Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 20

В ответ на такое требование Парфенокл усилил свою дружину рабами, обещав им свободу, и окружил свой дом стеной вооруженной охраны. И в свою очередь пустил слух, будто Гераклиды тайно держат руку римлян и готовятся предать интересы Боспора!

Асандра некому было защитить, несмотря на то, что он показал себя героем в ледовой битве. Его пешая рать выдержала первый удар врага, решив этим исход сражения. Неоптолем даже намеревался наградить его дубовым венком. И был немало удивлен, когда узнал, что Асандр схвачен, закован в цепи и сидит в темнице.

– За что это вы его? – изумленно спросил он городских архонтов.

– Он совершил великое святотатство, оставил на съедение морским чудовищам тела павших воинов-боспорцев, чем навлек на город несчастья и беды! Боги гневаются!

– Что же вы хотите сделать с ним?.. Ведь он неплохо воевал!

– Он будет казнен, по закону отцов! Иначе боги не простят нам великого прегрешения!

– Удивительные люди эти боспорцы, – говорил Неоптолем в кругу ближайших соратников. – Сейчас они пекутся о душах погибших в бою, об их покое в царстве теней! А когда те были живы, то никому не было дела до того, сыты ли они и имеют ли кров над головой!.. Ведь Асандр набрал свою рать из самых голодранцев! Только звание, что боспорцы, а за душой не имели и медного обола!

Не желая ссориться с общиной и знатными родами, наварх отменил награды Асандру, однако высказал мнение, что тот заслужил помилование своим геройством и распорядительностью в бою.

Дело затянулось. Асандр сидел в темнице, подкармливаемый Панталеоном и Гиероном через подкупленных стражей. Верные друг и раб собрали участников ледового сражения и решили сообща добиваться освобождения своего старшого. Поползли слухи, что Ахамены и Гераклиды в равной мере тайные противники Митридата, если преследуют людей, которые воевали за дело царя. И столь же плохие члены общины, если ради своих целей готовы казнить людей, проливших кровь за интересы города.

До ушей Неоптолема дошло, что и о нем говорят плохое. Панталеон и Гиерон умело распространяли слухи о неблагодарности понтийского воеводы. И многие воины-боспорцы стали разбегаться из отрядов Неоптолема, заявляя, что больше не обнажат мечей по его призыву, так как боятся, что с ними поступят так же, как с Асандром.

– Скуп Неоптолем на награды и допускает несправедливости! Кто же захочет служить ему!

Неоптолем спохватился и вызвал к себе архонтов. После краткого разговора Асандр был помилован и выпущен на свободу. Ему даже вернули помещение старого эргастерия – наследство матери, отошедшее к городу как имущество преступника. Неоптолем одарил его трофейным оружием и этим ограничился. Наварх не хотел раздражать сильные роды Боспора.

Вот тут-то, по предложению Асандра, и был создан союз молельщиков бога Диониса, называющих себя эранистами, а также «ледовыми братьями», местом сбора которого стал дом Асандра. Эранисты ходили сообща на охоту, ловили рыбу, работали в порту, что-то продавали на рынке и, наконец, образовали общую кассу.

Совет города утвердил союз, так как его существование не противоречило законам государства. Объединений подобного рода, именуемых фиасами, синодами и братствами, в Пантикапее было немало. Каждое имело своего бога-покровителя, которому устраивали моления-оргии с принесением жертв. Братство эранистов имело одну цель – взаимную поддержку его участников, людей малоимущих или совсем бездомных.

Теперь в доме Асандра всегда были люди. Многие здесь и жили, охраняя кассу и алтарь Диониса. Соглядатаи, проникшие в среду эранистов, не смогли обнаружить в их поведении ничего опасного для вольностей города. Эранисты были безоружны, занимались больше сидением за пиршественным столом, распивая скифскую брагу или плохое вино, купленное по дешевке. И заедали нехитрыми блюдами вроде вареных мидий, которых добывали из моря сами.

– Братство Асандра – скорее сборище пьяниц и лентяев, нежели объединение богомолов! – с презрением заключили архонты на совете города.

Тем более неожиданным оказалось преобразование скромной артели бедняков в фиас, поклоняющийся Митридату Евпатору, как богу. Все поразились проворству и хватке Асандра, проявившего не только таланты воина и вожака толпы, но и способность к хитроумной, честолюбивой интриге.

Смелый побег рабов, захвативших хозяйский корабль, оказался еще одной новостью для пантикапейцев. Пока хозяева встречали нового правителя и пировали в акрополе, рабы совершили страшное, соблазнительное дело!

– Позор и горе, – кричали рабовладельцы, – ибо мы показали себя слабыми перед собственными рабами!.. Теперь мы должны не спать ночами, чтобы уберечь свое достояние от расхищения, охранить его от лукавых рабов!

– Это виноват Неоптолем! – вторили им купцы-навклеры, опасливо оглядываясь. – Он выдумал некстати гулянку рабов и бродяг и дал им возможность снюхаться и совершить преступление! Они угнали лучший корабль! Завтра угонят другой!

Был учинен сыск. Десятки рабов, которые вчера плясали около чанов с косским вином, были схвачены и закованы в железа. Многих просто связывали веревкой, как баранов, которых везут на рынок, и бросали в яму. Число схваченных росло. Уже слышались раздирающие крики, исполненные боли и страдания. Начались пытки.

– Вот оно, похмелье после хозяйского угощения, – с горечью и страхом перешептывались рабы, не разгибая спин и стараясь не обратить на себя подозрительных взоров надсмотрщиков, вооруженных бичами.

Парфенокл, как владетель двух ценных рабов, бежавших в эту ночь, был особенно взъярен. Побег рабов, да еще такой удачный, – большое унижение для хозяина-рабовладельца в глазах общества. И враги его уже смеялись над ним.

– Подумать только, – говорили всюду, – Парфенокл метит стать царем Боспора, а сам не в состоянии удержать в подчинении не только царство, но даже свой двуногий скот!

Распаленный неудачными розысками сообщников побега, Парфенокл направил на улицы воинов с приказом хватать всех бродяг и нищих, независимо от того, рабы они или свободные. Он не раз высказывал убеждение, что обедневшие общинники не лучше беглых рабов и нередко помогают одни другим. Давая указания старшому уличных отрядов Кратеру, он добавил особо: