Черный зверь - Полосухин Виталий - Страница 25

– Видит бог, я этого не хотел, Но я предвидел ваше упорство. Помните наш уговор еще до освобождения Андрея Кондакова? И ваше обещание выполнить мою просьбу, связанную с этим делом, какой бы она ни была? Вот моя просьба.

Он достал из кейса точно такой же инъектор и положил на стол.

– Не пойдет! – воскликнул я. – Если бы я допустил, что вы предложите мне убийство, я бы никогда не согласился. Навигатор кивнул, словно предвидел мою реакцию.

– Простите, Денис… Вам показалось, что вытащить вашего друга было очень легко? Или вы подумали, что дело закрыто и объявление снято? Как вам кажется, сможет ли он вернуть до конца своей жизни пятнадцать миллионов долларов?

Тут со мной что-то произошло. Будто бы я вернулся к состоянию двухнедельной давности. На меня нахлынула какая-то апатия, смысл жизни быстро начал вытекать через незаметную дырочку в черепе, и мне снова вспомнилась Настя.

– Убирайтесь, – тихо сказал я, И Навигатор не заставил просить себя дважды. Хлопнула дверь, и я остался один. На столе лежал инъектор.

Я взял его и перебрался в комнату. Там я опустился в мое кресло и уставился в окно, задернутое шторами. Мне стало так тоскливо, так захотелось, чтобы Настя оказалась рядом. Или я рядом с ней…

Я приставил инъектор к вене. Вот это была бы по-настоящему быстрая и точная смерть. И меня не пугало ее лицо с распахнутой до вывиха челюстей пастью. Я нажал бы на кнопку, если бы был уверен, что моя встреча с Настей сбудется после этого.

Зазвонил телефон. Я не стал брать трубку, хотя он трезвонил настойчиво и довольно долго. Все же он умолк, но через минуту на стуле у кровати запиликал сотовый. Значит, это кто-то из своих. Я нехотя встал из кресла и включил мобильник.

– Я уже давно не спрашиваю, где ты, – раздался усталый голос Джулии.

– Я дома, – сказал я. Господи, почему ото всех прет этой усталостью!

– В таком случае мне нужно с тобой поговорить.

– О чем?

– О нас. О том, что происходит и кто в этом участвует.

Понятно. Будем выяснять отношения.

– Что ж. Приезжай.

Со смерти Насти Джулия была у меня впервые. Она неловко огляделась, ища взглядом привычные вещи. Все было на своих местах, и она успокоилась.

– Пошли на кухню, примем по рюмке кофе, – предложил я, закрывая за спиной дверь в комнату. Я не хотел, чтобы она видела кресло… и вообще, то место. Джулия кивнула.

Через пять минут тишины и возни с чайником и кружками, уже сидя за столом напротив меня, она наконец спросила:

– Денис, что происходит?

Я подумал: а не рассказать ли мне ей обо всем? О Лизе, о ее странной болезни и не только, о деле Навигатора и его просьбе. Но как сказать ей, что я должен убить человека? Чем она поможет мне? Она, вероятно, скажет, что я не должен этого делать, что мы что-нибудь придумаем, выкрутимся. Но все дело в том, что я не хотел выкручиваться. Я ниче– го не хотел. И уж никак не желал впутывать в это дело своих друзей. В конце концов, я никого не собираюсь убивать. Не дождетесь.

И я не нашел ничего умнее, чем ответить дурацкой репликой:

– А что происходит?

Джулия вышла из себя, но только на мгновение. Она тут же погасила этот приступ. Милая Юлька, она чувствовала, что со мной происходит.

– Прости, – сказал я.

Она положила свою темную изящную руку на мои пальцы.

– Что происходит, Дэн?

– Не знаю, Юлька. – Я опустил голову. – Не знаю. Не спрашивай.

– Ты опять запутался? – то ли спросила, то ли констатировала она. – Зачем ты делаешь все за моей спиной? Мы ведь одна команда. Андрей ничего не понимает, он просто выполняет твои просьбы, но ведь он тоже любит тебя. Мы все тебя любим.

Я сжал ее руку. Мне хотелось заплакать,

– Я тоже люблю вас всех, подружка… Именно поэтому не спрашивай. Я сам скажу тебе все, что нужно. Когда будет нужно. Может быть, дело в том, что я еще не отошел. Я часто вспоминаю о ней. Никогда бы не подумал, что для меня. эгоиста, один человек может так много значить. – Джулия улыбнулась:

– Но ведь у тебя остаемся мы.

