Безумная практика - Попов Александр - Страница 36

Мне ужасно не хотелось расставаться, поэтому я предложил:

— А мы подождем, а на такси поедем все вместе.

— Саша, ну что ты говоришь? Нас же с Тимошкой пятеро, да и идти вам всего пару шагов.

— А мы как-нибудь уместимся, — начал я нести явную чушь.

Она засмеялась, коснулась губами моей щеки (зря я утром не побрился) и прошептала мне в ухо, отчего я чуть не упал:

— До встречи.

— Приятно было познакомиться, — это уже девочкам, и моя прекрасная леди, сложив коляску, с ребенком на руках ткнула магнитным ключом в датчик домофона и исчезла за дверью.

Что ж, будем надеяться, что теперь с ней ничего не случится.

По дороге домой я думал о Галочке и не замечал смешков девочек, ведущих сзади Тимошку. Среди хихиканья я даже услышал несколько раз «тили-тили-тесто» и собирался обидеться на непочтительных пересмешниц, но уже через секунду возникающий перед моим взором образ прекрасной секретарши отгонял негативные мысли, и я снова забывал обо всем. Романтическое настроение изредка прерывалось воспоминанием о сцене с упавшими штанами, заставляющим меня ухмыляться, но я старательно отгонял смешное видение и переключался на мечтания о будущем свидании. В таком окрыленном состоянии я без труда поднялся на свой этаж, прошел в квартиру и, отказавшись ждать ужина, развалился на диване. И утром я ничуть не удивился, что во сне видел Галю.

Разбудили меня девочки. Они стояли около дивана с хитрым видом и громко разговаривали между собой:

— Ты гляди. Спит.

— Ему уже третий раз с работы звонят, а он спит себе.

Ну звонят, что из того? Я в отпуске, имею право поспать подольше. Поэтому я с закрытыми глазами ответил:

— Да, сплю. Что вы расшумелись? Я в отпуске, и точка.

— Ну вот. Я же говорила, что это у него временное помешательство было, — бодро сказала сестре Варя.

— А мне показалось, что у него это серьезно, — ответила Даша, фальшиво изображая огорчение. — Нет так нет. Иди скажи, что Александр Игнатьевич, пока не выспится, не желает говорить ни с какими Галями. Даже если накануне слюнями по ним исходил.

— Что за выражения?! — прикрикнул я, с низкого старта устремляясь к телефону и при этом кутаясь в простыню.

Девочки позади захихикали, только чертяшка, жующая палку колбасы на журнальном столике, возмущенно заверещала на них, отстаивая права индивидуума на сердечную привязанность. Высказав все, что она думает по этому поводу, она повернула колбасу и зачем-то стала грызть ее с другого конца.

— Алло! — чуть не крикнул я в трубку.

— Доброе утро, Саша. Звоню я, звоню, а твои воспитанницы твердо стоят на страже священного сна своего куратора. Я уж подумала, что ты со мной разговаривать не хочешь.

Если учитывать, что минуту назад я только разлепил глаза, то легко оправдать мое возмущенное мычание в трубку.

— Я так и поняла, — ответила Галя на этот эмоционально содержательный монолог и добавила: — Хотя это я сама виновата, незачем было звонить в десять утра человеку, взявшему отпуск, чтобы, невзирая на день или ночь, каждую его минуту уделять воспитанию двух юных волшебниц.

— Как в десять? А сейчас сколько? — удивился я, привыкший вставать самое позднее около девяти..

— Сейчас уже почти одиннадцать. Я бы позвонила пораньше, но боялась снова нарваться на девчонок. Да и в рекламе говорят, что приличная девушка не должна звонить кавалеру. Кстати, что же тебе снилось, что ты так упорно не хотел просыпаться?

— Ты.

— Приятно, конечно, но меня-то можно было и не обманывать.

Интересно, почему это именно ее можно было и не обманывать? Что стоит за этой фразой? То, что она такая умная, что никогда в это не поверит, даже если это правда? Или она разрешает обманывать всех, кроме нее? Я решил выяснить это позднее, а пока продолжал убеждать ее:

— Да нет, вправду ты. Могу весь сон рассказать в деталях, — начал блефовать я, так как, кроме того, что Галя мне действительно снилась, не мог ничего вспомнить.

