Талисман (СИ) - "Sammy Lee" - Страница 5

И в следующий момент летел на пол, не успев уклониться от сокрушительного удара в челюсть той самой коленкой, которую только что так нежно гладил.

Ронни вскочил, умудрившись с грохотом уронить пластиковый стул, наклонился и прошипел, раздувая тонкие ноздри:

- Еще один такой намек, и на самом деле язык отрежу, понял? А руки распустишь – без пальцев останешься.

И удалился, предварительно продемонстрировав орудие предполагаемого членовредительства – настоящий десантный нож.

Макс смог только непонимающе посмотреть на него сквозь выступившие от боли слезы. Удар был нешуточный, да еще он сильно прикусил язык, так что даже сказать ничего не мог. И долго еще сидел на полу, пытаясь понять, что случилось. За этим занятием его и застал тихий женский голос, зовущий экипаж в рубку – «Несси» собиралась выйти из прыжка, на полтора часа опережая график. Такое случалось, и раньше он всегда испытывал беспокойство, но сейчас даже обрадовался. Можно было занять на время мозги чем-то, кроме закидонов сумасшедшего мальчишки, и нашелся повод не идти его немедленно убивать. Учитывая наличие такого серьезного оружия у парня и его агрессивность, это было плохой идеей, хотя и очень соблазнительной. Не с бластером же к нему идти. Да и бластер у него наверняка тоже есть. Макс поднялся, осторожно подвигал челюстью – не сломана, зубы и язык вроде целы. Ладно, отложим разборки на завтра. Может, удастся обойтись без убийств и тяжких телесных повреждений.

Утром лицо Макса представляло собой печальное зрелище. Щека распухла и посинела, побрить ее не представлялось возможным. Измайлов полюбовался на свою неузнаваемо «похорошевшую» внешность и решительным шагом двинулся выяснять отношения с пассажиром. В кают-компании его, как и ожидалось, не было. «Прячется, щенок», - взвинченный Макс резко дернул дверь каюты Ронни, ожидая, что она окажется запертой. Но дверь послушно откатилась, и Измайлов шагнул внутрь, сжав кулаки.

Ронни лежал на койке, закинув руки за голову, и увлеченно смотрел что-то на голоэкранчике комма. На вошедшего Макса взглянул без всякого выражения и не пошевелился. Только сказал:

- Доброе утро. Извиняться не буду.

- Убью на хуй, - Макс подскочил к койке, намереваясь вытрясти душу из наглой сволочи, но Ронни ловко выскользнул из захвата и проинформировал, отойдя к двери:

- Я драться умею и нож не зря с собой таскаю. И именно поэтому до сих пор не шлюха и не чья-то подстилка. Так что держи руки при себе.

- Но я-то тебе что сделал? – закричал Макс, игнорируя боль в челюсти. – Ты вообще псих ебанутый, выкину за борт, все еще спасибо скажут!

Ронни презрительно скривился, и Измайлова окончательно понесло. Он перестал кричать, подошел к мальчишке и почти прошептал ему в лицо:

- Все равно на панели окажешься, рано или поздно, навидался я таких. Потому что продаться подороже у тебя ума не хватит, а другой дороги у таких смазливых заек нет, даже не надейся. И ножиком своим от меня, может, и отмашешься, так покруче ребята найдутся. Вспомнишь тогда, как ломался и выдрючивался из-за ерунды.

Ронни побледнел до синевы, в глазах закипели злые слезы. Он был напряжен, как струна, но не двигался и молчал, глядя куда-то вверх. Макс ушел, почему-то не чувствуя себя победителем, хотя должен бы был. Злость выплеснулась, оставив какое-то мутное тягостное ощущение собственной неправоты.

