Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 25

– Они еще пожалеют об этом! – угрожающе говорил он, сжимая волосатый кулак.

Предложение Асандра показалось ему дерзким. Но когда тот резонно изложил свой замысел, рассказал, что набирает преданных людей, верных Митридату, которые пойдут на любой риск, наместник задумался.

– Иди, потом получишь ответ, – сказал он надменно.

И тут же подумал, что, пожалуй, этот Асандр нисколько не хуже тех, на кого он мог рассчитывать. Преданность Асандра и его незаурядный талант вожака, за которым охотно идут смелые и сильные люди, были вне сомнения.

На другой день Пантикапей облетела весть, что Асандр вновь оказался впереди других, что его новая выходка принесла ему удачу. Он получил должность наварха, хотя лишь на одно плавание и ценою огромного риска.

– Вот теперь-то он сломает шею, – обрадовались недоброжелатели из числа Ахаменов и Гераклидов, – живым ему не вернуться!

– Кто знает, – качали головами горожане победнее. – Боги капризны и иногда помогают очень смелым, бесшабашным людям!

Собираясь в дальнее плавание, Асандр сказал Гиерону:

– Готовься стать моряком. Да приоденься получше. Вот, возьми, я купил тебе хорошую накидку, и недорого! Какой-то пьяный купец продал ее старьевщику, а тот – мне!..

Гиерон с изумлением узнал ту самую накидку, которая досталась ему от Микста и была позже оставлена в домике Евпории. «Пьяный купец» был не кто иной, как Клитарх по прозвищу Жаба. Это он продал накидку и пропил деньги!

Гиерон с внутренним содроганием думал о предстоящем путешествии. Ему грезились страшные бури и не менее страшные встречи с пиратскими судами, а то и римскими быстроходными либурнами.

«Видно, от судьбы не уйдешь, – подумал он с тайным воздыханием. – Я хотел стать пиратом, но побоялся!.. За это боги решили посмеяться надо мною, они устроили все так, чтобы я попал-таки на море и испытал на себе его гнев!»

Ему сильно захотелось побывать у Евпории, оправдаться перед нею за невыполненное намерение бежать в пираты. «Теперь-то она уже не будет смеяться, ведь не по своей воле отправляюсь я в плавание. Причем наверняка и бесповоротно!.. Боги что-то задумали!»

Опоясавшись коротким мечом, Гиерон накинул на плечи старый плащ, а подарок хозяина аккуратно свернул и взял под мышку. Через полчаса он был у калитки Евпории и засвистал дроздом, давая знать о себе.

– Тсс… – встретила его озабоченная и заплаканная Дидона, приложив палец к губам. – Послушай!

Из глубины домика, окруженного цветочными клумбами, доносились глухие звуки ударов вперемежку с грубой бранью и женскими воплями.

– Это хозяин Клитарх наказывает Евпорию!

Гиерон отстранил служанку и приблизился к дверям дома.

– Зазналась, подлая, зазналась! – слышался гневный голос Клитарха. – Отказываешь выгодным гостям, жрешь и пьешь хозяйское, а что даешь мне?

– О Клитарх! – отвечала Евпория, рыдая. – Но эти гости – грязные матросы, деревенские скотоводы, не умеют сказать приличного слова и дышат луком и чесноком! Они противны мне!

– Они несут деньги – это главное! А что они тебе противны, меня не касается!

– Пойми, Клитарх, после этой неумытой оравы портовых пьяниц и пастухов уже ни один горожанин не зайдет ко мне посидеть у очага и послушать мою игру на кифаре!.. Всякий скажет, что не приятная женщина живет здесь, а грязная уличная гетера, которая не брезгует медными деньгами матросов!

– Да, но твои горожане сидят и слушают, а матросы и пастухи приносят хотя и медные, но деньги!

– Не буду я принимать матросов!

– Нет, будешь!

Послышались удары и брань.

– Слушай, – сообразил Гиерон, обращаясь к плачущей Дидоне, – утри слезы, не тебя бьют. Мы сейчас прекратим это!.. Иди скажи, что в воротах ждет приличный гость!

Служанка, утирая слезы, робко поднялась по ступеням крылечка и вошла в дом. Через минуту крики и звуки побоев прекратились. Дидона вышла и сказала:

– Как ветром сдуло! Вышел через заднюю дверь! И наказал, что, если к его возвращению не будет денег, отправит Евпорию, а с нею и меня, на рынок с рогожками в руках!

– А, пират, добытчик! – встретила Гиерона хозяйка дома с досадой в голосе. – Так это ты и есть тот «приличный гость», который ждал в дверях?.. О боги, не миновать мне опять хозяйской палки! Ну, говори, как твой хозяин прославился на весь город и вошел в милость к Махару! Говорят, он отправляется в плавание?

– Мы вместе отправляемся, Евпория!

Женщина не удержалась от смеха, одновременно хватаясь руками за избитые плечи.

– Ха-ха-ха!.. Ты уже не пират, а царский моряк? Поразительно! Ты неплохой парень, весельчак, но я не верю тебе больше – ты лгун и трус!

– Я трус? – возмутился Гиерон. – Нет, Евпория, я не трус, просто у меня в голове есть немножко мозгу!.. Что толку в опрометчивости и глупой отваге? Да, я отказался от пиратства, так как мой господин пошел в гору!.. Я опять сыт и каждый день пью вино!.. Что еще надо?.. А сейчас я взойду на корабль не по своему желанию, а по приказу хозяина. И буду не матросом и не пиратом, а личным телохранителем господина! Мне все будут кланяться, как приближенному наварха!.. За что же ты обзываешь меня лгуном и трусом?.. Не ожидал я этого от тебя! А я пришел сказать, что все добытое в плавании принесу тебе! Вот ты назвала меня трусом. Да не я ли сидел в яме у Парфенокла и смеялся в глаза палачам, когда они потащили меня на дыбу и начали крутить зубчатое колесо? Жаль, ты не могла видеть меня в тот страшный час!

– Да? – Евпория широко открыла глаза, невольно содрогнувшись. – Ты был в руках палачей и не испугался?

– Ты еще будешь сомневаться в этом!

– Как же ты остался цел и жив?.. Парфенокл помиловал тебя?

– Ого! Парфенокл содрал бы с меня кожу! Он не простил мне песенку, которую я сочинил о нем и о Миксте! В ней я использовал твои ругательства… Ты мастерица ругаться!

– Мои ругательства?.. А я-то при чем?

– А при том, что ты мастерски ругаешь своего Жабу-Клитарха! За глаза, конечно!.. Мне такого не придумать. И я твои словечки, словно стрелы, измазанные навозом, пустил как бы в Микста, а на самом деле в Парфенокла. Это все поняли. Свиная утроба, кошачий кал!.. Как думаешь, трусливый посмел бы так ругать архонта?