Черный зверь - Полосухин Виталий - Страница 7

Когда Лиза вошла в оранжерею, между деревьев уже бродила высокая очень стройная обнаженная блондинка. Она делала это специально, а не потому, что ей этого очень хотелось. Кожа должна была привыкнуть к окружающей температуре и влажности, иначе она покрывалась маленькими пупырышками и проступающими сосудиками, незаметными в жизни, но очень хорошо видными на снимках. Лиза никогда так не делала, но все же скинула халатик и положила его на маленький складной стульчик.

Вслед за Лизой появилась давешняя рыжая красавица.

– Педро еще не появился?

Лиза отрицательно покачала головой.

– Вечно он, – пробурчала рыжая, – гонит как в марафоне, а потом жди его!..

Она разделась, положила халатик на траву и присела на него. Ее белая кожа очень красиво смотрелась на зеленом фоне.

– Свеженькие! – послышался возглас фотографа. – Очень свеженькие! Очень нетипичные!

В оранжерею неторопливо и уверенно вошел мужчина в тройке, лет сорока. Во всем его облике – и в гладко выбритом мужественном лице, и в идеальной серебристой укладке, и в подтянутой, не по возрасту спортивной фигуре – чувствовались большие деньги. Он производил впечатление голливудского актера старой, дошварценегеровской закалки. Фотограф, будто стремясь погасить кипящую энергию и войти в его спокойный ритм, наворачивал вокруг мужчины кругами.

«Актер» остановился, огляделся вокруг и что-то тихо спросил у фотографа. Тот вздрогнул, отыскал растерянным взгля-дом девушек и указал на складной стульчик рядом с Лизой. «Актер» перевел взгляд на Лизу, внимательно посмотрел на нее, неотразимо улыбнулся, и Лиза услышала:

– Благодарю, я лучше постою.

– Как угодно! – Фотограф захлопал в ладоши. – Так, девочки, попки кверху и на старт! Шама – к забору!

Рыжая вздохнула, поднялась с халатика и, не обращая внимания на взгляд мужчины, направилась к небольшой живой изгороди у одной из пальм. Вспыхнули заранее расставленные софиты, увеличивая освещение.

– Так! Ручки вверх, ножки вместе! – Фотограф подскочил к девушке и принялся руками ставить ее ноги, изгибать фигуру, поправлять волосы. – Так! Замерла! – Очередь щелчков. – Теперь повернулась на меня, щечку к локотку прижала!.. Так, замерла! – Очередь.

Стройная блондинка зевнула. Лиза положила подбородок на колени и закрыла глаза.

– Достаточно, – вдруг услышала она голос «актера». – Теперь – эту.

– Разина, подъем!

Лиза поднялась. Она все прочла еще в том его взгляде и еще тогда поняла, что ее уже отобрали.

– Поснимайте у воды.

– Отлично! Разина, к воде! На камушек присела! Там коврик должен быть!

Лиза отыскала маленький коврик, под цвет камней, положила его на чисто вымытый валун и присела.

– Так! Одну ножку вытянула, другую коленочку к себе, ручкой обняла!.. Так! Замерла! Отлично!

Судя по энтузиазму в голосе фотографа, он тоже понял, что отобрали именно Лизу.

– Теперь легла!

Лиза опустилась на камни.

– Поза расслабленная, щиколотки вместе, левую коленочку приподнять! Так! Ручки лежат свободно! Головку от камеры! Замерла!

Казалось бы, какая может быть расслабленная поза у нежной девушки, которая лежит на холодных камнях. Но Лиза лежала именно расслабленно, и руки были вытянуты вдоль тела именно свободно – никакого напряжения.

– Так! Перевернулась на бочок!

Все возрастающий энтузиазм фотографа прервал голос «актера».

– Остальные свободны.

Рыжая в сердцах сплюнула. Фотограф хлопнул в ладоши:

– Васильева, Шама – свободны! Васильева – подготовиться к городской, Шама на сегодня свободна!

Девушки вышли. Мужчина подошел к лежащей на камнях Лизе и присел на колено.

– Вам не холодно? – спросил он с интонацией героя-любовника.

– Да уж не жарко. – Лиза улыбнулась.

– В таком случае, надеюсь, бокал хорошего вина за ужином в ресторане вас согреет. Я подъеду к шести.

Не дождавшись согласия или отказа, он поднялся и направился к выходу, на ходу бросив фотографу:

– Продолжайте, пожалуйста.

Тот проводил его до выхода, быстро вернулся и завелся уже с меньшими оборотами:

– Так, теперь в водичку – раз!

Лиза сползла с камня в холодную воду озерца. Вокруг ее ног засуетились золотые рыбки, и она чувствовала их нежные чешуйки на своей коже.

В шесть часов было еще совсем светло. Лиза сидела в пустой гримерке, в дальнем углу. На ней было длинное кремовое платье с облегающим шею воротником и скромным вырезом. Это платье она одолжила у костюмерши – та иногда позволяла девушкам пользоваться казенными туалетами. Когда часы показали пять минут седьмого, Лиза встала, прижала к лицу по бокам ладони, на манер оконных створок, и, глядя прямо перед собой, быстро прошла через гримерку.

Внизу ее уже ждали. Он с некоторым, впрочем хорошо скрываемым, раздражением поглядывал на часы. Лиза, придерживая сумочку, стала спускаться по широкой лестнице. Он вздрогнул, поднял голову и не отрывал от нее взгляда все воемя пока Лиза неторопливо спускалась. У последней ступеньки он подал ей руку.

– Вы – сама грация! – проговорил он. Лиза улыбнулась в ответ:

– Я надеюсь, вы представитесь.

– Да, конечно. – Он немного смутился. – Владлен Синг. Для вас – просто Влад. Без вариантов.

– Как вам будет угодно. Влад.

Они вышли на улицу. У подъезда их ждал шестисотый «мерседес» кофейного цвета. Очень странный для дорогой машины цвет. Влад усадил Лизу и занял место за рулем.

– Куда мы направляемся? – спросила Лиза.

– В ресторан.

– В какой? – терпеливо уточнила она, заранее зная его ответ.

– А тебе не все равно? В хороший. В очень хороший и очень дорогой ресторан,

Ресторан в самом деле выглядел как очень дорогой. На то, насколько хорош он был, у Лизы имелось свое собственное мнение, но Владу она не стала его высказывать. Ее мнение его не интересовало. Похоже, ему просто доставляло удовольствие пускать ей пыль в глаза.

Степенный метрдотель во фраке учтиво, но без холуйства приветствовал их при входе в зал и проводил в отдельную кабинку. Освещение в зале было неярким, но его дополняли изящные светильники на столиках. Белоснежность, сверкание и блеск тоже были на уровне. Звучал джаз, но не современный, а классический, тридцатых годов. Что именно, Лиза не угадала. Возможно, это была искусная стилизация.

Влад держался более чем уверенно, но уверенность эта была какой-то показной. Он вежливо предложил ей стул, присел напротив, и официант-невидимка тут же поставил на стол ведерко с покрытой испариной бутылкой. Влад сам от-порил ее и разлил вино по бокалам.

– Я позволю себе тост. – Влад поднял бокал на согнутой руке и, сдерживая улыбку, с шутливым пафосом продекламировал. – Жили-были две Розы: Красная и Белая. Обе они любили далекое Море, но поскольку жили от него далеко, то ждали, когда оно само придет к ним. Наконец Белой Розе надоело ждать, и она решила сама отправиться к своему возлюбленному. Встретил ее в дороге Шмель и говорит: «Роза, ты такая красивая, дай мне один лепесток!» Та не смогла отказать и дала один лепесток Шмелю. Следом за Шмелем прилетели Пчелы, и им тоже Белая Роза подарила свой лепесток. За Пчелами – Муравьи, за Муравьями – Бабочка… Когда же Белая Роза дошла до моря, у нее не осталось ни одного лепестка, и Море не приняло ее. Вслед за ней пошла к любимому и Красная Роза. Она не дала ни одного лепестка ни Шмелю, ни Пчелам, ни Муравьям, но пока она шла до Моря, лепестки ее завяли, и Море тоже не приняло ее.

Влад кашлянул, блеснул глазами и завершил:

– Мораль: дашь – завянешь, и не дашь – завянешь. Так выпьем же за радости жизни!

Лиза деликатно засмеялась. Этот тост она уже слышала. Впрочем, он был свежее многих и не лишен остроумия. А прозрачный намек, видимо, не казался Владу таким уж прозрачным.

Сделав первый глоток, Лиза сразу поняла, что все было заготовлено заранее. Это было очень дорогое вино. «Бужо-ле» урожая семьдесят второго года. Лиза не стала поучать Влада в области этикета, она просто вежливо пригубила бокал.