Черный принц - Демина Карина - Страница 33

Река выйдет из берегов: что кипящая вода, что пламя.

Устремится по улицам.

И жар иссушит остатки зелени, с хрустом просядет земля, и дома рассыплются, словно песчаные фигуры на пляже.

Люди…

— Нижний затопит. Возможно, уцелеют окраины. И старые особняки… — Король перешагнул через лилию, рыжее пятно на белом ковре. — Человеческие особняки.

Он остановился у камина и в свою очередь протянул ладонь. Пламя отозвалось, сплело тонкий хлыст, пытаясь поймать королевские пальцы. Коснулось кружева, опалило ткань, и Король чихнул.

— Погибнут тысячи…

— Сотни тысяч, — поправил Стальной Король. — Сотни тысяч людей… и не только их.

— О людях вы не беспокоитесь?

— Опасный вопрос, мастер, но беспокоюсь, они тоже мои подданные. И мне крайне не хотелось бы терять их… подобным образом.

— Но меж тем вы не собираетесь предупредить их об опасности?

— И вызвать панику? А паника приведет к хаосу. Ты сумеешь призвать к порядку обезумевший город? Я — вряд ли.

Молчание, и пламя, сорвавшись с королевской ладони, прячется под покровом углей, оно шепчет о том, что уже скоро станет свободно.

— Мне следует молчать?

— Верно, мастер. Превентивный побег лишен смысла, — наконец произнес Король. — Но это не значит, что мы вовсе не примем мер… к слову, ты не слишком устал?

Устал, но не настолько, чтобы не выслушать Короля.

— Хорошо. Будем считать, что ты бодр и полон сил. — Король фыркнул и щелчком сбил с рукава упрямую искру. — Еще летом пансион ее величества для благородных девиц переведен в Аль-Хайар… матушке показалось, что девочкам будет полезно ознакомиться с особенностями архитектуры альвов… естественно, и Пажеский корпус отправился следом… академия… и младшие курсы псарни… кое-кто из старших. Дети требуют присмотра.

Аль-Хайар, белый город.

Мертвый город, осиротевший с уходом альвов. Запретный храм и костяная вязь Летнего дворца, выращенного мастером, равных которому не было… и уже не будет.

— После Перелома ее величество покинут город, отправятся на воды…

— Зимой?

— В живые рощи зима не заглядывает, а ее величеству следует поправить здоровье…

— Я вполне здорова, муж мой. — Она вошла в кабинет и, оглядевшись, кивнула Брокку. Альгрид из рода Холодного Рубидия.

— Не спорь.

— Не буду, — ответила она улыбкой на улыбку.

Некрасивая, пожалуй. Настолько некрасивая, что сама по себе эта некрасивость выглядит привлекательной. Слишком резкие черты лица, скулы заостренные, тонкий горбатый нос с резными ноздрями, высокий лоб и темные, точно углем нарисованные брови.

— Решено то, что решено. — Она опустилась в кресло, и Король встал за ее спиной, положив руки на покатые плечи. — Мы ведь уедем ненадолго, верно? И, мастер, я все-таки надеюсь, что вы ошибаетесь. Но если нет, то…

Руки ее были крупными и лишенными всякого изящества. С круглыми ладонями, с длинными, но полными пальцами.

— Мы сохраним то, что можно сохранить, — сказала Альгрид, разглядывая Брокка. И во взгляде ее, не по-женски прямом, открытом, не было раздражения, но лишь любопытство.

Дети.

Подростки. И надо полагать, наследники основных родов, которые сумеют удержать власть. Сын Короля… Альгрид.

— Вице-король, как меня убедили, достаточно силен, чтобы не допустить войны. — Она провела ладонью по косе. Волосы цвета латуни. И металлический же блеск синих глаз. — И достаточно благороден, чтобы мы с сыном чувствовали себя в безопасности.

От Брокка ждут ответа и обещания молчать.

— Я не знал, что за Перевалом появился вице-король.

— Пока нет. — Король наклонился к Альгрид, не поцеловал, но лишь коснулся губами ее волос. — Но появится. Скоро. Оден поймет, что должен сделать, правда, захочет остаться. Многие остаются, хотя далеко не все — добровольно.

Уйдут дети.

Женщины. И те, кто слишком слаб, чтобы быть полезным. Останутся вожаки, и… быть может, совокупной их силы хватит, чтобы сдержать разъяренный взрывной волной прилив.

…щиты.