— Ах, избавьте непорочную девушку от неприличных подробностей. Представляю, что могло присниться молодому увлеченному мужчине после одного невинного поцелуя, — решила поддеть меня собеседница, нимало не смущаясь, что этой фразой она согласилась с тем, что все-таки мне приснилась, но тут же вернулась к прежней точке зрения. — Врете вы все, Александр Игнатьевич.

— Нисколечко, — стоял я на своем, и некоторое время наш диалог состоял из двух фраз: «врешь» и «не вру».

Наконец мы оба замолчали. Первый мой телефонный разговор в качестве Галиного «кавалера» пошел как-то не так. Да и выглядывающие из зала девочки не способствовали продуктивности общения. Я цыкнул на них, девочки рванули в спальню, и я придумал, как нарушить молчание:

— А ты как мой номер узнала? Я вчера хотел взять твой, но ты так быстро сбежала.

— Сашенька, я же все-таки секретарь фирмы, в которой, как считается, ты работаешь, и где есть о тебе некоторые сведения. Кстати, надо в твоей биографии покопаться на предмет порочащих тебя связей, не могу же я связывать оставшиеся годы неизвестно с кем. — Похоже, Галя, не отягощенная с утра работой, откровенно веселилась. — А если бы ты захотел мне позвонить, — продолжала она, — то, вместо того чтобы так бессовестно дрыхнуть, пока молодая девушка изнывает у телефонного аппарата, мог бы просто набрать номер директора. Разве ты его не знаешь?

Получив порцию нравоучений (а ведь мы, можно сказать, едва знакомы), я стал упрямиться:

— Телефон шефа знаю, а твой нет. А вдруг тебя нет на месте, директор возьмет трубку, вспомнит про меня, удивится, что дал мне такой отпуск, и вызовет на работу.

Закончив речь, я решил, что удачно отмазался. Честно говоря, мне не пришло в голову связать директорский телефонный номер с Галей, да и вообще вчера вечером звонить было уже поздно, а сегодня подумать времени не было.

— Хорошо, версия принимается за достоверную, — согласилась Галочка. — И-и-и?

— Что «и-и-и»? — После такого трудного мыслительного процесса я не улавливал смысла тянущейся гласной.

— Нет, я, конечно, понимаю, что сразу после пробуждения трудно соображается, но попробую еще раз. И-и-и?

Я задумался, в это время в трубке раздался голос Даши:

— Александр Игнатьевич, вы бы Галю на свидание пригласили, а то все на одном месте толчетесь.

Следом раздался смех Галочки. Я рявкнул:

— А ну положи трубку, быстро!

В трубке раздались гудки. Я судорожно стал вспоминать телефон приемной директора (у него отдельный номер, в случае необходимости я звоню в фирму на телефон охраны, которая и переключает на необходимый мне номер внутренней сети). В это время телефон снова зазвонил, я схватил трубку, из которой после «алло» раздалось:

— Саша, это ты? Это же надо, какой у тебя голос, тебе бы полком командовать. Я как услышала «положи», ни секунды не сомневалась, даже подумать не успела — бросила трубку и руки на стол положила, как ученица. Девочки, наверное, вообще перепугались.

Из трубки донеслось противное хихиканье.

— Галя, подожди немного, у меня что-то ремень в брюках зачесался, — заявил я грозным голосом.

— Что у тебя зачесалось? — переспросила Галя, и я понял, что сострил крайне неудачно.

— Говорю: ремень у меня по чьим-то попам плачет.

— А-а-а, — протянула Галя. Я понял, что она просто надо мной издевается, и замолчал.

— Сашенька, извини, больше не буду, — протараторила Галя и громко сказала: — Девочки, положите трубку, пожалуйста.

Раздался такой глубокий вздох, что его было слышно не только в трубке, и затем в ней что-то щелкнуло. Я не поверил хитрецам, сделал пару шагов, распахнул дверь спальни и ринулся на проверку. Странно, трубка действительно лежала на аппарате, а девочки, сидя на кровати, раскрывали какой-то цветастый журнал. Я даже обиделся, почему это Галю они слушаются, а меня нет. Близняшки оторвались от глянцевой страницы, посмотрели на меня, увидели, что я снова недоволен, подумали, и Даша сообразила первой: