Великая Скифия - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 135

Часть пятая.

Артемида Тавропола

Глава первая.

Стратегема Диофанта

1

Князь Лимнак, погибший во время штурма Керкинитиды, выполнил приказ царя Палака – не отдал понтийцам Керкинитиду целой, почти все предал огню: дома, сараи, портовые склады и навесы с огромными запасами зерна, накопленного здесь херсонесскими заготовителями.

Понтийцы, едва вырвавшись из холодных объятий снежной вьюги, попали в полымя пожаров. Город был затоплен морем огня. На ярко освещенных улицах шла неистовая резня. Скифы дрались с отчаянием. Преследуемые врагами, степняки бросались в горящие дома, предпочитая смерть от огня позорному рабству или глумлению Митридатовых солдат.

Лимнак, с рассеченной бровью и обгоревшими кудрями, появлялся то тут, то там, поощряя воинов своей храбростью и молодецким покриком. Зная, что Керкинитиду не отстоять, приказывал не оставлять врагу ни одного здания не подожженным. Забежал в свой дом, намереваясь поджечь его изнутри, но не успел. Вслед ворвался Дорилай с воинами. Сотник разыскивал князя, имея приказание Диофанта взять его в плен живым.

– Вот он, схватить его! – рявкнул понтийский рубака, указывая на скифского князя обнаженным мечом.

Лимнак снял со стены свою кифару, поцеловал ее, потом ударил об стену. Жалобно звякнули струны, разлетелось в щепы дорогое дерево.

– А теперь – попробуйте взять меня! – крикнул князь и бросился на преследователей, размахивая секирой.

Он убил пятерых, после чего сам свалился на их трупы, пораженный в грудь тяжелым копьем.

Керкинитида пала. Понтийцы, разделавшись с защитниками города, кинулись тушить пожары. С трудом отстояли от огня несколько подвалов с зерном. Но это составляло лишь малую часть того, что сгорело.

Уже на рассвете Диофант обвел мрачным взглядом дымящиеся развалины городка и стал думать, как выйти из тяжелого положения.

– Кажется, на этот раз скифы перехитрили нас, – сказал он Мазею с нескрываемой горечью, – мы получили одни головешки!.. В этом разрушенном городище обороняться нельзя!

– Теперь надежда на флот, – кашляя, просюсюкал Мазей, – корабли наши уже вышли из херсонесской гавани. В крайнем случае мы сможем сесть на триеры и отплыть, оставив врагов на берегу… Посмотри, хотя и пасмурно, но море не бушует, можно плыть без особого риска.

– Что ты говоришь, Мазей! Видно, скифские вьюги заморозили твои мозги!.. Возвратиться в голодный Херсонес – это похуже, чем остаться в сгоревшей Керкинитиде!

– О стратег, – возразил Мазей, – ты не понял меня. Я имел в виду отплыть не в Херсонес, где нам действительно делать нечего, но на север, в Прекрасный порт. В Калос Лимен. Там у херсонесцев большие запасы хлеба и, говорят, лучшие крепостные стены. Подойдя на кораблях, мы одним ударом заняли бы порт и захватили бы хлеб и удобную для обороны позицию!

Диофант внимательно посмотрел на Мазея, соображая.

– Эти твои слова более достойны воеводы. В них есть смысл. Ты прав, в Прекрасном порту мы могли бы получить то, что погибло в Керкинитиде: хлеб, жилье, крепостные валы и палисады. Но нам пришлось бы плыть по неспокойному морю против северных ветров, а может, и бороться с губительными штормами. Это долго и опасно. Скифы сразу разгадают нашу цель и, пока мы притащимся в Прекрасный порт, Палак будет уже там и встретит нас огнем и железом. Кроме того, нельзя уводить корабли так далеко от Херсонеса, скифы сейчас же воспользуются нашей отдаленностью, двинутся на Херсонес и доконают его окончательно. Митридат не простит нам такой оплошности… Нет, рисковать флотом и Херсонесом мы не будем. Прекрасный порт возьмут неожиданным налетом наши конники, а сейчас мы…

Мазей вскинул на полководца свои невыразительные глаза старого служаки, ожидая приказаний, но Диофант, вместо того чтобы закончить мысль, спросил:

– Выступили оба царя из Неаполя или нет?