…их сметет ударом, но все же они ослабят волну, пусть и ненамного, но порой хватает малости.

— Я успокоил тебя, мастер?

— Да. Я… буду молчать.

— Замечательно. Я рад, что мы правильно поняли друг друга. — Король взял жену за руку, и взгляд ее… у Брокка сердце сжалось. Не так давно на него смотрели так же.

А теперь?

Кэри уйдет, если уже не ушла… в городе небезопасно…

— Я объявлю о назначении на балу в честь Перелома. Надеюсь, ты почтишь меня своим присутствием?

— Разве я могу вам отказать?

— Не можешь, — легко согласился Король. — Ни ты, ни твоя милая супруга… и еще, Брокк, я, по возможности, стараюсь не лезть в дела личные, но ты ведь чувствуешь прилив. И лучше чем кто бы то ни было представляешь, чем он может обернуться.

Альгрид сжимает руку мужа.

— Мне бы не хотелось, чтобы род твой на тебе прервался.

От него не ждут ответа, и Брокк молчит. Усталость и вино берут свое. Он смотрит на Короля, на королеву, которая появилась вдруг из ниоткуда, некрасивая, но слишком яркая, чтобы ее могли просто не заметить. На них, связанных друг с другом и живым железом, и рождением сына, и чувством, которое Стальной Король почитал смешным, не стоящим внимания.

Изменился ли он?

Огонь плодит тени, а тени меняют выражение лица, пусть и королевского, смягчая черты…

…он выглядит почти здоровым.

Счастливым, пожалуй.

И Брокк впервые поймал себя на том, что завидует Королю.

Он не спал, он закрыл глаза лишь на секунду, но секунда, похоже, тянулась слишком долго. И когда Брокк глаза открыл, то обнаружил, что Альгрид исчезла, а в кресле напротив сидит Король. Он снял куртку, оставшись в рубашке. Закатал рукава, развязал шейный платок, и Брокку было немного неудобно видеть Короля таким домашним, пожалуй.

— Долго я? — Голос спросонья звучал хрипло, ломко.

— Не так чтобы очень долго. — Король держал в руке бокал на длинной ножке. Темное стекло, хрупкое, и темное же вино, которое он не торопится пить. — Но я решил, что лучше тебя не трогать. Голоден?

Не дожидаясь ответа, Король потянулся к колокольчику.

Ужин подали на двоих.

— Мне… пожалуй, стоит вернуться. — Брокк стряхнул оцепенение.

Низкий столик на колесах. Черный королевский фарфор и столовое серебро, которое вовсе не серебро, но сталь. Ваза… цветы исчезли, и хорошо, их запах раздражал Брокка. Зато появилась серебряная оленья голова, рога которой украшали свечи.

— Тебе стоит нормально поесть. Или полагаешь, что ужин со мной дурно скажется на твоей репутации?

Король зажигал свечу за свечой. Пламя легко отзывалось на прикосновения его, и ониксовые глаза оленя оживали.

— У меня несмешные шутки?

— Скорее уж я утратил способность шутки понимать. — Брокк сел.

Голова была тяжелой, короткий сон не принес отдыха, но лишь усилил усталость. Глаза горели, а желудок сводило судорогой.

Сколько он не ел?

— Прошу. — Король расправил льняную салфетку с монограммой. — Не стесняйся. И заодно уж договорим. Кстати, настоятельно рекомендую пироги с ягнячьими мозгами… и перепелки сегодня хороши, но перепелку сложно испортить. Бульон выпей…

— Вы останетесь?

Неудобный вопрос, но Стальной Король отвечает сразу:

— Останусь. Хочешь сказать, что это неразумно?

Хочет, но не скажет. Наверняка находились иные советники, куда более достойные.

— Я был бы плохим королем, если бы отступал. Я сделаю все, чтобы выжила моя семья… другие семьи…

— Не человеческие.

— Да, мастер, не человеческие. — Король глядит на свечи, и в светлых его глазах отражаются десятки огней. — Спрашивай, ты не умеешь молчать. Даже когда молчишь, то молчание получается… чересчур выразительным.

— «Странник».

— Сначала доешь.

Перепелки, которые и вправду сложно испортить. И пироги с мозгами… не так и плохо на вкус, как оно звучит. Седло барашка в клюквенном соусе… стерлядь с черным сыром…

Брокк ест. Король ждет, вертит в пальцах все тот же бокал и к вину не притрагивается. А потом, отставив, велит: