Игра с огнем - Джейн Анна - Страница 20

– Хорошо. Вот меню. – И хотя я предложила ему заказывать, он протянул мне одно из двух ярко-синих меню и даже раскрыл его, прежде чем вручить. – Делай заказ сама. Буду то же, что и ты.

– А если я ничего не буду?

– Дурочка ты, Бурундукова, – покачал он головой. – Я плачу. Пируй. Я-то знаю, как ты любишь поесть. И как в тебя столько вмещается? У тебя, наверное, желудок в трех измерениях существует, да? – попробовал Дима меня подколоть.

– Ты? Совсем того, падре? Кажется, это должна делать я. – Я даже возмутилась, забыв за такие слова угостить тумаком. – Платить!

– Я же все-таки мужчина, – величественно отозвался Дима. – Давай, Машка, заказывай, что твоей бурундучковой душе угодно, я вообще-то есть хочу.

– Но я угощаю! – возопила я. – А не ты! Я – твоя должница.

– Да брось ты, – махнул рукой одногруппник. – Мы же друзья.

В результате, немного попрепиравшись, мы все же сделали заказ, подозвав прехорошенькую официантку, и мне оставалось только спросить у Димки:

– Слушай, а чего ты так расщедрился?

– Я всегда такой, – отвечал он мне, ухмыльнувшись, – щедрый и хороший. С девушками, правда, – уточнил он.

– Да у нас прямо свидание получается, Чащин, – важно сказала я, поправляя Настины огромные часы на запястье.

– Точно, – согласно кивнул парень. – Хорошее местечко, уютное и даже отчасти романтичное, ты премило одета – да и вообще кажешься лапочкой, я поступаю по-джентльменски…

– Да и ты ничего сегодня выглядишь, – не преминула заметить я.

Дмитрий сегодня выглядел и впрямь несколько необычно: надел белую рубашку с вертикальными синими полосами, рукава которой были закатаны чуть ниже локтя, натянул темно-серые джинсы с белым широким ремнем, на ногах его красовались начищенные до блеска ботинки. Ему шел этот стиль – это точно, но я никак не могла взять в толк, зачем ему так наряжаться. Не ради меня же?

– Спасибо, дорогая, – притворно важно склонил голову Чащин.

– Пожалуйста, милый, – продолжила я игру. – Твоя девушка на нас не обидится?

– А твой парень? – тут же спросил Дима. – Моя – нет. Она даже и не знает ни о чем. Она такая глупая у меня, – с неожиданной горечью добавил он. – Вообще ничего не знает.

– Вот и Смерчинский не догадывается, – ответила я, захихикав. – Совершенно ни о чем. Дома дрыхнет, наверное.

Кто-то едва не сбил официантку около нашего столика, и мы на мгновение прервались, а потом я решила еще раз обрадовать друга новостью об англичанке и билетах на мюзикл. Наверное, только Чащин может понять весь мой восторг по этому поводу! Вот мы и восторгались вдвоем, пока нам не принесли заказ, да и во время трапезы тоже никак не могли успокоиться и не ржать на все кафе.

– Вот блин, – поморщилась вдруг я, прервав наш разговор о том, как здорово мы будем сдавать экзамен по английскому.

– Ты чего?

– Соринка в глаз попала.

Димка перегнулся через стол и сказал, приглядевшись к моему глазу:

– Это не соринка, это у тебя в ресницах волос запутался.

– Какая разница, – пыталась я потереть глаз, но всякий раз боязливо одергивала руку, потому что не хотела размазать тушь и подводку с тенями телесного цвета, – все равно больно, глаз слезится.

– Давай помогу, – предложил свою помощь сокурсник.

Я кивнула. Он встал из-за стола, подошел ко мне и со словами: «Доктор Чащин щас тебе поможет», – наклонился, подумал, повернул за подбородок мою голову на свет, падающий от окна, и очень осторожно, по-моему, стараясь даже не дышать, двумя пальцами убрал с ресниц этот проклятый волос. С интересом изучил его, а потом протянул мне.

– Заправь салатик, – предложил Димка-дурак, вспомнив название моего салата, – и будет твой салат не «Полосатый», а «Волосатый».

– Спасибо, что помог, но салат мне и такой нравится, – отозвалась я степенно. – Давай, я лучше плюну тебе в тарелку?

