Командировка в мир «Иной» (СИ) - Виноградова Ольга - Страница 79

Встав, я развернулась и перевезла через лавку, но не смогла сделать ни шагу. Чья-то проворная рука, так мне показалось, уцепилась за юбку и не пожелала расстаться с добычей. Разбираться я не стала. Ну, охота мужчинам потешаться, пусть потешаются, возражать — только раззадоривать. Пнула, не глядя, попала в лавку и бежать. Хрясь! И по голым ногам пробежался ветерок-шалопай.

— Ай! — я удивленно обернулась. Юбка синим пятном растеклась по лавке.

— Ого! — взгляды посетителей таверны обратились на меня.

— Угу! — Аайю воткнул в стол кинжал и ощерился на оборотней. — Здесь занято! — процедил он, освободил зацепившуюся за сучок ткань, подошел ко мне и завернул в нее нижнюю часть моего тела, завязав концы бывшей юбки на бедре. — Смотрят тут всякие, прямо хоть сейчас в Храм веди и к твоему лбу свидетельство о браке приколачивай… — пробурчал оборотень.

Меня будто молнией ударило. Храм! Ну, конечно! Куда могла отправиться влюбленная пара, дабы обрести самостоятельность и независимость? Деткам никто не объяснил, что замужество в столь раннем возрасте чревато разводом в самое ближайшее время, ибо романтическая первая влюбленность легко разбивается о рифы грязных носков на чистой подушке и не опущенное сидение унитаза. Их спасать надо. Немедленно! В противном случае развод двух сильных магов потрясет весь Иной…

— Веди! — попросила я земо, предполагая, что он знает местонахождение Храма.

— Куда?! — Аайю попятился.

— Так ты сам сказал!

— За гвоздями и молотком? — попытался отшутиться земо.

— За свидетельством о браке, — я хмыкнула. Трус ушастый, вот он кто!

Покачав головой, я прекратила издевательство над тонкой душевной организацией оборотня и поделилась с ним теорией.

— Вот же… — я показала Карсимусу кулак. — Эльговы дети… — несколько поумерил пыл правитель.

Мужчина вскочил, прыжком перемахнул через стол и направился к выходу. Компания ринулась за предводителем. В двери образовалась давка. Я осмотрелась в поисках другого пути, приметила окно и сиганула через него во двор. Оттуда — к коновязи, где смирно стояли лошади. Осторожно приблизилась к ним, выбрала самого смирного конягу, отвязала его и взгромоздилась в седло. Спокойно, главное помнить, что он почти ничем не отличается от Мини-купера…

Черт! Где у этого девайса гребаные тормоза?! А, их нет… Оставалось надеяться, что лошадь прочла мои мысли и скачет в правильном направлении… Через пять минут нагнавшая меня кавалькада оборотней с Кару во главе показала, что выбранное смирным на вид конем направление соответствует требуемому. Наверное…

Думать об этом было некогда. Я старалась вспомнить, чему меня учили инструктора и оборотни и применить жалкие огрызки знаний к вредному транспортному средству, но информация затерялась в глубинах памяти. Вряд ли ее специально обученные собаки найдут. В моей голове такие дебри, что школьный психолог после второго сеанса отказался со мной работать.

Вроде бы сжать бока лошади коленями — это остановить ее. Или остановить — натянуть поводья? Что же она на дыбы взвилась?!!! Уф, пронесло. Сердце на месте, голова не отвалилась. А поворачивать как? Дернуть поводья вправо, наклониться в седле и ударить слегка пяткой по боку коня? Ауч! Не знала, что кони могут боком прыгать… Куда? В лес… Зачем в лес? Там же деревья растут! Ай, ой, уй…

— Спасите меня!!!

По-моему меня никто не видит и не слышит. Я склонилась к шее коня, прижалась и зажмурилась. Кривая куда-нибудь да вывезет, лишь бы не прямиком на небеса.

Лес закончился. Конь стремительно миновал опушку, выскочил на поле. Из-под копыт бросились врассыпную перекусывающие крестьяне, парочка за косы схватилась, да коняга в сторону шарахнулся, по покрывалу с едой потоптался и дальше, к деревне помчался, разметав по пути стог сена и целующуюся в нем парочку. Девчонка пронзительно завизжала. Лошадь опять на дыбы встала, всхрапнула, на землю опустилась и в два раза скорость прибавила… У нее бензин когда-нибудь закончится или она до старости круги по полю будет наматывать? Не дай Бог, мне модель с вечным двигателем досталась!

Руки устали, прикушенный раз двадцать язык распух и болел, волосы запутались так, что мне скорее всего придется налысо бриться. Лошадь, не объясняя причин, забрала немного влево, вылетела на грунтовую дорогу и доскакала до деревни, снизила скорость и совсем остановилась посреди улицы, не доходя до замерших на дороге детишек. Со стоном я сползла на землю, сложила на груди руки и закрыла глаза. А что? Я от трупа после такой скачки мало чем отличаюсь. Неверно. Он себя лучше чувствует, ибо у него ничего не болит, а у меня каждая мышца оперную арию во славу молочной кислоты исполняет!

— Леди, леди, — меня потормошили маленькие ручки. — С вами все в порядке?

— Нет, я умерла…

Подозрительное молчание. А затем сворачивающий в трубочку уши вопль:

— Нежить!!! — и куча разнокалиберных камней в придачу.

Пришлось встать и шугануть малявок. О-о, а взрослых с кольями да топорами в руках мне чем шугать?!

— Товарищи, вы что — ополоумели? — пискнула я, отступая к забору. — Я самый живой в мире человек.

— Да?! А че рожа серая и пыльная, словно из-под земли недавно выкопалась? — спросил бородатый мужик с серпом в руке. — И лошадь ни с того ни с сего понесла!

— Я просто ездить на ней не умею! — около двадцати удивленных взглядов. — Ну, поверьте же, живая я: из плоти и крови…

— А вот мы тебе голову отчекрыжым и посмотрим, — примирительно произнес мужик и для достоверности вжикнул серпом.

— Я тогда мертвой стану! Сто процентов!

— Похороним по правилам и извинимся. Или сперва извинимся, а потом похороним, — пожал плечами крестьянин.

— Тьфу на вас! — я зло сплюнула на землю и рванула вдоль забора. Мне бы щелочку какую найти или норку, а уж пролезть я в нее сумею.

Увидев недалеко выкрашенный в белый цвет домик с настежь открытыми дверьми, я понеслась к нему. Зигзагом пересекла улицу, вбежала внутрь, захлопнула за собой двери, просунула в петли для замка метлу, придвинула лавку, вторую, бухнулась на нее и выдохнула.

— … Живите вместе в радости и горести! — услышала я.

Я открыла глаза, уже зная, что увижу. Перед двухметровой деревянной статуей находились Профессор и Дорджина. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Рядом с ними, положив свою дань на совмещенные ладони молодоженов, стоял немолодой человек в красной рубахе, подвязанной белым поясом. Очевидно, местный священник или как он в Ином называется.

— Простите, — еле-еле выговорила я, — возражения принимаются? — человек в красной рубахе покрутил у виска пальцем. — Нет? Тогда помогите дверь забаррикадировать получше… — скоро здесь станет жарко.

Минут через десять подоспели земо. К тому времени я успела объяснить священнику, во что он вляпался, связав судьбы этих двоих без разрешения. Уговорила Профессора никуда не убегать, а переждать бурю на месте, хорошенько укрепив шкафами и даже статуей наши позиции, и прояснила ситуацию с крестьянами, истошно орущими под окнами про запершуюся в Храме нежить и предлагающими эту самую нежить сжечь. Вместе с Храмом.

Дядька Мыколо, так звали представителя Эльги и Вилльи, в чей Храм я вторглась, без лишней суеты взял руководство процессом окапывания в свои руки. Профессор ставил на двери и окна непробиваемые щиты, Дорджина занималась демонтажом скудной мебели и стаскивала ее при помощи магии в общую кучу перед входом, а я сидела, не открывала рта и не мешалась под ногами. И так достаточно наболтала, по мнению священника. Сиди теперь, обороняйся.

Закончив приготовления к осаде, мы залезли на чердак, приникли к слуховому окошку и принялись наблюдать за развитием событий.

Оборотни спешились, поговорили с крестьянами, обсудили полученную информацию в узком кругу. Уговорили народ бросить факелы и прекратить стаскивать к Храму дрова. От группы оборотней отделился Кзекаль, подошел к двери и неуверенно постучал. Аайю под прикрытием толпы отправился в обход здания. Пусть идет. Черный вход мы надежно замаскировали.