Храни меня, любовь - Полякова Светлана - Страница 5

«Так нельзя, — подумала Тоня, страшно недовольная собой. — Нельзя же начинать день с нытья и ворчания… Надо найти срочно что-нибудь хорошее».

Из телевизионного отдела доносился бодрый голос ведущей. Та советовала непременно найти утром что-нибудь позитивное, отвечая Тониным желаниям.

Тоня решила, что это судьба прикинулась телеведущей. Это она настоятельно требует вспомнить что-нибудь хорошее, приятное, позитивное, чтобы и день прошел с улыбкой на лице.

В конце концов, от Тониной улыбки зависит выручка, а от выручки Тониной зависит уровень благосостояния Тони, Пашки и матери.

Тоня напряглась изо всех сил, пытаясь привлечь в голову приятные воспоминания, но ничего хорошего не вспоминалось.

Только Шерри, которую Тоня оставила на диване с чашкой кофе, смотреть разные сериалы.

Пашка, которого Тоня решила все-таки оставить у матери еще на денек, не очень-то доверяя Шерри.

Потом ей уж совсем непонятно вспомнилась машина, промчавшаяся мимо нее, такая красивая и недостижимая, и Тоне стало грустно до слез, что никогда она не станет богатой. Даже если поступит приказ свыше всем стать богатыми И правительство раздаст все деньги, чтобы все жители страны стали богатыми в обязательном порядке, Топя все равно умудрится остаться бедной.

Потому что планида такая, как любил говаривать Тонин друг детства Женька, утонувший по пьяни в мелководной речушке два лета назад.

В супермаркете царила утренняя тишина — только в продуктовых отделах наблюдалось шевеление. Люди по утрам не ходили глазеть на косметику, телевизоры и музыкальные инструменты. Они по утрам хотели есть. И пить.

Тоня достала журнал столетней давности — забытый здесь Шерри гламурный «Космополитен», и попыталась найти позитив там. Но только больше расстроилась от созерцания полированных красавиц, голубоватых красавцев и интервью с «успешными» женщинами. «Успешные» женщины врали Тоне нагло в лицо, что стать «состоявшимися» в этой стране так просто, раз плюнуть, плюнул — и все, здрасте-мордасте, Тоня состоялась, она теперь бизнесвумен! При этом у одной «состоявшейся» был папа чиновник, у другой — любовник бандит, а у третьей — муж заправлял нефтяным бизнесом…

У Тони любовника не было вообще, папа был инженером когда-то, потом пенсионером, а теперь и вовсе его не стало, а бывший муж работал охранником в какой-то мелкой фирме и все деньги пропивал, а то, что оставалось, тратил на тупые отечественные детективы и такую же недалекую отечественную порнуху.

Так что не было у Тони никаких шансов в этой «солнечной стране» стать успешной и состоявшейся женщиной. Обдумав все это, Тоня и сама удивилась, когда обнаружила, что от осознания данного неоспоримого факта у нее вдруг улучшилось настроение и на губах появилась улыбка.

«Да я просто и не хочу ей быть, — призналась она себе в полном восторге. — Не хочу я быть этой самой скучной, высокомерной, лакированной успешной тетехой! Вот и все…»

Грустное настроение еще плескалось где-то глубоко, на самом дне души, но Тоня уже словно птичка расправила крылья и спину выпрямила, сама удивляясь этому внезапному состоянию свободы и радости, посетившему ее в тот момент, когда она поняла, что ее вполне устраивает собственная судьба. И сама Тоня саму себя вполне устраивает.

А то, что люди в ней нуждаются, — так это же хорошо!

Это очень хорошо, повторила про себя Тоня, улыбаясь первой посетительнице — «успешной» и «состоявшейся», с усталым и надменным лицом. Тоне стало ее так жалко, когда та подбирала себе крем для снятия макияжа, и Тоня выбрала для нее самое лучшее, что было, и вздохнула ей вслед сострадательно. «Бедняжка, — подумала Тоня. — Сохранить здоровую кожу при таком слое косметики практически невозможно… Она ведь меня старше-то всего года на два, а выглядит, будто старше меня лет на двадцать…»

Так начался ее рабочий день, и уже через час она совсем забыла и о своих неудачах, и о Шерри, балдеющей перед телевизором в Тонин выходной день, и про все, что омрачало ей жизнь, потому что Тоне эта самая жизнь очень нравилась. Даже когда жить было трудно и казалось, что она Тоне в тягость только и никакого будущего у Тони нет, она все равно ее любила.

В конце концов, как говаривал тот же Тонин приятель Женька, безответная любовь всегда самая сильная.

«И получается, что вся моя жизнь — это сгусток сильных чувств, — мрачно усмехнулась про себя Тоня. — Или меня безответно любят, или я. Правда, я-то чаще люблю безответно».

И вспомнила вычитанное в каком-то гламурном журнале слово, мрачно уставилась в потолок и протянула:

— Ка-а-а-арма такая…

Шерри к тому времени уже устала смотреть телевизор. Она сделала то, чего делать не любила. Она задумалась о своей жизни.

Сначала-то она подумала о Бравине, который почему-то вчера не пришел. И не позвонил. Обычно он всегда ей звонил, умолял его простить, и Шерри прощала. Кстати, прощала она Бравина всегда с некоторой выгодой для себя. Результатами их совместных баталий были новые шубки, дорогая косметика, а один раз даже путевка в Анталию. Шерри даже разработала целую поведенческую тактику, чтобы безошибочно достигать желаемого.

Она даже хитренько провоцировала очередной скандал, когда понимала, что срочно нужен новый фен, например, или печка-микроволновка, или даже небольшой, но изящный несессер, увиденный ею в бутике.

Бравин был готов на любые подвиги, лишь бы Шерри его простила и вернулась. Так что и на сей раз Шерри была уверена, что все кончится тип-топ. Бравин три дня будет стоять на коленях, а потом Шерри начнет проявлять снисхождение. И вежливо намекнет, что очень хотела бы провести с ним пару недель на Средиземном море, потому что все их ссоры, на ее взгляд, происходят исключительно по той причине, что они последнее время отдалились друг от друга.

Причина была в отвратительной Эльке из соседнего отдела. Она, зараза такая, как раз вернулась из отпуска с гадким загаром, сияющая так, что у Шерри не оставалось никаких сомнений — эта барракуда сняла наконец-то дядьку побогаче Бравина.

Вот Шерри и решила, что им тоже пора съездить на это самое Средиземное море, и тогда Элька не будет проходить мимо с видом скучающей королевы Джиневры, загадочно мерцая улыбкой. Потому что она, Шерри, тоже будет стоять загорелая и красивая, гордая собой и состоявшейся удачной жизнью.

Впрочем, вчерашний скандал не был запланирован.

Шерри сразу загрустила, вспомнив его подробности. Мысль о награде пришла к ней ночью, когда она лежала, разглядывая черный потолок, с полными слез глазами, так и не дождавшись первого акта бравинского покаяния.

Это было как успокоительная таблетка перед сном. Подумав о море, Шерри стала успокаиваться, забывать о том, что произошло накануне, о том, что он так и не пришел и даже не соизволил позвонить…

Она видела только изумрудного оттенка воду, каких-то смуглых красавцев, щебечущих непонятные слова на птичьем языке и сверкающих ослепительными и обольстительными улыбками, низко над волнами кружащих альбатросов, и отовсюду — музыка Адриано Челентано и Тото Кутуньо… Этот удивительный мир так был заманчив и прекрасен, что Шерри с удовольствием бы там и осталась на всю жизнь, но она прекрасно понимала, что это только мечты, грезы, она заснет — и проснется в Тониной квартире, ожидая звонка Бравина, а потом все повторится…

Слава богу, она заснула, не успев додумать соцреалистические мысли. Они вернулись утром, после очередного конца какой-то серии, а следующим номером телепрограммы был уже отечественный сериал с озабоченными героями и странными девами с внешностью проституток. «На хрена ж мне смотреть про то, что я и так постоянно могу видеть», — подумала Шерри, щелкая пультиком в надежде найти что-нибудь еще. Она посмотрела про жизнь львиного прайда, но ей быстро это прискучило, потом послушала ток-шоу, где обсуждали идиотскую проблему трансвеститов, что тоже ее мало заинтересовало, и в конце концов выключила телевизор. Оставшись в тишине, она страшно затосковала.