– Выступили, стратег!.. Они ведут рати прямо по направлению к Керкинитиде.

– Значит, нам оставаться дальше здесь нельзя! В Керкинитиде нам делать нечего… Керкинитида должна остаться у нас за спиною. Мы, Мазей, передохнем, обогреемся, оставим здесь больных и раненых, их перенесут на корабли, а сами двинемся навстречу варварской рати. Бой будем принимать в открытом поле!

Подошел воин и доложил, что в море показались корабли.

– Прекрасно, – произнес Диофант твердо, – час решительной игры приближается! Готовьтесь принести богам моления и жертвы!

2

На площади, против пристани, строились «несгибаемые». Они выглядели грозно и вместе красиво в своих блестящих латах и многоперых шлемах, вооруженные длинными и крепкими копьями. Это был костяк понтийского войска, состоящий из малоазийских греков и огреченных варваров. Справа и слева становилась легкая пехота, где можно было найти представителей многих племен, подчиненных Понту. Еще левее красовались херсонесские всадники и марды на скифских лошадях.

С кораблей начало высадку херсонесское ополчение, численно превосходящее Диофантову рать. Им командовали Орик и Никерат, два равноправных стратега, подчиненных совету.

Войско стало сразу вдвое большим.

Херсонесские стратеги подошли к Диофанту и приветствовали его поднятием правых рук.

– А что это за воины прибыли с вами, – спросил понтиец, – вон те, что в войлочных куртках и скифских колпаках, но без лат и щитов?

– Это сотня рабов, добывающих себе свободу кровью. Их возглавляет верный раб Меот!

Меот, уже показавший свои старание и храбрость при обороне города, сейчас очень ревниво следил за порядком в рядах своей рати, хотя и названной сотнею, но насчитывавшей не менее четырехсот копий. Он с видом ретивого хозяйского надсмотрщика прохаживался вдоль рядов рабской когорты, зажав в волосатой руке древко копья. Воинственный варвар был на голову выше самых высоких воинов-рабов.

– Это настоящий богатырь! – проскрипел Мазей. – А что, доверять ему можно?

– О да, – ответил Орик, – этот раб хорошо дрался на стенах города и очень горд оказанным ему доверием. Собственно, он уже не раб, он заслужил свободу.

– Как его зовут? – спросил Диофант.

– Олкабант из племени меотов, тех, что живут за Киммерийским Боспором, на берегах двух заливов, именуемых Большим Ромбитом и Малым Ромбитом.

– Это хорошо, что вы привели рабскую рать, она сослужит нам службу! Нужно выдать Олкабанту и его лучшим воинам доспехи из тех, что мы сняли с убитых своих и вражеских воинов. Там есть даже несколько наборных катафракт варварской работы.

Орик живо отозвался на слова полководца.

– Достойный Диофант, – проникновенно сказал он, – чем отдавать катафракты рабам, не пожалей отдать их нашим молодым конникам! Пусть будет тебе известно, что среди херсонесских конников находится и мой сын Ираних, уже показавший себя храбрым воином!

– Ты говоришь о конном лохе?.. Кстати напомнил… Мазей!

– Я здесь!..

– Прикажи коннице немедля выступать! Путь ей – вдоль побережья на север, цель – захват Прекрасного порта!.. Здесь оставить три десятка мардов!

Херсонесские стратеги насторожились.

– Самостоятельно взять приступом укрепленный город? – спросил один.

– Кто же поведет юношей на такое ответственное дело? – добавил другой.

– Не пугайтесь, мужи. Юноши ваши воины, а не дети и должны смело смотреть в глаза опасности, что они и делают. К тому же они выступят не одни, с ними марды – отличные ездоки и храбрые воины! Поведет же их Бабон, сын Марона!.. Он знаток скифских степей и знает местные военные обычаи и хитрости… А насчет катафракт – не возражаю. Даже лучше, если херсонесцы будут походить на скифов или роксоланов, в этих нарядах им легче обмануть защитников Прекрасного порта!

– О архистратег! Ты мудр!.. Катафракты послужат на пользу общему делу!

– Согласен!

Позвали Бабона. Тот грузно соскочил с коня и, ковыляя, приблизился к группе военачальников. Услышав приказ, подумал с минуту, склонив голову набок, потом сказал просто: