Черный зверь - Полосухин Виталий - Страница 1

Виталий ПОЛОСУХИН

ЧЕРНЫЙ ЗВЕРЬ

* * *

Сергей вошел в полутемный зал, остановился и попытался отыскать ее взглядом. Рядом, по левую руку тихо звучал со сценки джаз. Почти все столики пустовали. За стойкой бара сидели несколько человек, а бармен, разумеется в белой сорочке и бабочке, лениво протирал стаканы.

В клубе было только четыре девушки. Вернее, одна была уже не совсем девушкой – женщина лет тридцати пяти, с густыми рыжими волосами и яркими губами. Она отпадала сразу. Еще одна, длинноногая и длинноволосая, скучала за столиком, но она не подходила по росту. Оставались две: миниатюрная куколка-блондинка и примерно того же роста невзрачная шатенка в серой кофточке. Что за удовольствие – к такой невзрачной внешности еще и надевать всякие серости? Видать, она. Сергей направился к бару. А, собственно, чего он ожидал? Уж не той ли куколки?

Джаз затих. Обгоняя Сергея, со сцены сбежал длинный патлатый парень и подсел к шатенке. Та томно-страстно приникла к его губам. Упс! Сергей замер в нерешительности. Он еще не верил произошедшему. Неужели!..

Он подсел к куколке.

– Девушка, простите за идиотский вопрос… Вы – Альберта Вагнер?

Куколка посмотрела на него. У нее было удивительно правильное, но какое-то слишком взрослое лицо. А серые глаза… Они смотрели как-то странно. Что-то в них было… Вернее, наоборот. В них просто чего-то не было. Не хватало чего-то, что казалось Сергею очень важным в человеческом взгляде.

– А вы – Томас?

– Ну, слава богу! – вздохнул Сергей. – Позвольте сделать вам комплимент – вы чертовская красавица! Зачем же вам понадобились эти знакомства через Интернет?

– Слушай, – девушка не отреагировала на его комплимент, – в письмах мы были на «ты»… Может, и в жизни сразу перейдем?

–О'кей. Зачем же тебе это понадобилось? Неужели такая красавица никого не может себе найти в офф-лайне?

– Мы, вампиры, любим риск, – сохраняя серьезное выражение лица, ответила девушка. Но в ее глазах мелькнули лукавые искорки. Сергей догадался, что ей хочется продолжить игру. Что ж, полутьма клуба как нельзя лучше подходила для вампирских свиданий.

– Да… – Сергей оглядел небольшой зал. – Риска в нашей жизни не хватает. Скука. – Он поглядел на стакан девушки. – Что ты пьешь?

– Джин с тоником, – ответила она. Эта девушка, она держалась сейчас совсем не так, как в их письмах. Сергей пытался уловить в ее голосе, манере поведения хоть что-то дружелюбное, какие-то теплые нотки. Но она словно задумалась о чем-то, и общество Сергея мешало этим ее мыслям.

– Бармен! Бокал «Хольстена» будьте любезны.

Сергей промочил горло и снова посмотрел на девушку. Она, завесившись золотистыми волосами, казалось, не стремилась поддержать беседу. Интересно, как ее зовут на самом деле? Сергей понимал, что Альберта Вагнер – вымышленное имя. Выходило, он не знал даже, как ее зовут. Он не знал о ней ничего, кроме этой игры в вампиров.

– Скажи, как тебя зовут? – тихо спросил Сергей. Он решил, что не будет робеть и держать дистанцию. Пускай они не знакомы, это даже к лучшему. Может, она решит открыться незнакомому человеку. Он был почти уверен – у нее какая-то проблема.

– Меня? – переспросила она, будто Сергей мог обратиться к кому-то еще. – Лиза. Меня зовут Лиза. Да ведь и тебя зовут не Томас?

– Нет. Меня зовут Сергей.

– Очень жаль. – Лиза вздохнула, но Сергею показалось, что она потеплела. Джаз зазвучал снова. – Скажи, тебе нравится эта музыка? – вдруг спросила Лиза. Сергей прислушался. Ему не часто доводилось слушать живой джаз, хотя он вполне мог себе это позволить.

– Да. Это очень красивая музыка. – Он отыскал патлатого на сцене (тот играл на саксофоне) и подумал, что ведь его вполне можно любить за одни только звуки, которые он извлекает из своего инструмента, и не обращать внимания ни на сальные волосы, ни на длинное некрасивое лицо.

