Черный престол - Посняков Андрей - Страница 9

Корчма постепенно пустела, что и понятно — солнце едва перевалило за полдень, и посетители, наскоро перекусив, уходили по своим делам. Вскоре, кроме Хельги с компанией, в корчме Мечислава остались лишь несколько человек — пара бродячих волхвов-боянов с гуслями, да еще с полдесятка мужиков, судя по одежде — подпоясанные простой веревкой рубахи из грубого холста, такие же порты, онучи, — артельщиков, по всей видимости пришедших на заработки из ближайших селений. Плотники либо, что более вероятно, грузчики — торговый сезон на пристани уже начался, три дня назад прибыло аж сразу два каравана — с Ладоги и из Царьграда, так что работы артельным хватало. Ярл не особо приглядывался к ним — незачем было, ну разве ж такая деревенщина способна помочь в их многотрудном деле? Так, следил краем глаза, как и за всем, что происходит в корчме.

Вообще-то, здесь уже особо делать было нечего, по крайней мере до вечера. Хельги подозвал корчмаря, поблагодарил за еду — тот поклонился, звероватый, осанистый, чем-то похожий на вставшего на дыбы медведя. Проводил гостей до самого выхода, предупредительно распахнул дверь... И тут вдруг Хельги заметил, как взгляд его чуть вильнул влево, туда, где сидели артельные. Ну, вильнул и вильнул, мало ли, чего они там делают? Пригляд никогда лишним не будет. Только вот... Только вот, похоже, корчмарь, перехватив взгляд ярла, немного смутился. С чего бы это? Иль показалось? Задержавшись в дверях, Хельги задумчиво оглянулся, дескать, не забыл ли чего? Ага! Сидевший у самой стены артельщик — немолодой лупоглазый мужик, весь какой-то прилизанный, масляный, с крупной бородавкой на левой щеке — опустил голову вниз. Хельги мог поклясться всеми богами, что до этого артельщик пристально наблюдал за ним. Зачем?

Уже на улице ярл поделился догадкой с Ирландцем.

— Прилизанный, с бородавкой? — усмехнулся тот. — Глаз с нас не сводил. Я тоже заметил. Думаю — мужики эти никакие не артельщики, а шайка нидингов, а бородавчатый — их предводитель. А что на нас смотрели, так, видно, решали, грабить или нет.

— Я б на их месте не решился, — положив руку на эфес меча, хохотнул Снорри. — Вряд ли эти тролли справятся с нами.

— В открытом бою — нет, — кивнул Хельги. — Но есть много других способов. — Он обернулся к Ирландцу: — Вот ты бы, Конхобар, как поступил?

Тот отозвался, не задумываясь:

— Две возможности. Первая — вызнать, кто мы и где мы. И вторая — двинуться незаметно за нами, как здесь говорят — на авось. Мало ли, разделимся, вот тогда на одного вполне можно напасть, даже на двоих — впятером-то.

— Похоже, они так и поступят. — Хельги почесал бородку. — В обоих случаях они должны пойти за нами, по возможности незаметно.

Узкая тропинка вилась по склону холма, уходя в заросли бузины и березовые рощи, спускаясь к лугу, ныряя в овраг, затем вылезая в малинник, и — уже дальше — взбиралась на горбатый мостик через речку Глубочицу, а затем раздваивалась, поворачивая налево, к Подолу, потом направо — к Копыреву концу. Укромных мест на пути было много, да и сама-то Щековица по большей части представляла собой заросший лесом холм, лишь кое-где расчищенный под усадьбы.

— Вряд ли они нападут здесь, — оглядывая холм, покачал головой ярл. — Впрочем, если и нападут, тем хуже для них! — Он многозначительно стукнул рукой по ножнам меча. Это был новый меч, приобретенный ярлом в Суроже у ромейских купцов взамен своего, что когда-то выковал с Велундом, да так и утерял в Хазарии. Хороший был меч, «Змей крови», «Крушитель бранных рубашек», «Делатель вдов». Жаль, конечно, что потерялся, ну, да что горевать, этот был не хуже — франкской работы, красивый и мощный. Широкое навершье рукояти украшено бирюзой, а на светлом металле клинка проступали, словно бы изнутри, темные узоры.

— Вперед!

Ярл махнул рукой и, вскочив в седло — лошади были приобретены уже здесь, в Киеве, — направил коня вниз. За ним последовали остальные. Конхобар Ирландец и Снорри...

