В гостях у эмира Бухарского - Крестовский Всеволод Владимирович - Страница 18

Вс? эти колодцы очень глубоки, отъ 10 до 20 и бол?е саженъ. Вода изъ нихъ вытаскивается въ кожаныхъ ведрахъ на волосяной веревк? (чумбуръ), пропущенной чрезъ катушку. Когда надо поить стада, пастухъ привязываетъ свободный конецъ чумбура къ лямк?, над?той на верблюда или лошадь, а чаще всего на ослика; зат?мъ, погрузивъ ведро въ глубину колодца, направляетъ животное по прямой линіи отъ вертящейся катушки, заставляя его такимъ образомъ вытаскивать ведро за ведромъ воду, которая сливается въ глиняный желобъ, окружающій колодезную ст?нку. По сл?дамъ животнаго съ теченіемъ н?котораго времени образуется торная тропинка, вдоль которой непрем?нно тянется и желобокъ, оставляемый волочащеюся по эемл? веревкой, по длин? коего всегда безошибочно можно опред?лить и глубину колодца. Дотянувъ до конца тропинки, привычный осликъ или верблюдъ останавливается, чтобы дать время пастуху вылить ведро въ водоемъ, и зат?мъ самъ возвращается м?рнымъ шажкомъ къ колодцу для продолженія своей работы. Но чтобы пользоваться водой этихъ колодцевъ, путешественникъ всегда долженъ запасаться собственнымъ ведромъ и чумбурами, такъ какъ пастухи никогда не оставляютъ этихъ вещей при колодц? на общую потребу. Почти каждое огороженное поле им?етъ свой особый шуръ-кудукъ, а на большихъ участкахъ бываетъ ихъ и по два, и по три — на противоположныхъ концахъ поля и по средин? онаго. Въ большинств? колодцевъ вода довольно сносная, иногда солоноватая, но безъ противнаго вкуса, и при употребленіи не оставляетъ вредныхъ посл?дствій.

Селеній въ окружности очень мало. На протяженіи около двадцати четырехъ верстъ пути мы вид?ли въ сторон? отъ дороги всего лишь два небольшіе кишлака, но т?мъ-то и поразительн?е это обильное количество пахотныхъ участковъ, р?шительно вся степь, насколько хватаетъ глазъ, представляется прекрасно обработанною. Въ н?которыхъ м?стахъ попадались пахари надъ плугомъ, влекомымъ парой воловъ. Плугъ самаго первобытнаго устройства: на одинъ конецъ деревяннаго лемеха насаженъ жел?зный р?завъ въ род? заступа съ ручкой, за которую держится пахарь, давая направленіе борозд?, а другой конецъ прикр?пляется веревками въ ярму, вотъ и все. Въ общемъ такой плугъ похожъ на большую мотыгу.

Земля, по своей солонцеватости, прежде ч?мъ на ней с?ять, требуетъ зд?сь очень заботливой и неоднократной распашки. Обыкновенно проходятъ участокъ плугомъ по н?скольку разъ и вдоль и поперегъ, пока почва не разрыхлится въ достаточной м?р?; тогда на участокъ пускаютъ воду, и когда черезъ сутки почва совс?мъ вберетъ въ себя влагу, то смотрятъ въ какихъ м?стахъ на поверхности проступила соль. Такія м?ста ср?зываютъ лопатами и заполняютъ землей, взятой съ м?стъ, гд? соли не оказалось, или же глиной изъ ст?нъ разрушенныхъ ветхихъ построекъ. Зат?мъ участокъ унаваживается весь равном?рно и снова напояется водой. Посл? этого почва считается уже совс?мъ готовою подъ зас?въ. Работы же въ столь позднее время года объясняются т?мъ, что землед?ды сп?шатъ разрыхлить степную почву въ ожиданіи зимнихъ сн?говъ, которые при весеннемъ таяніи сообщатъ ей большую влажность и т?мъ облегчатъ посл?дующій трудъ пахаря. Земля эта готовится подъ яровое.

Дорога, по которой мы теперь ?хали, составляетъ единственный колесный (арбяной) путь изъ Самарканда въ Шахрисебсъ и Карши, но она такъ избита глубокими колеями и рытвинами, что ?хать по ней — своего рода пытка, а стоитъ свернуть съ колейной дороги н?сколько шаговъ въ сторону, и ?дешь прекрасно по твердому грунту, точно по шоссе. Между прочимъ, этотъ путь очень древенъ и даже им?етъ историческое значеніе: по немъ шелъ Александръ Македонскій въ 329 году, по переправ? чрезъ Оксусъ (Аму-Дарью), къ Самарканду. Хотя точныхъ указаній на то не им?ется ни у Арріана, ни у Квинта Курція, но по этимъ историкамъ изв?стно, что движеніе на Мараканду было предпринято изъ Наутаки, которую нов?йшіе историки Александра пріурочиваютъ одни къ Карши (Дройзенъ), другіе (Герцбергъ) къ Кешу, то есть въ нын?шнему Шахрисебсу. Въ обоихъ случаяхъ единственный колесный и возможный для движенія арміи путь къ Самарканду лежитъ на Джамъ, и что Александръ проходилъ именно этою дорогой, въ томъ, мн? кажется, уб?ждаютъ сохранившіяся до нашихъ дней пріуроченныя къ его имени названія н?которыхъ прилегающихъ къ ней м?стностей. Такъ, зд?сь есть урочище Искандеръ, кочевье Искандеръ и холмъ (тюбе) Искандеръ.[49]

Верстахъ въ шести отъ границы, въ небольшой котловин?, встр?тилъ насъ старый нашъ знакомецъ токсаба Рахметъ-Улла, высланный эмиромъ на встр?чу посольству для передачи намъ первыхъ прив?тствій его высокостепенства. Токсаба, въ б?лой чалм? и парчевомъ халат?, опоясанный широкимъ поясомъ, съ вис?вшею на немъ кривою хорасанскою саблей, сид?лъ верхомъ на красивомъ аргамак?, впереди свиты изъ разныхъ бухарскихъ чиновниковъ и джигитовъ. Н?сколько въ сторон? отъ этой красивой группы стояли дв? коляски, присланныя эмиромъ для посольства. При нашемъ приближеніи, токсаба съ бухарцами сл?зли съ лошадей и сд?лали н?сколько шаговъ къ намъ на встр?чу. Мы тоже вышли изъ экипажей и. разм?нялись обоюдными прив?тствіями, которыя сопровождались осв?домленіями о взаимномъ здоровь? и благополучномъ путешествіи, а также о здоровь? высокостепеннаго эмира и туркестанскаго генералъ-губернатора. Токсаба объяснилъ, что ему поручено состоять при посольств? и сопровождать его до города Шаара, гд? въ настоящее время изволитъ им?ть свое благополучное пребываніе его хазретъ-падишахъ (свят?йшій повелитель), и предложилъ намъ перес?сть въ экипажи его высокостепенства. Нечего д?лать, пришлось мн? разстаться со своимъ удобнымъ и уютнымъ тарантасомъ и садиться вм?ст? съ княземъ въ эмирскую коляску, сид?нье гд? было пышно застлано пунсовымъ шелковымъ од?яломъ на ват?; въ ногахъ лежалъ лисій м?хъ, на спинк? большія бархатныя подушки-вальки (мутаки). С?ли и провалились въ пуховую мякоть. Фу, батюшки, хоть би воротникъ разстегнуть или ременный поясъ распустить что ли, а то просто мочи н?тъ съ непривычки въ этихъ пуховикахъ!.. Но ничего не под?лаешь, надо покоряться. Хотя въ воздух? было вовсе нехолодно, т?мъ не мен?е бережно и тщательно укутали насъ и м?хами, и од?ялами, какъ того требовали условія м?стнаго этикета, — ибо не подобаетъ «важнымъ людямъ» ?здить иначе, — н?сколько разъ при этомъ осв?домлялись, хорошо ли, удобно ли сид?ть, покойно ли спин? и бокамъ, тепло ли ногамъ, не поддуваетъ ли куда и т. д. Намъ оставалось лишь кланяться, благодарить и ув?рять, что все очень хорошо и даже черезчуръ ужъ удобно. Наконецъ, уб?дясь, что насъ спеленали од?ялами, какъ младенцевъ, мил?йшій нашъ токсаба приказалъ по?зду трогаться.

Въ коляски были запряжены въ каждую по четверн?, зас?дланныхъ лошадей: пара въ дышл? и пара впереди, на артиллерійскихъ уносахъ. На каждой лошади сид?ло по одному ?здовому въ чалм? и халат?, съ нагайками (такъ точно возятъ зд?сь и артиллерійскія орудія). Козлы оставались незанятыми ник?мъ, ибо по м?стному этикету считается въ высшей степени неприличнымъ, чтобы кто-либо могъ сид?ть въ одномъ экипаж? спиной къ важнымъ людямъ. Но еслибы важные люди сами вздумали взобраться на козлы, то это, конечно, было бы для нихъ самое высокое въ почетномъ смысл? м?сто. Везти насъ не рысью, а т?мъ особенно скучнымъ аллюромъ, который называется маленькою трусцой, потому что ?здить иначе важнымъ людямъ опять-таки неприлично, — на то есть джигиты, чтобы скакать сломя голову; важный же челов?къ, не желающій ронять свое достоинство, долженъ всегда сп?шить медленно. Такимъ образомъ мелкая трусца есть уже крайняя степень уступки, какая можетъ быть допущена важнымъ челов?комъ ради посп?шности.

Верстахъ въ дв?надцати отъ границы ожидала насъ новая встр?ча. Тюря-джанъ,[50] бекъ чиракчинскій, выслалъ прив?тствовать насъ одного изъ своихъ приближенныхъ чиновниковъ, Баубекъ-бія, почтеннаго б?лобородаго старца со свитой мелкихъ чиновниковъ и джигитовъ. Опять взаимныя прив?тствія и разспросы о добромъ здоровь? генералъ-губернатора и тюря-джана чиракчинскаго, посольства и встр?чающихъ оное лицъ, — все какъ сл?дуетъ по этикету. Отсюда токсаба поскакалъ впередъ, на м?сто предстоявшаго намъ ночлега чтобы лично распорядиться достодолжнымъ пріемомъ, а вм?сто себя оставилъ вамъ Баубекъ-бія. Снова спеленали насъ ватными од?ялами и повезли прежнею трусцой. Впереди и по сторонамъ по?зда неслась верхами пестрая кавалькада бухарскихъ чиновниковъ и джигитовъ, вооруженныхъ кривыми саблями, а иные клычами.[51]