Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 17

А там, глядишь, хозяин разбогатеет, ведь ему предсказаны богатство и власть! И Гиерон может оказаться управляющим хозяйскими домами и старшим над слугами!.. И, кто знает, возможно, Асандр оценит его верную службу и отпустит на свободу! Такие случаи бывали!.. Правда, отпускают обычно старых, изможденных рабов, которые не в силах отработать свой кусок хлеба. Но Гиерон не стар, и если получит вольную, то за заслуги! Авось ему повезет больше, чем Миксту!

Гиерон сразу преобразился. Сладостные мечты захлестнули его, пиратские подвиги уже не казались заманчивыми, как полчаса назад. Вскочив со скамьи, он поспешил к выходу.

– Куда ты, Гиерон? – окликнул его Евлупор.

– К хозяину, – ответил тот. – Раз он не в темнице, значит, дома и ждет меня с палкой в руке!

Наутро стало известно, что ватага рабов, пользуясь праздником и отсутствием хозяйского надзора, совершила грабежи и бежала в море на одном из торговых кораблей, стоявших в гавани.

Парфенокл быстро дознался, что Микст, обиженный им накануне, проявил неожиданную прыть. Это он открыл темницу, выпустил Евлупора, а затем вместе с освобожденным узником бежал!.. Выяснилось и то, что беглецов увел бывалый пират, который тайно пробрался в город с целью соблазнить рабов веселой жизнью морских разбойников. Этот ловкач и проныра добился своего – он оказался главарем вновь созданной шайки пиратов и капитаном корабля!

Весь город говорил об этом происшествии.

Когда Митридат направлял Неоптолема с флотом против мятежного Боспора, то повелел наварху привести к покорности всю Тавриду, включая Херсонес и Скифию.

Одновременно он двинул сушей, через Колхиду, отборное войско, имея целью захватить все кавказское побережье, до самого Боспорского пролива. Он хотел соединить свои южные земли с северными, установить непрерывность понтийских владений от Синопы до скифских степей.

Но если морской поход Неоптолема был победоносным, то сухопутная кампания не удалась. Она оказалась плохо подготовленной и окончилась неудачей. Много людей погибло в горах, было занесено снежными буранами, перебито меткими стрелками [так ] врага. Воинственные гениохи, зиги и ахейцы, чьим пределам угрожал Митридат, не пропустили его войск. Они объединились и отбросили пришельцев с огромным уроном.

В то время как Неоптолем укреплял власть Митридата в Пантикапее, по ту сторону пролива, в мятежной Фанагории раздавались воинственные выкрики и угрозы. Фанагорийцы и не думали склониться перед Митридатом. Вдохновленные успехом горных племен, они стали вооружаться, заключать союзы с кочевыми соседями и тайно получили обещание помощи из далекого Рима. Почувствовав силу, они решили не ждать, когда Неоптолем попытается ударить на них через пролив, но сами двинулись против него. Они надеялись не только выгнать Неоптолема из Тавриды, но и разгромить ненавистный Пантикапей, дабы выйти из-под его власти навсегда.

С воинственным пылом Фанагория снарядила боевой флот и призвала к участию в войне пиратские племена. К флоту присоединились быстроходные суда ахейцев, зигов и гениохов, тех самых, которых не смогла одолеть в горах пешая рать Митридата. Эта плавучая армада двинулась через пролив, распевая боевые песни и потрясая мечами.

Небывалая опасность нависла над Пантикапеем. Неоптолем почувствовал, что решается его собственная судьба. Он повелел вооружить корабли горожан, а свои оснастил метательными снарядами и греческим огнем[1] . Его боевые суда имели медные носы, которыми можно было топить вражеские корабли.

Тогда Ахамены взяли на себя дорогостоящую литургию по вооружению нескольких триер, чем расположили к себе Неоптолема.

И вот был поднят на мачту сигнальный щит, заревели боевые трубы. К великому изумлению противника, заранее торжествовавшего победу, значительно меньший флот Неоптолема смело вышел из гавани и решительно устремился навстречу многочисленной, но разномастной армаде врага.

После жестокого морского боя фанагорийцы и пираты принуждены были в большом беспорядке отступить. Много их судов пошло ко дну, немало подожжено «греческим огнем». Враг был отброшен, продолжать войну не осмелился, несмотря на подстрекательство римских посланцев, обещавших помощь. Неоптолем был восславлен как герой. Митридат прислал ему серебряный венок.

Пантикапей праздновал победу, возглашал славу Митридату и воздавал почести Неоптолему, который на пиру выпил с Парфеноклом чашу дружбы. Однако всем было ясно, что фанагорийцы и союзные с ними воинственные племена не успокоились и готовят мщение.

С наступлением зимы пронесся слух, что конная и пешая рати сарматов, при деятельном участии фанагорийцев, подошли к берегу пролива и ждут, когда лед покроет Боспор Киммерийский и станет возможным двинуться через пролив, как посуху.

Войск у Неоптолема было мало. На помощь из-за моря сейчас, когда навигация закончилась, надеяться было бесполезно. Да и едва ли Митридат послал бы войско на Боспор после поражений прошлой зимы, а особенно в чаянии нового похода против Рима. Набор воинов среди свободных горожан шел совсем плохо. Дух сопротивления Митридатову господству продолжал волновать сердца боспорских общинников. Никто не хотел умирать за дело Митридата. К тому же всем казалось, что предстоящий зимний набег из-за пролива будет губительным лишь для Неоптолема, а Пантикапею большой опасностью не грозит.

– Пусть Неоптолем со своими черномазыми вояками сам встретит врага! Авось сарматы собьют ему гордыню-то! – говорили боспорцы с тайным злорадством.

– Да и варвары будут ослаблены! Они не пойдут на нас, ибо знают, что стены города неприступны!

– А если и пойдут, отсидимся!.. Не однажды варвары бросались на твердыни Пантикапея и всегда терпели поражения!

Эти настроения были известны Неоптолему и крайне раздражали его.

Выступая на городской экклезии, собранной по случаю предстоящей войны, наварх говорил хриплым голосом, дыша морозным паром:

– Вы, боспорцы, кажется, хотите, чтобы варвары и фанагорийцы ворвались в город, разрушили ваши дома и храмы, а вас самих перебили или продали в рабство?.. Вооружайтесь, говорю вам!