В течение дня паршивое чувство становилось все сильнее, и к ночи, лежа в постели, Макс таки сумел его идентифицировать – это говорила совесть. Все-таки не надо было бросать такие слова явно комплексанутому на этой почве мальчишке. Да и не думал так Макс на самом деле, хотя и старался убедить себя в обратном. Характер у Ронни есть, да и простой он, не кривляка, не павлин, просто красоту свою осознает и привык ею пользоваться. А кто бы на его месте не пользовался? Макс пытался успокоить совесть тем, что парень сам напросился. Никто его не заставлял так реагировать на безобидные, без всякой задней мысли сказанные слова Макса. Можно сказать, в порыве страсти сказанные. Да и что такого в предложении сделать скидку хорошему человеку? Любой его приятель только обрадовался бы… Но совесть шептала, что Ронни ему не приятель, не сват, не брат. Что предложение скидки именно в тот момент на самом деле звучало, как назначение цены, а Ронни его предупреждал… Что пора, наконец, сначала думать, потом говорить, Максик, мама же тебя всю жизнь учила, а теперь ты сироту обидел, а ведь ему и так несладко. Он же совсем один, едет в пугающий большой мир, в совсем незнакомую ему жизнь, конечно, в каждой мухе слона видит. Бля, что ж так сложно-то все!

Проворочавшись часа два, Макс все-таки сумел заснуть, убаюкав совесть обещанием поговорить завтра с Ронни.

Но поговорить не получилось ни завтра, ни послезавтра. У Макса просто язык не поворачивался начать разговор, а Ронни вел себя так, как будто он один на корабле. Оставшиеся три дня полета так и прошли в мучительном молчании. Совесть грызла Измайлова нещадно, он вообще перебрался в рубку, чтобы не видеть пассажира лишний раз.

В самый последний день, уже после выхода из последнего прыжка, когда корабль уже готовился выйти на орбиту, Ронни зашел в рубку и сухо уведомил, что перечислил оставшуюся часть платы на счет Измайлова.

- Проверь, вдруг не дошло, - сказал он, глядя мимо Макса на экран, на который комп уже вывесил разноцветную схему орбитальных сооружений Каролины.

Макс посмотрел на счет – перевод был зачислен пять минут назад:

- Все в порядке. – Ронни собрался уйти. – Подожди ты!

Макс встал и все-таки сумел выдавить то, что нарывало и болело все эти дни:

- Ты, это… не принимай всерьез то, что я сказал тогда. Со зла это я, погорячился, неправ, в общем. Но и ты тоже неправ, что же сразу в морду-то, мог бы словами сказать.

Ронни поколебался и кивнул:

- Ладно, замяли.

Макс облегченно вздохнул:

- Ну вот и хорошо. Слышь, может, запишешь мой номер? Мало ли, вдруг пригодится. Груз попутный отправить, или знакомым курьер понадобится.

И улыбнулся, когда Ронни молча полез за коммом. Все-таки худой мир лучше доброй ссоры, мама была права. И в том, что малышей обижать нехорошо, тоже.

В следующий раз Макс увидел его только, когда «Несси» причалила к отведенному шлюзу орбитального космопорта – на поверхность планеты допускались исключительно экологически чистые гравилифты. Они попрощались коротко и сдержанно, но без натянутости. Макс смотрел ему вслед с облегчением и сожалением одновременно и думал, что больше никогда, ни за какие коврижки не возьмет пассажира. Вот так вот, хотел трахнуть сладкого мальчика, а получил удар ногой в челюсть и обнаружил в себе наличие совести. Таким макаром, после следующего раза он прямиком в монастырь отправится, грехи отмаливать.

Эх, а все-таки жаль, что так вышло. Когда еще такое чудо встретится… И неплохой парнишка-то, жалко будет, если пропадет. Может, все-таки позвонит когда-нибудь? Номер же записал… Если такое случится, Макс уж постарается не облажаться. Это уж будет совсем позорно – упустить второй шанс. Хорошо бы, он появился – второй шанс…

Ронни шел по коридору к пассажирскому залу космопорта, чувствуя спиной взгляд Макса. Все-таки, хорошо, что он извинился. Было бы очень неуютно начинать новую жизнь с такого «напутствия». И так обида до конца еще не прошла. Ронни и сам, конечно, погорячился… наверно. Можно было, например, просто оттолкнуть, а не коленом в морду, но уж очень его взбесила эта «скидка». Ну да ладно, Макс извинился, сказал, что не прав, и точка. Вряд ли они еще увидятся, главное, что врагами не остались.

А теперь надо думать о будущем и помнить, что теперь он совсем один и полагаться может только на себя. Что же, по крайней мере, от одного наезда он уже успешно отбился. Ну, здравствуй, Каролина! Ронни О’Ши приехал!