– А что для тебя самое прекрасное в жизни? – спросила Лиза. Забавно, подумал Сергей, она и в жизни такая же любопытная. Причем любопытство это – особого рода. Она любила спрашивать о нем. Но о себе рассказывала очень мало.

– Сложно сказать, что для меня самое прекрасное. Есть, например, прекрасная музыка. Я не могу равнодушно слушать Гершвина – это просто чудесная музыка. – Сергей улыбнулся, глотнул пива и посмотрел на Лизу. Она действительно была очень красива, и он хотел сказать ей это. Но почему-то не стал. Вместо этого, словно читая стихи, он произнес: – Прекрасен лес, летний, но с маленьким оттенком осени, с утренними лучами солнца, пробирающимися между листьев, с прохладным запахом коры и мокрой травы. Когда мне в жизни не хватает прекрасного, я иду в лес, просто так, забираюсь подальше, прислоняюсь спиной к дереву и стою, слушаю, дышу, наслаждаюсь. Прекрасны грезы, где летаешь или падаешь в бездну. Слава богу, в нашей жизни еще хватает восхищения и радости. И содержимое черепной коробки до конца не испортилось.

Лиза улыбнулась:

– Ты ведь обязательно спросишь меня, почему я выбрала именно тебя из тех десятков писем, которые мне пришли. Я тебе сразу отвечу: потому что ты забавный.

– Спасибо… – с каким-то смешанным чувством отозвался Сергей.

– Нет, правда. Не обижайся. В наше время крайне редко можно встретить людей, способных поговорить не только о погоде, сексе и политике. Иногда мне даже начинает казаться, что таких людей вообще больше нет.

– Очень рад, что разубедил тебя в этом. Скажи, а что для тебя самое прекрасное в жизни? У тебя ведь наверняка есть свой ответ на этот вопрос.

– Конечно. Для меня самое прекрасное в жизни – это жизнь.

– Хорошо сказано. Главное, верно.

– Ты не представляешь себе насколько. Тебе никогда не хотелось жить вечно?

Сергей усмехнулся. Вот так вопрос!

– Никогда об этом не думал. Это очень сложный вопрос.

– Вот так так! – На лице Лизы отразилось любопытство.

– Ну, знаешь… – смутился Сергей. – Бессмертие, оно разное бывает.

– Возьмем классическое бессмертие.

– А что, и такое бывает? – весело спросил Сергей. Он был рад, что Лиза разговорилась и отвлеклась от своих мыслей.

– Я имею в виду то, при котором ты навсегда останешься таким же молодым, как, например, сейчас.

– Да это, в общем, не важно. Когда заранее известно, что умрешь, к смерти как-то легче относишься. А когда ты знаешь, что если не подставишься под пулю, не попадешь под машину, не отравишься грибами, то будешь жить вечно… Представь, что будет с таким человеком? Он превратится в какого-то паука, в подвальную крысу, в зверя, который будет бояться любого движения, любого действия. Я, знаешь, предпочитаю как у Горького. Лучше меньше, да лучше.

Лиза молча слушала. Она смотрела на Сергея каким-то странным взглядом, в котором перемешались уважение, зависть и непонятного происхождения жалость.

– А если это бессмертие – абсолютное? – спросила она.

– То есть?!

– То есть совсем абсолютное. – Ее голос приобрел какую-то тональность, от чего Сергей наклонился к ней ближе и стал слушать еще внимательнее. – Когда ты не можешь отравиться, даже съев столовую ложку цианистого калия. Когда ты можешь спрыгнуть без вреда с десятого этажа. Когда ты можешь пережить автоматную очередь.

– Ну, это совсем меняет дело, – сдавленно произнес он. – А к чему ты все это спрашиваешь?

– Что бы ты тогда стал делать с отпущенной тебе вечностью?

Сергей, не задумываясь, ответил:

– Первым делом объехал бы весь свет, посмотрел другие страны. Потом изучил бы все языки и прочитал всю мировую литературу. Потом взялся бы за театр, живопись, музыку. Потом за науку…

– А потом?

– А потом? – Сергей улыбнулся. – А потом – все. Понимаешь? ВСЕ. Я стал бы богом.

Лиза вздохнула:

– Просто все у тебя. А как же люди, которые становятся дорогими тебе, живут с тобой рядом? А ты не можешь позволить себе даже пробыть с ними больше десяти лет. А любовь, которая для тебя более чем конечна, – всего лишь точка на прямой?