Кошачий переполох (сборник) - Тови Дорин - Страница 10

Когда медвежат привезли туда, Большой Дэн весил семь фунтов, а его сестры Леди Эдит и Суони – пять и четыре фунта соответственно. Вскормленный из бутылочки с соской, Большой Дэн одиннадцать лет спустя весил почти тысячу фунтов (вес шестерых мужчин атлетического сложения), и его сестрички не слишком от него отстали. Их кормили мясом, яйцами, салатом, хлебом, сдобой и морковью… но они по-прежнему получали ежедневно свою бутылку с молоком.

Натуралист, наш проводник, объяснил, что в детстве они получали в молоке необходимую дозу витаминов, а теперь, если бы им в вольеру ставили ушат с молоком на всех троих, самец выпивал бы его единолично до дна вместе с витаминами. А потому и приходится поить их из личных бутылок. Ну а получая пищу из рук, они не дичают, и совсем недавно это помогло предотвратить настоящую трагедию.

Случайно калитка в их вольеру осталась открытой, и медведи, по природе очень любопытные, быстро это обнаружили и тут же отправились погулять. Когда их хватились, они бродили между вольерами, разглядывали других животных, и сотрудники зоопарка затаили дыхание. Да, они, бесспорно, были ручными, но гризли ведь непредсказуемы. И стоило бы им почувствовать вкус к кровавой охоте, их уже ничто не удержало бы. А они способны убить оленя или человека одним ударом лапы.

Поэтому сотрудники схватили ружья и заняли стратегические позиции, пока медведи трусили гуськом по дорожкам. Неужели после стольких лет плодотворной работы им придется застрелить своих питомцев?

Чуть больше паники, чуть меньше понимания – так бы, наверное, и кончилось. Но здесь наблюдатели терпеливо выжидали, и чуть позже, когда подошло время кормежки, гризли повернулись и величественно проследовали мимо вольеры с перепуганными оленями назад в свою, где уселись рядом у проволочной сетки ограды, безмятежно ожидая своих бутылок.

И сейчас как раз время кормежки, сказал натуралист, так не хочу ли я дать Большому Дэну его молоко? Тут меня ожидал сюрприз. Бутылка оказалась длиной примерно в три фута и вмещала три с половиной галлона молока. Мне пришлось держать ее на плече, пока я его кормила.

Служители иногда кормят гризли внутри вольеры, и туристы не устают фотографировать это зрелище: огромные медведи сидят на задних лапах, обхватив передними бутылки, которые служители постепенно наклоняют, по мере того как они пустеют. Я безопасности ради кормила Большого Дэна сквозь сетку. И тем не менее… Огромные черные когти цепляются за сетку рядом с моими пальцами, чудовищная морда, глубоко посаженные глаза… глаза, задумчиво устремленные в мои с расстояния в какие-то двенадцать дюймов. И пока он шумно сосал свое молоко, я думала, что никак не ожидала увидеть гризли так близко. Хорошее предзнаменование для нашего путешествия?

Так оно и было. Когда два дня спустя мы отправились в Скалистые горы, то даже не подозревали, какие нас там ожидают приключения. А пока мы как зачарованные смотрели на трех гризли в вольере, которые, покончив с молоком, направились вперевалку к трем внушительным кучам ожидающего их корма. Пригорок зелени, еще пригорок битых яиц, а также и черствых булочек словно бы из всех булочных Эдмонтона. Суони начала с салата. Леди Эдит принялась за яйца, загребая их в пасть обеими лапами. А мой мальчик, Большой Дэн? Владыка всего, что его окружало, он двинулся прямо к булочкам.

Глава шестая

Это было в субботу. Для визита к гризли мы переоделись в нормальные костюмы. Последние дни мы много чего проделывали в брюках дудочкой и юбке до полу, но они не слишком годились для посещения бесклеточного зоопарка. Однако вечером мы вновь их надели для ужина с танцами в зале салуна девяностых годов прошлого века. И опять надели их в шесть утра на следующий день для главного события Дней Клондайка… знаменитого Завтрака Бонанца, который устраивался на эдмонтонском ипподроме.