Снорри... Узнав Хельги во время столь неожиданной для обоих встречи у днепровских порогов, Снорри, не колеблясь, предложил ему свой меч. Скучное житье у печенегов надоело молодому викингу, хотя, конечно, спокойным его нельзя было назвать — постоянные набеги, стычки, охоты. Тем не менее, чем дальше, тем больше грустил Снорри, даже несмотря на дружбу с Радимиром, который, кажется, нашел в печенежских степях свое счастье — рыжеволосую красавицу Юкинджу, сестру князя Хуслая. Радимир-то счастье нашел, а вот Снорри...

Ну никак не походит степь на бескрайние дороги моря! А конь, даже самый лучший, никогда не заменит драккар. Ах, как несется корабль, перекатываясь с волны на волну, словно живой зверь пучины! Как летят прямо в лицо холодные брызги, а свежий морской ветер наполняет счастьем грудь! Разве может всё это сравниться со степью? Скучал Снорри у печенегов, скучал, несмотря на оказываемый ему почет, несмотря на пиры, войны и женщин. Потому и напрашивался в самые дальние набеги — аж до Днепра, где наконец-то встретил своего ярла. Вот уж, поистине, благословенье богов!

Снорри ехал последним, не торопясь, даже медленнее, чем остальные. Часто останавливался, нагибался, срывая цветы, поправлял подпругу. Но ни разу не оглянулся! Зато, достав широкий кинжал, частенько метал его в попадавшиеся на пути деревья. Затем с радостным хохотом скакал к дереву, вытаскивал застрявшее в коре острие, подбрасывал кинжал вверх, ловко ловил, всем своим видом показывая чисто детское удовольствие... и не забывал вглядеться в широкое лезвие, в котором, как на ладони, отражалось всё то, что было позади: холм, деревья, кустарники. Ага, вот у березы дернулась ветка! А ветра между тем нет. Вот еще — чуть-чуть отклонились в сторону веточки бузины, словно бы кто-то их осторожно отвел рукою. Снорри примечал всё... О чем и доложил ярлу, нагнав его у мостика через Глубочицу, за которой, собственно, и начинался город.

Выслушав его, Хельги удовлетворенно кивнул, — значит, они с Ирландцем не ошиблись насчет артельщиков. Никакие это не артельщики, а шайка нидингов! Что ж, тем хуже для них.

Переговорив, друзья разделились: Ирландец и Снорри свернули направо, к частоколу, окружавшему Копырев конец, а Хельги, проводив их взглядом, неспешно поехал налево, к Подолу. Зеленые ветки берез взъерошили его волосы, ярл покачал головой, вытащил запутавшиеся в волосах листья. По правую руку виднелся дикий, поросший густым малинником холм, на вершине которого, среди высоких дубов, виднелись идолы местных Полянских богов, за холмом слышался отдаленный городской шум — стук молота по наковальне, мычанье скота, девичьи песни. Хельги обернулся. Если и нужно место для засады, то вот оно — лучше не сыщешь! И кажется, под чьей-то осторожной поступью тихонько треснула ветка.

Ярл не успел больше ничего подумать, как откуда-то сверху, с холма, просвистела стрела, — если б она была действительно неожиданной, то поразила бы Хельги прямо в сердце. Однако, едва различив свист, он резко отклонился в сторону и... вдруг повалился с коня наземь, нелепо взмахнув руками.

И тут же выскочили на тропинку четверо мужиков в посконных, подпоясанных веревками рубахах. Те самые «артельщики»... Вот только пятого — прилизанного, лупоглазого, с бородавкой — почему-то с ними не было. На всякий случай остался в засаде? Впрочем, особо рассуждать было некогда. Сильные руки уже тянулись к упавшему навзничь телу, стягивая с него плащ, пояс, меч...

Нет, меч быстро вскочивший на ноги Хельги вытащил раньше них! Разбойники даже не успели ничего толком сообразить, как двое из них со стоном повалились в кусты, окрашивая зеленые ветви горячей дымящейся кровью. Третий завизжал, как свинья, закрутился, раненный в шею, засучил ногами, да так и замер, устремив взгляд быстро стынущих глаз в чистую лазурь неба. Четвертый... Четвертый — похоже, самый молодой из нападавших, смуглолицый, взъерошенный — попытался было дать деру, и совершенно напрасно. Убрав обагренный вражеской кровью меч в ножны, Хельги нагнал разбойника в два прыжка и, сбив его с ног, быстро скрутил ему руки. После чего вытащил меч и, приставив лезвие к горлу, приказал: