Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 119

Но Митридат отказался от кабаньего полевания. Еще не алела утренняя заря, а войско уже начало посадку на корабли. Загремели цепи якорей, извлекаемых из воды. Митридат, исполненный боевого задора, пытался разглядеть во тьме огни Пантикапея, куда он так стремился и где предполагал начать, не теряя времени, усиленную подготовку к новой схватке с Римом. Он проявлял нетерпение и торопил стратегов и навархов с отплытием. «Вперед, вперед! – стучало его неутомимое сердце. – Скорее в столицу северных эллинов, богатую, многолюдную!.. Там все начнется сызнова!.. Вперед, к грядущей победе!»

Рассвет застал корабли среди пролива. Первые лучи солнца осветили берег Тавриды, окрасили его в пурпурные тона вперемежку с искрометным золотом. Стройные стены и башни пантикапейских укреплений, корона акрополя на высоком холме и белые ярусы домов, сбегающие к морю, загорелись красками небывалой красоты. Воеводы и ратники взирали на дивный город в изумлении. Он казался им ожившей сказкой, чем-то наподобие дворца великанов, построенного из золота и драгоценных камней-самоцветов.

Вспыхнувшим взглядом смотрел на эту жемчужину севера Митридат. Около него на передовом корабле стояли ближайшие соратники, также испытывая подъем духа. Среди них был и Кастор, сопровождающий Митридата, как правитель Фанагории, царский политарх, назначенный на эту должность прошлой ночью. Он снарядил десять кораблей за счет города, посадил на них фанагорийских гоплитов и горских удальцов в лохматых шапках. Те и другие всегда мечтали о разграблении богатого Пантикапея. Воинственные горцы распевали свои дикие песни и с гоготанием показывали один другому мешки для добычи и ремни для связывания пленников, которых они продадут в рабство за хорошие деньги.

Пожар в порту и появление пяти кораблей, которые с поспешностью вышли в пролив и направились к югу, вызвали оживленные замечания.

– Кто-то бежит из города, – просто ответил Кастор на вопросительный взгляд Митридата. – Это те, кто боится кары за службу Риму! Они подожгли остальные суда, дабы избежать погони. Прикажи, я попытаюсь догнать их на быстроходных камарах!

– Не надо, – нахмурился царь, упрямо склонив голову. Он, как и все, хорошо знал, кто может так поспешно покидать Пантикапей.

Над городом выросла колонна черного дыма, увенчанная в высоте бурым облаком. Такие же дымы показались в разных местах на берегу, к северу и к югу от столицы.

– Что это такое? – спросил царь Кастора.

– Это, государь, – ответил тот с поклоном, – сигнальные огни, их зажигают, когда надо поднять все города против врага! Это сигналы войны!

– Неужели они намерены сопротивляться? – с досадой молвил Митридат, обращаясь к окружающим. – Осада города нежелательна! Пантикапейцы должны принести свою покорность и встретить меня как законного государя, а не как завоевателя!.. Эй, Менофан!

– Я здесь, великий государь! – отозвался стратег, выступая вперед.

– Нужно выяснить, в чем дело! Поспеши на десяти кораблях вперед и растолкуй боспорцам, зачем я прибыл. Потребуй, чтобы горожане выслали лучших людей навстречу мне для переговоров!

– Спешу!.. Исполняю!..

Менофан немедля перешел на другое судно. Заиграли рожки, на мачтах появились сигнальные щиты. Десять кораблей ударили веслами по волнам и быстро оказались впереди, взбудоражив утреннюю гладь пролива.

За действиями Митридатовой флотилии следили тысячи глаз со стен Пантикапея. Видя, что авангард из десяти кораблей быстро приближается, все зашевелились, стали готовить оружие. Асандр приказал воинам и их начальникам ни в коем случае не метать стрел и камней самовольно и не выкрикивать оскорблений. Он наблюдал за высадкой отряда Менофана, а вскоре узнал и его самого.

Стратег Митридата, сопровождаемый воинами, приблизился к стенам города и сделал знак рукой. Голосистые глашатаи подбежали к городским воротам и заявили, что законный повелитель Боспора, царь Митридат, прибыл в свои владения и удивлен, почему город вооружился и закрыл ворота… Царь повелевает архонтам и военачальникам явиться к нему для ответа! Никто не будет наказан беспричинно!

– А за какие проступки царь будет наказывать? – спросили со стен.

– За измену! – ответил Менофан кратко и внушительно. – Кто изменил царю, тот умрет!.. Такова воля царя!

Между зубцов стены появился Асандр в блестящем шлеме. Он крикнул:

– Изменил Митридату один царевич Махар! Но он бежал из города! Город царю не изменял!

– А если не изменял, то почему вы вооружились и закрыли ворота? – спросил Менофан брюзгливо.

– Повторяю – изменил отцу Махар. Но он с друзьями уже далеко в море. А город всегда закрывает ворота, если приближаются войска, хотя бы и дружественные!

– Подтверждаете ли вы присягу на верность царю Митридату?

– Подтверждаем, ежели городу будут сохранены его свобода и обычаи, а гражданам – неприкосновенность! Мы не хотим отвечать за проступки Махара!

Асандр имел зычный голос, и его слова были слышны далеко. Воинственный пыл пантикапейцев, поддерживаемый опасениями за целостность своих очагов и храмов, несколько поостыл, когда они увидели, как плотные колонны царских войск начали дружную высадку на берег. Сотни воинов и рабов с криками тащили на сушу огромные камнеметы и тараны с бронзовыми головами. Стало очевидно, что Митридат явился сюда не как беглец, но возглавляет сильное войско. И было бы лучше обойтись без кровопролития. И в то же время каждый пантикапейский ополченец готов был драться насмерть, если придется защищать свой очаг. Надежда была на Асандра, на его мудрость, на его опыт в общении с Митридатом, умение вести хитрые переговоры. Он найдет выход!..

– Кто возглавляет оборону? – спросил Менофан.

– Волею богов и народа – я, Асандр!

– Если так, то тебя и других архонтов города царь требует к себе! Остерегитесь промедлить, дабы не вызвать гнева государя!

Опасная игра вступила в решающую фазу. Асандр понимал, что его жизнь стала в этой игре разменной монетой. Друзья прямо говорили, что если он пойдет к Митридату, тот посадит его на кол, так как хорошо осведомлен о его дружбе с изменником сыном.