Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 1

Не первый раз Пантикапей торжественно встречает заморских победителей как дорогих гостей. Принимал и чествовал он в прошлом удачливого воеводу царя понтийского – Диофанта, который сначала разгромил полчища скифского царя Палака, а потом кровью залил страшный пожар рабского бунта. Диофант пленил рабского царя Савмака и положил конец его успехам. И поныне рассказывают о подвигах и военных хитростях жестокого воеводы, кто с восторгом и восхищением, а кто с досадой и горечью. Но друзья и враги согласны в одном – Диофант был достойным исполнителем воли своего владыки Митридата Евпатора Диониса, величайшего из царей Востока, обожествленного при жизни. Тогда вся Таврида склонилась перед понтийским деспотом. Херсонесские и боспорские греки, а вслед за ними и степные скифы признали Митридата своим повелителем, присягнули ему в верности, стали его данниками.

И стоило свободолюбивым боспорцам отколоться от Митридатовой державы, пользуясь ее затруднениями и неудачами в войне с Римом, как возмездие не замедлило. Тень грозного Митридата вновь упала на Боспор и заслонила солнце его независимости. О! У честолюбивого царя длинные руки, они, как и тридцать лет назад, протянулись через море и собрали в одну горсть северных эллинов и скифов!.. Для этого ему было достаточно передышки после второй войны с Римом. Отвлекшись от римских дел, Митридат обратил взор на север и указал перстом на Боспор Киммерийский. И Неоптолем, опытный наварх, ранее уже побывавший в Тавриде совместно с Диофантом, отплыл на боевых кораблях из порта Синопы. Он пересек Понт Эвксинский поперек и ступил тяжелой ногой на таврическую землю. Боспорцы после неудачных попыток сопротивления принуждены были сложить оружие. Неоптолем сумел в короткое время положить предел временному своеволию боспорских греков и вновь подчинил Боспор Митридату. Он вернул северных эллинов под тяжкую десницу царя понтийского, подобно тому, как заблудшую овцу возвращают в хозяйское стадо. Боспорцы повторили клятву верности грозному царю-воителю и устроили Неоптолему пышный прием с приветственными гимнами, льстивыми речами и дорогими подарками.

Но Митридат не доверял клятвам и заверениям боспорских греков. Знал, что стоит ему отозвать Неоптолема и флот, как строптивые и вероломные боспорцы опять отколются от его империи. И повелел наварху оставаться в Тавриде в качестве временного наместника и обеспечить как покорность Пантикапея, так и доставку продовольствия и денежной дани в Синопу.

Теперь, когда Неоптолем сообщил великому царю о полном умиротворении Пантикапея и соседних городов, царь направлял на Боспор достойного правителя.

Уже были замечены далекие сигнальные огни, извещавшие о приближении кораблей нового ставленника Митридата к берегам Тавриды. Неоптолем приказал готовить торжественную встречу. Пантикапей ожил и преобразился по-праздничному.

На улицах снуют шумные толпы нарядных людей, ибо по приказу грозного наварха и совета города никто не смеет появиться вне дома в бедном, поношенном платье… Медленно движутся шествия юных дев, одетых в белоснежные хитоны, увенчанных душистыми розами. Всюду сверкают доспехами рослые воины, стражи порядка, вооруженные копьями и мечами. На улицах и площадях чистота и порядок. Рабы с метлами и лопатами работали всю ночь, жгли мусор, выносили его за городские стены.

Толпа раздалась. Появились стройные ряды воинов Неоптолема, черномазых и курчавоголовых южан, что располагались лагерем за городом и сейчас дружно вступили в ворота столицы. Они должны составить почетный эскорт великому гостю и будущему правителю Боспора, прибывающему сюда по повелению самого Митридата.

Пантикапей готовился встретить Махара, сына Митридата, назначенного на Боспор царским ставленником с правами монарха. Все знали, что Махар – старший сын понтийского царя, наследник его царственной диадемы. Сейчас Митридат занят подготовкой новой войны с Римом, а Махар должен заменить его на Боспоре, почувствовать себя самостоятельным владетелем земель и народов, привыкнуть к власти и государственным делам.

Неоптолем в богатом убранстве, облаченный в сверкающий панцирь и увенчанный высоким гребнистым шлемом, выглядит воинственно и гордо. С его плеч красивыми складками ниспадает широкий плащ. Но из-под шлема предательски выглядывают клочья рано поседевших волос, да в глазах, уже подернутых мутью, таится усталость. Стоит ему на миг забыться, и спина даже под плащом выступает горбом. Но воевода старается держаться прямо, пытаясь скрыть следы времени и недугов, полученных в бесчисленных походах. С подчеркнутой легкостью и живостью он ходит по каменным плитам, отдает приказания, взмахивая сухой рукой, вглядывается в лица окружающих колючим, испытующим взором – манера, свойственная всем, кто служит царю, известному своей подозрительностью и недоверием к людям.

Наварха окружают архонты города, военачальники, свои и боспорские, почетные граждане, владетели богатств, гости из Скифии, выделяющиеся своими нечесаными бородами и вызывающими взглядами. Они одеты в расшитые замшевые шаровары, прихваченные широкими кожаными поясами с медными бляхами и кинжалами.

Неоптолем успевает шутить с одними и вгонять в дрожь других, заметив неисправность. Безбородое морщинистое лицо его покрыто потом, губы запеклись от жажды, что мучила после вчерашнего веселого пира, устроенного в его честь богачами из рода Ахаменов. Все знали, как тщеславен бравый воевода, как он любит почет и пышность. Умиротворив строптивый Боспор и одержав две победы над варварами, сначала на море, а потом на льду пролива, он возродился, стал держаться с важностью триумфатора, требуя торжеств и празднований в честь своей особы. Он принимал богатые приношения как должное. Любил, когда певцы прославляли его подвиги, а шумная толпа льстецов превозносила его, именуя любимцем богов. На пирах его окружали легко одетые танцовщицы; красивые рабы подавали угощения на золотых блюдах и разливали заморские вина в египетские чаши с магическими знаками. Вчера в разгаре пира в облаках курений благовонного дерева стиракс появилась летающая богиня Ника, дарующая победу. Потом богиня оказалась на коленях Неоптолема. Это была статуэтка, отлитая из золота, копия произведения знаменитого мастера Пэония. Богиня победы была представлена в образе крылатой девушки с венком в руках.