Тени у порога - Поляшенко Дмитрий - Страница 53

Человек заговорил — снова после паузы. Казалось, что он про себя многократно переводит с одного языка на другой фразу, прежде чем произнести ее. Или упрощает сложную мысль до элементарной фразы.

— Система защиты выходит на расчетный режим. Здесь скоро будет опасно.

Ребята переглянулись.

— Какая система? Система защиты чего?

Глаза стеллармена сверкнули из-под ресниц; снова скользнула неуловимая, как рыбки на мелководье, улыбка:

— Не переспрашивай. Думай.

— Я, кажется, понял, — медленно проговорил Вадковский. — Невероятно! Как просто. Но кто...

Стеллармен неожиданно повернулся к Лядову:

— Говори ты.

— Почему мы здесь? — быстро спросил Лядов, будто давно заготовил вопрос. Забывшись, он жадно подался к стеллармену.

Ангрем вскинул веки и посмотрел на Лядова в упор, удивленный вопросом. Но Лядов почему-то не заметил властного проникающего взора.

— Вы должны были оказаться здесь, — сказал стеллармен как о само собой разумеющемся.

Лядов смотрел на него зачарованно.

В глазах стеллармена мелькнуло любопытство, взгляд его застыл, стремительно набирая глубину.

Лядов моргнул, отшатнулся, хотел спросить что-то еще, но замолчал растерянно.

Ангрем с сожалением «погасил» взгляд, опустив ресницы.

Спросил Вадковский:

— Вы считаете, что у нас достаточно информации для ответа на вопросы?

— На ваши — да.

— Здесь надо задавать другие вопросы?

Стеллармен на миг окаменел совершенно, затем обмяк. С ним снова произошла перемена: лицо ожило, но теперь это была обычная человеческая живость. Без недосягаемых оттенков сверхвосприятия.

Он откинул со лба волосы, огляделся, ловко уселся на траву, жестом пригласил присоединиться. Экипаж «Артемиды» с готовностью попадал на теплую сочную зелень.

— Так всем нам будет проще. Ребята, на Камее опасно долго оставаться на одном месте. Думаю, это вы заметили. С каждым часом время безопасной стоянки уменьшается. Как вам вообще удалось сесть на планету? Экспедиции уже год не решаются сюда заходить. Сейчас я не могу вас видеть, поэтому рассказывайте сами. Только, прошу, покороче.

Взгляд его, спокойный — чуть ли не домашний — и внимательный, скользил по лицам.

— Мы не знаем, — пожал плечами Лядов. — Подлетели, сели. Ничего особенного.

— Ты забыл? — удивился Вадковский. И он рассказал про метеорит на подлете. Про отключенный автопилот. Про зонд. Потом, увлекшись, про то как выбрали целью полета Камею. Дальше, не соблюдая хронологию, вывалил все события безумных двух дней. Отдышался, заново пережив.

Трайнис недоверчиво смотрел на Романа. Ангрем неторопливо присвистнул и просто сказал:

— Вам повезло.

От этих слов всю троицу пробрал озноб, несмотря на палящее солнце.

Ангрем встал. Легко, будто на невидимом тросе подтянули за шиворот. Повертел головой.

— Хотите кое-что увидеть?

Экипаж «Артемиды» покорно поднялся.

Ангрем приблизился к пику Отчаяния, заглянул вниз, не оборачиваясь поманил пальцем.

Все выглянули за травянистый край.

Вокруг подножия холма был песок. Только песок. Ни травы, ни камней — склон перед пещерой скрылся весь. Обступившие холм деревья стали заметно ниже. Иногда песок гнусно шевелился. По его поверхности, как по студенистой туше, пробегали судороги. Это песок издавал идущее со всех сторон шуршание.

— Что это? — с отвращением спросил Вадковский, рефлекторно упираясь ногой попрочнее.

— Зыбучие пески.

Последовала пауза.

— А мы ночевали там, внизу, — ужаснулся Лядов.

— Откуда они взялись? — в тихом обалдении спросил Вадковский.

Ангрем молча смотрел на застывшие пологие песчаные волны.

— Как вы нас нашли? — обратился к стеллармену Вадковский.

— Считайте, что это он нашел. — Ангрем посмотрел на Лядова. — Планета очень сложная. Большие трудности с проникновением. Полный квази-коллапс. И я пока не знаю, как ты услышал нас.

