Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 105

Обнявшись, друзья негромко затянули пьяную песню, стараясь принять вид беспечных гуляк. Проследовав по аллейке, они увидели служительниц богини и приветствовали их, потом обратили лица к храму и приложили руки к сердцу в знак уважения к Афродите.

– Вы что, хотите сделать посвящение богине? – спросила появившаяся вдруг вертлявая женщина с черными глазами. Это была младшая жрица, хорошо известная Гиерону как завистница и тайная соперница Евпории.

– Да, уважаемая Итона, да! – ответил он, беззаботно улыбаясь.

– А, это ты, Гиерон? – отозвалась Итона, вскидывая подведенные брови. – У тебя завелись деньги? Дай их мне, я передам твой дар богине!

– Спасибо, сестрица, ты очень добра! Но я и мой друг хотим поклониться богине сами! Мы вручим наш дар Евпории!

Итона досадливо повела плечом, изобразив на смазливом лице презрительную гримасу. Удаляясь, бросила испытующий взгляд на оборванца, которого Гиерон назвал другом.

– Хитрая и ревнивая, – кивнул головой Гиерон, – ее опасайся!

Войдя в храм, оба были охвачены чувством безмятежности и тишины. Здесь пахло остывшим дымом ароматных курений и гнилым деревом. Увидев в сумраке усмехающуюся каменную физиономию богини, сделали вторично жест приветствия и остановились в почтительных позах. Их сердца стучали так громко, что казалось, богиня слышит их биение. Прислушались к звукам извне.

– Кажется, около храма воинов еще нет! – сказал Гиерон.

Появилась Евпория, которая выглядела как живая богиня, красивая и дородная, одетая в ниспадающие жреческие одежды, с цветком в руке.

– Евпория, Евпория! – с живостью обратился к ней Гиерон. – Ты знаешь, что на рынке облава? Хватают всех подряд! Я еле спасся. Помоги нам обоим спрятаться до темна, а потом мы уйдем отсюда! Ты же понимаешь, – если я попаду в руки Парфенокла, он мне припомнит все!

– Понимаю, понимаю, – чуть сморщилась Евпория с неудовольствием, – ты любишь затруднять меня неожиданными просьбами. К тому же ты не один!

Она не очень доброжелательно оглядела с головы до ног оборванца, которому не место в храме, ибо он грязен и не имеет гроша за душой. Более того – он может что-нибудь стащить и этим разгневать богиню! Евпории к тому же не хотелось навлекать на себя подозрение в порочащих ее сан связях. Как-никак теперь она была старшей жрицей, женщиной свободной, поддерживаемой милостями Махара!.. Правда, она попала сюда не совсем почетным путем – ведь ее из дворца сплавили недруги. По их проискам Махар решил удалить ее от своей особы и нашел ей место в храме Афродиты Пандемос, где жрицей могла быть каждая красивая женщина, даже бывшая рабыня. Но все же положение хозяйки в храме было высоким и довольно независимым. Рисковать им было бы неразумно.

– Евпория, – продолжал Гиерон, видя ее колебания, – да ведь это Евлупор!.. Тот Евлупор, о котором я тебе много говорил. Он был воеводой у царя Митридата!

– Евлупор? – изумилась жрица, уставясь на странного пришельца широко раскрытыми глазами. – Да полно, он ли это? Разве воеводы ходят в лохмотьях, с грязью на щеках?

– Ходят, почтенная жрица, – ответил Евлупор, сдерживая могучее гудение своего голоса, – ходят, если не хотят, чтобы их узнали! Ты же знаешь, что я был рабом в этом городе!

– Да?.. Зачем же ты вернулся? Ведь хозяин схватит тебя и распнет на перекладине, по-римски!

– Вот потому-то мы и пришли к тебе, – вмешался Гиерон с нетерпением. – Евлупор – тайный посланец Митридата!

– Ах!..

– Да! Ему надо вручить Махару скиталу от отца. От этой скиталы зависит, быть ли Пантикапею или лежать в развалинах!

– Боги мои! Что это ты говоришь?

– Я говорю дело. Митридат с войском уже близко, хотя здесь никто этого не знает! Придет великий царь и снимет головы изменникам и врагам своим! А тех, кто ему содействовал, – наградит! Он шлет письмо сыну, и надо помочь Евлупору проникнуть к Махару втайне от всех!

Евлупор достал из-под лохмотьев продолговатую шкатулку черного дерева. С замиранием сердца Евпория увидела золотой герб Ахеменидов – солнце над поверженным полумесяцем.

– Теперь веришь? – спросил Гиерон с некоторой колкостью.

– Верю, – ответила жрица, опасливо оглядываясь.

Ей пришло в голову, что Гиерон и его друг – люди совсем не такие малозначительные, как это можно было подумать. А Гиерон всегда появляется у нее с каким-нибудь удивительным делом или сообщением. Ей и раньше думалось, что боги как-то влияют на поступки этого человека и ей не остается ничего другого, как следовать их тайным предначертаниям.

– Вы хотите, чтобы я спрятала вас обоих дотемна? – спросила она в раздумье.

– Да, да, Евпория, поторопись! Разве ты не слышишь, за оградой будто люди говорят и звякает оружие?

– Это очень опасно! Но да поможет нам великая богиня!

Она повернула голову к статуе Афродиты с немым вопросом, как бы прося ее разрешения. Богиня ответила на ее вопрос все с той же, что и всегда, застывшей улыбкой.

– Богиня дала свое согласие! – торжественно молвила Евпория и жестом увлекла за собою обоих друзей в низенькую дверцу, почти незаметную для посетителей. Они оказались в кладовке, где хранились факелы, масло для светильников, разная рухлядь.

– Оставайтесь здесь, не шумите, я запру вас!

Евпория оставила их, звякнула ключом и, пройдя мимо статуи, вышла на освещенное крыльцо храма. Увидела группу воинов – они беседовали с Итоной. Младшая жрица делала быстрые жесты, указывая на двери храма.

Воины приблизились и спросили, где находятся двое подозрительных людей, о которых им сообщила Итона.

– Кого вы ищете? – спросила Евпория с достоинством.

– Смутьянов! Мы задерживаем всех, кто не имеет боспорского гражданства, рабов и бродяг, выспрашиваем, кто они, откуда. Вот молодая жрица сказала нам, что двое зашли в храм – Гиерон, раб Асандра, и какой-то оборванец. Где они?

– Гиерон приходил, он передал мне от хозяина дар для богини. Дар, золотую монету, я приняла! А второго я совсем не знаю, – это носильщик, его Гиерон будто бы нанял нести корзину с покупками!

– Где они сейчас?

– Доблестный воин! – ответила жрица довольно высокомерно. – Храм – не убежище для бродяг и рабов! Каждый, кто совершил обряд и принес жертву богине, покидает храм! Он может задержаться в садике, поговорить со служительницами, отдохнуть на траве, но в храме – никогда! И если вы хотите оскорбить богиню и потом быть наказанными утратой вашей мужественной силы, идите в храм с вашими копьями и грязными чувяками!