– Красивая одежда, хороший макияж и даже высокие каблуки никогда не прикроют полностью твою грубую зубастую натуру, – со вздохом сказал Дмитрий и предложил, подняв бокал с гранатовым соком, похожим на вино, произнести какой-нибудь тост.

– Какой?

– Давай, – в шутку предложил Чащин, – за нас?

– Давай за успешную сдачу английского! – заговорщицки прошептала я, не расслышав его слов. – Чин-чин!

– Камп ай.

– Сам капай, – расхохоталась я, перевирая слово японского происхождения. – Говори, как я: чин-чин.

– Чин-чин…

И мы продолжили болтать и ржать на все кафе, постепенно заполняющееся людьми. Было весело, хорошо и в меру уютно, пока нам не помешали.

– А меня в свою компанию примете? – раздалось через полчаса, а может, и через минут сорок, над нашими головами.

Димка резко замолчал.

Я подняла взгляд и увидела над собой загадочного Дэна, который умильно взирал на нас сверху вниз.

Орла тотчас отнесло к противоположной стене порывом ветра, и он недовольно забил крыльями.

– Я сейчас ревновать начну и бушевать, если не пригласите к себе, ребята, – предупредил он, лучась счастьем и здоровьем. Эти лучи тотчас достигли рядом стоящего столика, и на Дэнва обернулась девушка лет двадцати шести, сразу же заинтересовавшись парнем.

– Э-э-э… – протянула я в замешательстве, механически перемешивая в вазочке кашицу растаявшего орехово-малинового мороженого, – ты чего тут делаешь, Смерчинский?

– Машенька, как ты здороваешься со своим почти что женихом? – деланно обиженно спросил меня Смерч, медленно, не сводя блестящих глаз, наклонился, чтобы поцеловать, и вместо этого получил ложкой по лбу. На слегка растрепанных темных волосах остался светлый след от мороженого. Дэн на меня так посмотрел, что я занервничала.

– Чащин, сваливаем? – серьезно предложила я ни с того, ни с сего онемевшему Димке.

Орел закутался в искру, как в шарф, и попытался спастись от негодующего ветра.

– Стоять. – Опустилась рука Смерча мне на плечо. – Куда решила сбежать, моя маленькая?

Пока Маша и Дмитрий беззаботно болтали, активно жестикулируя и, как всегда, громко смеясь, длинноволосая девушка за столиком около большого панорамного окна на желто-оранжевой территории негодовала и все больше бледнела от переполняющего ее праведного гнева. С этой девушкой Мария была немного знакома – она до сих пор не могла забыть теплый и радушный сюрприз друзей Смерча, где эта светловолосая была одной из «главнокомандующих».

– Инга, спокойнее, – сказал парень в очках, сидящий с ней за одним столиком. Именно он в тот же день отвечал за техническо-музыкальное сопровождение «дружеской шутки». Поэтому Машу тоже знал.

– Спокойнее?! – возопила длинноволосая Инга. – Как я могу быть спокойнее?? Ты только посмотри на нее! Распутница! Мерзавка!

– Тише ты, услышит.

– Неверность – самый большой грех любви, Иван, – сердито свела у переносицы светлые брови девушка и залпом выпила бокал с молочным прохладным коктейлем, причем не свой, а своего спутника, но он тактично промолчал. Иван вообще для себя решил, что с этой девчонкой лучше не спорить.

День у Инги начался вполне хорошо: она отлично выспалась, и, пребывая в чудесном настроении, приехала в любимое кафе «Сырное и ледяное чудо», где наедине встретилась с Иваном, который ей с недавних времен очень нравился. Инга во что бы то ни стало решила завоевать флегматичного, но умного парня, который был гордостью технологического института.

Пара сидела за столиком, наслаждалась хорошим кофе и мороженым, болтая о ерунде (вернее, вовсю болтала девушка, Иван ее только внимательно слушал, не совсем понимая, как вообще поддался на уговоры прийти сюда), как вдруг Инга настороженно посмотрела в окно.

– Смотри, это же Мария Чип Бурнудукова! – выпалила она радостно, прилипнув к стеклу.

– Девушка Дэна, – не спрашивал, а констатировал Иван, видя, как по улице, ведущей к кафе, быстрым, но мелким шагом направляется Маша. Только несколько преображенная – он с трудом узнал в ней избранницу Дэнни. Особенно Ивану понравились ее ножки. Но при своей спутнице он не рискнул рассматривать Бурундукову в открытую.