365 лучших сказок мира - Одоевский Владимир Федорович - Страница 14

Розовый цвет – это цвет радости и счастья; оттого-то король и постарался, чтобы Желанная была окружена только этим цветом, видела все в розовом цвете. Другие цвета могли повлиять на ее светлое настроение, могли сделать ее задумчивой и грустной, а грусти королевны боялись пуще всего ее родители.

И многочисленная свита, состоящая из маленьких придворных дам, веселых и жизнерадостных, и кудрявых шалунов пажей, по приказанию короля следила за тем, чтобы королевна не отдернула как-нибудь розовых занавесок.

Заметила королевна, что от нее что-то тщательно скрывают, и явилось у нее желание узнать во что бы то ни стало, что находится там, за розовою занавескою, за стенами замка.

Однажды королевна Желанная проснулась раньше обыкновенного. Маленькие фрейлины, спавшие у ее постели, не слышали, как выбежала королевна из своей розовой спальни, пробежала целый ряд розовых зал, выбежала на розовую террасу, толкнула розовую дверь, ведущую в сад, и исчез розовый цвет… Перед королевной Желанной серый день, дождливое небо, сад, точно нахохлившийся от непогоды, и старые убогие лачужки далеко у опушки большого, темного леса. В саду стоит женщина, старая, болезненная, в лохмотьях, с седыми космами волос, стоит и смотрит на королевну Желанную.

Очень поразила королевну и эта мрачная обстановка, и эта старая женщина, однако она подошла к старухе и сказала:

– Здравствуй, бабушка! Кто ты? Как твое имя?

– Меня зовут Жизнь! – отвечала старуха, сурово взглянув на хорошенькую королевну.

– Ах, неправда! – весело вскричала королевна. – Неправда, что тебя зовут Жизнь. Ты старая и безобразная, а моя мама-королева рассказывала мне, что жизнь юная, розовая и прекрасная, такая же прекрасная, как я. Но кто бы ты ни была, старушка, ты жила много и знаешь, должно быть, все. Скажи же мне, почему стало вдруг так серо, неприветливо и гадко кругом?

– Королевна! – произнесла бабушка Жизнь. – Все было всегда так серо, неприглядно и печально. Только ты не могла видеть этого, потому что через розовые занавески, повешенные у твоих окон, все казалось тебе светлым, розовым и прекрасным. Ты не знаешь жизни, не знаешь людских горестей и страданий и растешь веселой и беспечной принцессой, потому что не видишь горя вокруг себя.

– Но я хочу видеть горе, хочу видеть несчастных, чтобы сделать их счастливыми, я хочу помогать всем людям, кто нуждается в помощи! – вскричала королевна.

– Тогда упроси твоих родителей снять розовые занавески с окон! – произнесла старуха Жизнь.

– Да, да! Я упрошу их! – вскричала королевна и побежала в замок отыскивать родителей.

Ее мать встретилась ей на пороге замка. Королева была ужасно напугана исчезновением дочери. Пажи и придворные дамы трепетали за свою участь. Они знали, что их постигнет строгое наказание за то, что они упустили из виду свою юную госпожу.

А когда королевна высказала матери свою просьбу, последняя обмерла от ужаса и с плачем созналась дочери в том, что тщательно скрывала от королевны.

– Ты умрешь, милая Желанная моя, – рыдала королева, – как только выкатятся у тебя три слезинки из глаз. Ты не сможешь увидеть людских страданий и горестей, ты заплачешь, и тогда мы потеряем тебя, такую прекрасную, юную и любимую.

Задумалась на мгновение Желанная. И вдруг тряхнула белокурой головкой и светло-светло улыбнулась матери.

– Мама, – произнес ласково и нежно ее милый голос, – вели снять розовые занавески с окон, прикажи беспрепятственно выпускать меня из замка к людям, чтобы я могла видеть их горе и слезы и помогать им. Не бойся, что я умру, мама. Теперь я видела Жизнь, узнала, какая она старая, сердитая, мрачная и суровая, и хочу, сколько могу, сделать ее улыбающейся и приветливой для несчастных людей. А если ты не пустишь меня, мама, я все равно зачахну здесь, в этом розовом замке, и умру с тоски.

Выслушала речь дочери королева и прошептала тихо и покорно:

– Будь по твоему, дочка. Теперь, когда ты уже вышла за розовую дверь, бесполезно скрывать от тебя то, что ты сама увидала.

И королевна Желанная получила свободу.

Расцвела, ожила, еще более похорошела королевна. Теперь уже розовый замок и королевские сокровища, веселая свита маленьких придворных дам и пажей и их радостные игры – все это уже не забавляет Желанную. Одетая в простенькое платьице убогой крестьянки, с распущенными, раздуваемыми ветром кудрями, она бегает по цветочной долине, разговаривая с птицами и цветами, понимая голос трав и былинок, глотая ночную росу с голубых сердцевин незабудок. Она заходит в бедные крестьянские лачуги, и куда они ступят ее маленькие ножки, там всюду воцаряется радость, довольство и счастье. Всех бедняков наделяет королевна деньгами, согревает ласковым взором и добрым обхождением. Довольно одного лучистого взгляда Желанной, чтобы люди забывали свои болезни, немощи и страдания. Не было бедняка в королевстве, который бы не благословлял маленькой королевны. Слава о ней, о ее доброте разошлась по всей стране, и все несчастные стремились к Желанной, чтобы найти утешение и помощь у королевны.

Король по-прежнему воевал с соседними народами, чтобы расширить свои владения и оставить дочери огромное наследство, а мать-королева заботливо охраняла Желанную от всего, что могло причинить ей страдание, и зорко присматривалась к ней, боясь увидеть хоть бы намек на слезу в ее лучистых, голубых глазках.

– Мама, – сказала как-то королевна, вернувшись с обычной прогулки, – мама, я слышала пение в соседней роще; кто-то заливался там чудной серебристой трелью. Кто это, мама?

Едва только успела произнести это королевна, как сотня гонцов была разослана по роще с приказанием доставить во дворец таинственного певца.

И певец был доставлен. Это оказался соловей – маленькая, серенькая птичка, невзрачная на вид, но владевшая невыразимо чудным голосом. Ее посадили в золотую клетку, где соловушка должен был петь песни. Но соловей молчал. Он не умел петь в неволе. Только вечером, после заката солнца, когда к клетке его подлетела другая такая же маленькая птичка, обе они залились чудесной песнью.

В этой песне слышалась смертельная тоска, грусть по зеленому лесу и утраченной свободе и жалоба на людей, на их жестокость и мольба, слезная предсмертная мольба об освобождении пернатого узника. Обе птички горько и жалобно плакали, заливаясь печальной песнею. И королевна, все время находившаяся подле клетки, поняла жалобу птичек. Поняла и побежала к матери, умоляя ее выпустить соловья на свободу. Соловья выпустили, но из голубого глазка королевны Желанной выкатилась слезинка, чистая и блестящая, как горный алмаз.

В тот же вечер таинственная женщина Судьба явилась к королевской чете и произнесла грустно и сурово:

– Помните, что ваша дочь пролила первую слезу.

Сказав это, таинственная женщина исчезла.

Еще сильнее стали заботы королевской четы об их дочке. Еще более нежными ласками осыпали они королевну. Вскоре она забыла про горе маленькой птички и снова стала бегать по цветочной долине и зеленому лесу, снова стала забегать в крестьянские лачуги, осушать людские слезы и исполнять их просьбы.

Как-то раз, гуляя по опушке леса, королевна была поражена непривычными для нее звуками рога и бряцанием оружия. Вдали прямо навстречу к ней, неслась многочисленная группа рыцарей и дам верхом. Они за кем-то гнались. В ту же минуту из-под ног самой королевны, из высокой травы, выскочил маленький насмерть перепуганный погоней зайчик.

Он остановился в двух шагах от королевны, прижал длинные дрожащие ушки к спине и, поводя кругом круглыми, тоскливыми глазками, ждал, казалось, чего-то.

Пиф-паф! – раздался выстрел, и беленький зайчик с окровавленной мордочкой распростерся у самых ног королевны.

Желанная схватила на руки трепетавшего еще зайчика, прижала его к груди и закричала, бросившись навстречу охотникам и их дамам:

– О, злые, злые люди! Что вам сделал дурного этот бедный, невинный зверек? Зачем вы его убили?