Мы еще посидели молча. Я чувствовал, что боль уходит, мне становилось легче. И Джулия, наверное, это чувствовала. Потому что когда она вдруг рассмеялась, это уже не выглядело неуместно.

– Ты представляешь, Андрей за Маринкой приударил!

Я по-настоящему удивился:

– Да ну! Быть этого не может! Он же вас боится!

– Кого это «нас»? – строго спросила Джулия.

– Ну, вас… – промямлил я. – Женщин…

В дверь зазвонили. Я вопросительно посмотрел на Джулию, но она пожала плечами.

На пороге стояли Винни-Пух и Маринка. В руках у Марины была коробка с тортом.

– Мы тут это… – смущенно произнес Винни-Пух, – проходили мимо, ну и, того… Решили к тебе зайти, чайку попить.

Я весело вздохнул:

– Мимо, значит? Ну, заходите. А то мы тут впустую хлещем.

– Легки на помине! – воскликнула Джулия, выходя в коридор. – Прямо как в мелодрамах, – шепнула она мне, не слишком, впрочем, стараясь быть неуслышанной.

Все было хорошо. Но когда за полночь друзья разошлись, я снова остался один. Один на один с собой. И одиночество теперь чувствовалось особенно остро. Прощаясь, я сунул Винни-Пуху бумажку с текстом письма Лизе. Я просил ее встретиться. Я хотел поговорить с ней, может быть, что-то для себя выяснить. О шприце, о том, что Лиза якобы Убийца, я и не думал. После вечера с друзьями разговор с Навигатором казался дурацким сном, о смысле которого даже не стоит размышлять. Встречей с Лизой я не собирался выяснять правоту Навигатора. Я просто хотел окончательно Убедиться в том, что он мне врет. Зачем ему такое вранье, я тоже не пытался понять.

Утро началось для меня поздно и странно. Едва я продрал глаза, как тут же зажмурился. Солнечный свет, бивший в окно, ослепил меня. Зажмурившись, я лежал с минуту, наблюдая красные точки на черном фоне своих глазниц, потом попытался повторить пробуждение. И во второй раз солнце резануло по глазам. Казалось бы, что в этом странного? Глаза, отвыкнув за ночь от света, болезненно на него реагируют, Да все бы ничего. Только в то утро мне пришлось на ощупь добираться до окна, чтобы задернуть шторы.

Не без тревоги отметив эту странную особенность, но не догадываясь, в чем ее причина, я перебрался в ванную. «Особенности» продолжались. На этот раз я толком не понял, что не так. Но что-то было не так, это точно. Что-то было «не так» у меня во рту. Всем знаком этот феномен «привычного ощущения», когда совершаешь какие-то действия автоматически и, кажется, вовсе не обращаешь внимания на детали, их сопровождающие. А потом вдруг одно самое, казалось бы, незначительное изменение в этом процессе полностью лишает его автоматизма. Так, например, выпадает у тебя зуб, и утренняя «зубочистка» вдруг преисполняется смысла. Но дело-то в том, что никакого зуба у меня не выпадало, а во рту тем не менее чувствовалось что-то непривычное.

Правда, выпив чашку кофе и поразмышляв об этих странностях, я решил, что все это – «психическое». От нервного напряжения или еще там от чего. Съел что-нибудь не то, например. Это меня успокоило – мне вообще частенько со сна мир видится в каком-то странном свете. И, успокоившись, я вспомнил о записке, которую передал вчера Андрею.

Почти весь день я ждал ответа от Лизы. Винни-Пух позвонил часов в пять дня. Он продиктовал мне по телефону текст письма Лизы:

– «Здравствуй, Денис. Молодец, что написал. Честно говоря, я думала, что после всего того, что произошло во время нашей последней встречи, ты больше не захочешь меня видеть. (В этом месте Андрей многозначительно прокашлял, но я не обратил на это внимания.) Если ты хочешь со мной встретиться, то это можно сделать завтра. Я еду на день рождения моей подруги и могла бы взять тебя. Можешь не смущаться тем, что вы незнакомы. Это совсем не важно. Там будет небольшая компания. Если ты согласен, то ответь до завтра. Тогда я буду ждать тебя завтра в три часа в центре зала на „Комсомольской“-радиальной. Лиза».

Андрей закончил читать. А я задумался. Елки-палки! Ну вот же нормальное письмо, написанное нормальным человеком. Она рада, что я написал ей, и приглашает меня на день рождения своей подруги. И никакой мистики-хренистики…