Легко ли стать принцессой (СИ) - Листова Татьяна - Страница 7

Здесь не было людей… Только чернели мрачные провалы подъездов. И отсвечивали спрятанной тайной молчаливые окна…

Он перешагнул через поваленный забор и заглянул в ближайший вход — в темноте смутно виднеются ступеньки деревянной лестницы и мрачные квадраты квартир.

Противно скрипнуло под ногами старое дерево, он остановился на пороге и вперил глаза в темноту. В отсветах фонарей с улицы видны кучи мусора и тряпья, чернеют проемы других комнат… Развернулся и поднялся на второй этаж. Старая мебель, под ногами хрустит битое крошево, ломанные столы и стулья — вход в другую комнату преграждает перевернутый шкаф. И толстенный слой пыли…

Что здесь случилось?

Не интересно. В этом мире слишком много вопросов, и пока — ни одного ответа… Он нашел старую кровать, набрал охапку рваного белья и постарался согреться.

5

Столы ломились от еды, вино лилось рекой — в замке бушевало настоящее веселье. Звучный сочный хруст, хохот, бульканье, чавканье, стук кружек, хриплый гомон, пьяные тосты — старая проверенная дружина всегда знала, как дать волю сатанеющим от крови мозгам…

Князь женился. Голова, прославленный воин — отправивший к праотцам не один десяток толстых крепких врагов, — весь в боевых шрамах и синяках. Зверь. Признававший только предельно простые и доступные истины — меч и кулак. Земли держатся в кулаке, крестьяне держатся в кулаке, соседи держатся в кулаке — враги… враги не должны иметь голов. Дружина обожала своего князя.

'Тихо! — крепкий потный боров поднялся на толстых ногах, и обвел звереющим взглядом старых добрых друзей, многоголосый гомон начал стихать. — Его высочество… — он запнулся, ударил себя в грудь и звучно икнул. — Желают проверить в постели невесту…' Дружный сальный хохот потушил половину свечей в подсвечниках. Князь опрокинул в глотку огромную кружку, вытер бороду рукавом и с шумом отодвинул скамью…

А рядом, в соседней комнате, запертой на толстый замок — безуспешно пыталась вскрыть окно невеста. С замиранием прислушиваясь к шуму разгульного пиршества, грубого юмора и пошлых тостов. Стройная, в белом свадебном платье и длинной прозрачной фате — нервно рвала наглухо заклиненный запор… Она обернулась на звук шагов — и под легкой дымкой фаты он вдруг угадал свое лицо. Дикий крик заставил задрожать витражные окна — но потонул в азартном гвалте хмельного торжества…

— Эй! — кто-то крепко тряс плечо. — Хватит кричать…

Он открыл глаза и резво сел — на пол посыпался ворох рваного тряпья.

— С добрым утром! — с удовольствием засмеялись рядом. — Кошмары?

Сергей быстро огляделся — высокий небритый парень, глаза в хитрых щелочках, — больше никого нет. В комнату радостно заглядывает утреннее солнце, искрясь в многочисленных пылинках, и высвечивая во всей красе разломанную мебель и грязные ободранные стены. Правда, в дневном свете — уже не столь угнетающе…

Сергей помотал головой, прогоняя остатки сна — опустил ноги на пол и начал судорожно соображать — что говорить?

— Вот это я понимаю! — немедленно констатировал самопровозглашенный юморист. — Пижама, все как у людей! А где одежда? — не дождавшись ответа, кивнул головой: — Ясно. — потом задумчиво подпер подбородок рукой. — Слушай… А ты вообще — парень или девушка?

Сергей побледнел и вскочил. Резво завертел головой по сторонам и вылетел вон.

— Куда? — долетело вслед.

— В туалет… — небрежно через плечо, лихорадочно осматривая комнату за комнатой. Разодранные стены, битый кирпич, осколки стекла, кучи мешаного мусора и тряпья, остатки мебели… Должны же действительно здесь быть туалеты?

Наконец нашел такой, где среди прочей ржавой рухляди на стене висело треснутое зеркало. Вытер рукавом пыль и отступил на два шага назад. Вот черт…

Это было уже заметно. Глаза явно ярче, брови вытянулись и перегнулись, нос уменьшился, губы… Скулы исчезали, линия подбородка сузилась, стараясь спрятать мужскую волевую твердость. Даже волосы откровенно подросли… Провел дрожащей рукой по щеке — кожа ровная и гладкая, щетина больше не росла…

Отступил еще на шаг и медленно стянул рубаху через голову. Гниды…

Шея чувствительно тоньше, плечи заострились, на груди набухли два хорошо видимых холмика. Ниже — заметно проступила талия, даже чуть расширились бедра и начал проявляться изгиб…

Черт. Черт-черт-черт…

Из соседней комнаты донесся хруст шагов — он резво натянул рубаху обратно.

— Может, ты меня боишься? — крикнул новый знакомый за стеной. — Я не кусаюсь!

— Может, тебе сунуть в ухо? — ответил Сергей, появляясь в проеме. — Что бы сразу стало понятно… — и закашлялся, прочищая горло. Ибо голос тоже начал меняться…

— Да ладно… — примирительно улыбнулся парень. — Мне без разницы, честное слово. Меня зовут Орман, — протянутая дружеская рука тоже была понятна во всех мирах.

— Сергей…

Судьба помогала. Судьба не оставляла его одного. Новый знакомый был весел и общителен, и не грузил вопросами. Брошенные дома оказались не совсем брошенными — здесь иногда бывали люди. Нормальные люди, которые не лезут в душу, где личное пространство и нежелание говорить о себе — естественная норма поведения и табу. Брошенные, забытые и свободные люди…

Ему опять повезло. Хоть он и умудрялся ставить в тупик всезнающего и никогда не удивляющегося Ормана… 'Ты откуда? Илишвар или Бегой?' Сергей пожимал плечами. 'А одежда?' Он снова неопределенно хмыкал. 'Ладно… — чесал голову смешливый спасатель. — Будем искать…' За пару часов перерыли горы мусора на нескольких этажах — выколотили от пыли грязные брюки, толстую неопределенную куртку и более-менее крепкие ботинки. Сергей конечно во всем утонул, он и в прежней жизни не отличался ростом, к тому же ботинки заставили ощутить — ступни уменьшились тоже. Но все же — гораздо практичней 'пижамы'. 'Так… — не унывал новый знакомый, оглядывая его неказистый вид. — Для первой прозы сойдет. Еще бы постирать…' 'Здесь нет воды…' — оглядывался по сторонам Сергей. 'Нет, — соглашался парень, и тащил его за собой. — Здесь давно никто не живет…'

В соседнем доме в подвале оказался целый отряд таких, как Орман. 'Его зовут Сергей! — радостно объявлял всем новый друг, пропуская вперед. — Новенький, и похоже — тоже не в ладах с 'Гидрой'… - дружеский шлепок по плечу. — Прошу любить и жаловать!'

Их было человек десять-двенадцать, парней и девушек, мужчин и женщин — в центре горел костер, гоняя блики по незнакомым лицам. Ему улыбнулись, хлопнули по спине, пропустили в вкруг и сунули в руки миску с едой — только сейчас почувствовал, как дико и нереально голоден…

Он смотрел на этих людей. Обычные лица — в отсветах пламени уставшие и заросшие, потрепанные и немытые, — но совершенно обычно спокойные. Кто они, откуда? Почему не в теплых домах, не в теплых постелях, почему не читают газеты и не смотрят телевизор? Не обсуждают на кухне политику, не торопятся на работу, не провожают в школу детей? Мир многосложен и труднообъясним, как и Земля. И от проблем… не важно, откуда они приходят — от жизни, отношений, работы или брожения мозгов… неустройства мира, цивилизации, структуры, общества, правления… Не спасают даже самые круглые технологии.

'Что такое Гидра?' — тихо спросил у Ормана. 'Что-о? — тот чуть не выронил ложку и вытаращил глаза. — Ты серьезно?' 'Почему здесь никто не живет? — постарался перевести разговор в более спокойное русло. — Из-за чего ушли люди?' 'Энтропия… — вздохнул всегда веселый парень. — Гоморра рядом…' 'Гоморра?' Тот окончательно отставил миску в сторону и уставился на Сергея.

'Пойду пройдусь… — замешкался и поднялся Сергей. — Вы бываете в городе?' 'Знаешь… — Орман некоторое время смотрел на него, потом тоже встал: — давай-ка лучше я с тобой…'

Они медленно шли по городу. Среди старых заброшенных домов. Теперь, в свете дня и более спокойных мозгов он уже внимательнее рассматривал этот мир. Деревья, похожие на дубы, птицы, зелень, трава. Странные брошенные машины без колес, ржавые железные будки, поваленные столбы без проводов. Нагнулся и сорвал пучок травы — травинки рассыпались в пыль прямо в руке. Напоминает пырей, только нежнее и мягче…