— Я видел какие-то обрывки. Слишком краткие, чтобы их истолковать, — забормотал Лядов. — Но видения были связаны. Пожалуй, меня что-то вело. Прямо с Земли.

Стеллармен быстро повернулся к Лядову. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

— Прямо сюда? — спросил стеллармен.

Лядову было неуютно под его взглядом.

— Н-нет. Не знаю. Некуда было вести. Этого места нет.

— Поясни.

— Не смогу.

— И ты молчал? — вскричал Вадковский. — Разыграл жалкую интермедию с побегом.

— Я тогда сам ничего не понимал, — замедленно произнес Лядов. — Думал, с ума схожу.

— Нам тоже это однажды показалось. Кстати, тебе не снился человек в черном без лица?

Лядов опасливо посмотрел на Вадковского:

— Нет. Я же говорю, это не сны. Уж скорее — чужие ассоциации, непонятно как родившиеся в мозгу. А тебе не грезился этот вал с распахнутыми воротами на том конце?

— Погодите, — вмешался Трайнис. — Вы о чем? Мне опять ничего не сказали. Чем вы там на Земле занимались? Славка, что за книги ты читал?

— Обычные книги, ничего особенного, — с досадой пробормотал Лядов. — Дайте подумать.

Под ногами возник низкий гул, даже не звук — затряслась земля. Вал содрогнулся. Наверное, так чувствуешь себя на крупе гигантской взбрыкнувшей лошади. Экипаж «Артемиды» деловито огляделся и по уже сложившейся привычке стал искать варианты отхода.

Ангрем быстро произнес:

— Уходим. Потерпите.

Он закрыл глаза. Лицо его изменилось, ожило, словно Ангрем внутри себя начал говорить с множеством людей одновременно. Вернувшись в свое естественное ментально психическое состояние — сопровождалось это ощутимо болезненным толчком по всем органам чувств и странным ощущением непонятно где, словно орган для этого чувства располагался вне тела, — Ангрем поднял лицо к небу. На миг он чем-то стал похож на Лядова, когда тот видел что-то свое. Но в отличие от Лядова Ангрем видел приятные вещи.

Подул незримый сквозняк, угнетая сознание. Мысли становились плоскими, вялыми. Вадковский, с трудом преодолевая какой-то барьер в мозгу, вспомнил, что этот эффект объясняется невозможностью полностью или правильно интерпретировать сверхцельную картину мира и бесконечность ассоциаций звездных людей мышлением людей обычных.

Вдалеке быстрая тень скользнула по залитой солнцем единой кроне, пронеслась по дуге, прыгая по вершинам высоких деревьев. Резко свернула над дальним концом вала и, снизившись, помчалась навстречу. Только сейчас экипаж «Артемиды» заметил источник тени — нечто размером с их собственный корабль, но не зеркально-черное, а матово-светлое, сливающееся с белесым небом на горизонте. Форма летающего «нечто» была неожиданной — летел каменный островок, нагромождение гладких светлых валунов. Или облако кучевое, плотное до твердости — с плоским донцем и вспухшим верхом.

Экипаж «Артемиды» попятился. Тормозя, громадина наползла на них. Остановилась, зависнув в двух метрах над валом. До тускло полупрозрачной — а вовсе, оказалось, не белой — ваты днища можно было дотянуться рукой. Если с большого расстояния это нечто еще можно было назвать пародией на облако, то вблизи оно больше напоминало гигантскую волосатую несуразицу.

Ангрем мельком посмотрел на корабль — мысли его явно были заняты другим. Днище с краю прорезала прямоугольная черная щель и на траву под углом выпала простая сходня, открыв черный провал, в глубине которого смутно угадывались неясные формы. Совсем вскользь Ангрем посмотрел на Лядова. Тот сморщился, подтолкнул к трапу Вадковского и Трайниса:

— Заходим.

Трое с «Артемиды» взбежали в слабо освещенное нутро корабля.

Ангрем остался снаружи.

Помещение не было похоже на внутренность звездолета — низкий круглый зал, казавшийся в полумраке загроможденным.

Вадковский упал на ладони и выглянул в прямоугольный вырез в полу. Стеллармен стоял неподвижно, закрыв глаза. Он медленно развел руки в стороны, словно ловил ветер или хотел обнять планету. Вид у него был сосредоточенный. Постояв так с минуту, он резко повернулся и быстро зашагал к трапу.