки не желают показываться тем, с кем не заинтересованы водить дружбу, — вступил в разговор дракон.

— Ну, Гард, думаю, если бы было именно так, как ты говоришь, первым с ней заговорил бы ты.

— С ней?

— Почему я?

Два вопроса слились в едином звучании под аккомпанемент тонкого хрустального звона упавшего бокала. Аниного бокала.

— Камель, ты что творишь?! — Брюнетка подскочила с места.

— Она здесь?!

— С кем вы говорите?

— Не надо ему говорить!

Ворох вопросов и явная угроза ударили по ушам.

— Стоп! — Аня подняла руки вверх. — Кажется, я поняла, почему призраки злятся.

— Почему?

— Потому что некоторые не умеют хранить тайны.

Намекая исключительно на себя, Аня тем не менее заставила мага задуматься, а остальных приутихнуть.

— Наше привидение зовут Искамель. Она живет здесь порядка сотни лет и только сегодня ночью вышла на контакт.

Земная снова уселась за стол. Расторопный и незаметный слуга аккуратно сметал осколки хрусталя.

— Искамель, будь любезна, продемонстрируй свои возможности, дабы я не прослыла сумасшедшей.

Стоящие в вазе посреди стола пушистые хризантемы дрогнули и медленно повернули головки в противоположную окну сторону. Сидящие за столом впечатлились.

— А еще я подозреваю, что Искамель способна в ближайшее время приобрести физическую оболочку.

— Она собралась вселиться в кого-то из нас? — Зевс не на шутку испугался.

— Нет, Зевс, — Аня успокаивающе улыбнулась. — Думаю, что Камель обретет осязаемою форму, свою личную. Знаете, вчера мы проводили маленький эксперимент с водой. А сегодня вот, вы сами видели — цветы.

Слушатели послушно закивали головами.

— Не знаю, почему, с какой целью, почему именно сейчас, зачем ей я, — Аня чеканила вопросы, — но намерена отвлечься и, прости, Искамель, развлечься. Для этого мы будем много общаться, и я надеюсь, что Камель проявит желание дружить не только со мной.

На этот раз Анины собеседники не проявили энтузиазма.

— Эдэр, неужели ты не в состоянии узреть Камель магически? Или ты, Нэгуэ?

Оба мужчины отрицательно качнули головами.

— Ладно, — Аня поднялась из-за стола. — Вы занимайтесь своими государственными делами, а мы с Камель прогуляемся.

ГЛАВА 16

— Ты уверена, что желаешь быть видимой? — Аня наносила губкой толстый слой тонального крема на лицо призрака. — Брр, как это…

— Страшно? — подсказала Камель.

— Да, наверное, сейчас именно страшно.

Анины пальцы касались обретшего форму воздуха. Невольно сравнивая ощущения с мягкостью и неосязаемостью шерсти шиншиллы, Анна с присущим ей упорством продолжала начатое дело.

— От чего ты умерла? — спросила брюнетка и резко отшатнулась: измазанное кремом лицо открыло рот, но вместо привычных зубов и языка Аня увидела ковер. — Надо надеть на тебя или парик, или капюшон.

— Я не помню от чего. Не помню как. — Искамель сморщила носик. — Я, кроме своего имени, ничего не помню.

— Ой, как жутко-то. — Земная сглотнула. — Давай-ка сделаем тебе лицо, покажем старожилам замка — может, узнает кто. А потом пойдем гулять без макияжа.

— Что, очень страшно? — разочарованно протянуло привидение.

— Страшно, жутко, прости, что так откровенно. И, к сожалению, моя косметика не профессиональная. Как у человека-невидимки не получится…

— У кого не получится?

— У одного киношного героя. Ладно, давай закончим и разберемся с твоим прошлым, дабы узреть будущее.

— Точно! — наброшенный на плотный воздух плащ подскочил со стула и махнул полами. — Узреть будущее — это именно то, что нам надо! Леди Анна, вы умница!

Через час без пользы потраченного времени брюнетка в сопровождении по-прежнему невидимого призрака Искамель покинула замок и направилась в сторону водопада.

А еще через полчаса, если бы кто проходил мимо, глазам бы своим не поверил: у самой кромки воды, рядом с искрящимся радугами водопадом, на покрытом расписным ковром валуне сидели трое и заливисто хохотали.

— И вот, девоньки, представьте: сижу я в ведерке, на своем законном месте, как оговорено было ранее, вкушаю дары театрального искусства. И слышу, творится что-то на сцене, а мне не разглядеть. Ракурс не того. — Ее Мокрейшество раскинуло руки-щупальца. — Я малехо выдвинулася — не видно. Я еще малехо, дотянулась даже до бортика, глянула на сцену, а там — страсти. Чернявенький зазнобу свою в объятия заключил и тискает. Распереживалася я, слезу пустила, да так неудачно, что аккурат на лысину господина в партере попала. — Властительница поставила ударение на первый слог, отчего повествование стало еще более самобытным. — А я-то! Я-то не заметила сего происшествия и пуще прежнего за героев переживать начала. А людишки внизу, слышу, тоже внемлют, сопереживают, кто-то шушукается, кто-то в голос сетует.

Аня, начавшая догадываться, что стало причиной волнения зрителей, сдерживала улыбку и ждала окончания истории. Искамель, до сих пор невидимая, но достаточно осязаемая для того, чтобы широкополый плащ облекал фигуру, тихонько хихикала.

— Не вынесла я страстей сценических, всхлипнула и зарыдала в голос. Да только слезы мои дождем для почитателей театральных обернулись. И прям посреди зала зрительского! А когда узрела беду — поздно было. Ну, все, думаю, закрыты отныне для меня двери в большое искусство, и пуще прежнего зашлась, остановиться сил не хватило. Но спасли меня! И знаете кто?

— Кто? — хором отозвались девушки.

— Чернявенький мой!

— Отелло, что ли?

— Ну да. Он, родимый. Бросил он свою зазнобу оземь, вскинул руки к небесам, бухнулся на колени да как заголосит: «Горе мне, грешному! Небо разверзлось, узрев грехи мои! Плачет небо по любви ушедшей! Лейся, вода, лейся, святая! Смой грехи мои с души черной!» — и лбом своим чугунным о подмостки как трахнется! Аки гром грянул с небес. И тут мое ведро, будь оно неладно, с балкончика моего с ужасным скрежетом в зал покатилось и грохнулось! Ой, визгу-то было. Шкандаль на всю деревню!

Уже никто не сдерживался — смеялись от души.

— А зрителям потом конферансье рассказывал, что это не просто спектакль был, а экспериментальная постановка с глубоким погружением в сюжет, — процитировала повелительница и гордо задрала нос.

— Ох и потеха. И закрыли перед вами двери в большое искусство, Ваше Мокрейшество?

— Милочка, — протянула властительница, вытягивая в сторону Камель щупальце, — кто ж меня теперь остановить посмеет? Я дождем прольюсь, потоком подземным проберусь, в щелочку выгляну, паром изойду, да на новую премьеру без билетика попаду. Незачем меня теперь ведерком пленять.

И хитро глянула на Аню.

— Ваше Мокрейшество, — брюнетка поспешила свернуть в сторону от скользкой темы, — мы к вам с просьбой пришли, как к самому древнему и мудрому жителю здешних земель.

Владычица только кивала, подтверждая все вышесказанное.

— Вы же знаете, где я живу теперь? — Снова кивок. — А раньше там Камель жила. Или не жила. Но вот уже лет сто как обитает в замке. Так вот, не могли бы вы поискать в своих архивах и закромах, поспрашивать у водяных своих, что за история с девушкой приключилась. И почему она до сих пор в призраках ходит?

— Отчего ж не поспрашать? Спрошу. — И уставилась на Аню.

— Только в обмен на что-то… — предположила девушка и оказалась права — повелительница кивнула. — И чего же вы хотите?

— Помири меня с братом моим.

Не сдержавшись, брюнетка крякнула и тут же зажала рукой рот, словно боялась, что нечто неприличное сможет родиться на свет.

— Далеко он от меня живет. Мне в те земли хода нет, — грустно сообщила владычица.