Час для нас неслыханный, но званые завтраки под открытым небом – давний канадский обычай, и когда ровно в семь тридцать наша компания подъехала к входу на ипподром, туда же устремлялись сотни эдмонтонцев в юбках, метущих землю, и шляпах с огромными полями, в цилиндрах и накрахмаленных рубашках, чтобы насладиться сосисками, беконом и оладьями у киосков, а затем, медленно прогуливаясь по дорожкам, глядеть на тренировку скаковых лошадей. Оркестр, замечательные костюмы, длинноногие лошади, проносящиеся мимо по изумрудной траве… ну просто сцена из «Моей прекрасной леди». Как-то даже не верилось, что происходит все это в Западной Канаде.

И совсем другое дело днем, когда мы наблюдали гонки на плотах по Норт-Саскачевану. Да, зрелище могло быть комичным, чего и добивались устроители, – течение увлекает плоты, где в курятниках квохчут куры, дым поднимается из жестяных труб, паруса полощутся, привязанные к ручкам метел, торчащим над бочонками с надписью: «Динамит»… И все-таки это был отзвук тех давних дней, когда люди за неимением других транспортных средств строили плоты, нагружали их провизией, утварью, а нередко своими семьями и живностью и, отталкиваясь шестами, поднимались по великим рекам Запада к своим будущим участкам земли.

Мелодрама, которую мы вечером видели в театре… Она тоже была эхом прошлого: зрители подбадривали героиню, топали ногами на героя и швыряли перезрелые плоды в злодея, который тут же швырял их назад в публику. Да, спектакль прямо из тех дней, а мы – старатели, завтра отправляющиеся дальше, в Клондайк.

Впрочем, отправлялись мы к гризли. На следующий день, не без ностальгической грусти сдав свои костюмы, – ведь мы действительно словно бы пожили в прошлом, и так не хотелось расставаться с ним ради настоящего! – мы отправились на окраину Эдмонтона забрать наш автофургон.

При виде его наше настроение стало солнечным. Компактный, точно корабельный камбуз: мойка, плита, холодильник – с одной стороны, а по другую – печка на случай холодных ночей в горах, скамьи и стол, который можно было переставлять. Это внутри фургона, а впереди над кабиной водителя большая двуспальная постель (чтобы взобраться туда, надо было становиться на сиденье) и больше встроенных шкафов, чем могло нам пригодиться. Полотенца, кухонная и столовая посуда, подушки, спальные мешки и простыни – ну, словом, все-все. Причем новое, запечатанное в полиэтиленовых пакетах, ведь канадцы крайне взыскательны. Внутрь поднимаешься по откидным железным ступенькам сзади, точно как у старых цыганских фургонов, а в передней стенке окно в кабину водителя. И, оглядывая наш дом на ближайшие полтора месяца, представляя его себе в прерии, на берегах рек, в дремучих канадских лесах, мы почувствовали, что приехали сюда ради этого. Городская жизнь в небольших дозах может быть очень приятной, но, во всяком случае, для нас нет ничего лучше бескрайних просторов. В этом передвижном жилище, в котором есть все необходимое, мы могли отправиться куда угодно, точно пара Колумбов.

Однако для начала эти Колумбы должны были вернуться в «Шато-Лаком», забрать свои вещи, а поскольку для этого необходимо было проехать оживленные деловые кварталы Эдмонтона в обеденный час и не по привычной для нас стороне улиц в грузовой машине с левым положением руля, Чарльз, решила я, справился с этой задачей блестяще.

Он скромно сказал, что это было очень легко. Вести такую машину может кто угодно. Правда, мы трижды объехали один и тот же квартал, сворачивая с Джаспер-авеню. Два раза при таком движении это могло случиться со всяким, но регулировщик поглядел на нас с изумлением, когда, дважды любезно пропустив нас вправо, несколько минут спустя вновь узрел нашу машину, сигналящую правой мигалкой. Правда, в конце концов выбравшись из Эдмонтона и покатив, как мы считали, на запад по Йеллоухедскому шоссе в сторону Джаспера, мы вскоре обнаружили, что направляемся прямо на север к Полярному кругу… Но это была моя вина. Ведь обязанности штурмана лежали на мне. Но как бы то ни было, вернувшись в Эдмонтон (у городов на западе и севере Канады кольцевых дорог нет, и надо сразу выезжать на шоссе, проложенное по старинным дорогам торговцев пушниной), мы наконец оказались на верном пути и с недельным запасом продовольствия решительно покатили к Скалистым горам.