Бюро-13 - Полотта Ник - Страница 20

Ее мокрые трусики и лифчик сделались почти прозрачными. Внезапно я почувствовал острую необходимость отвернуться к стене и заставить себя думать о бейсболе…

– Не забывайте – это еще не главный удар! – заявил совершенно голый Ричард, сложив на бледной груди тощие руки. – Всего лишь небольшая брешь в наших физических и магических барьерах.

Перебирая в руках четки, Донахью – в одних трусах, пот градом катит по волосатому телу – мирно кивнул:

– Совершенно согласен! В незащищенном самолете мы все к этому времени превратились бы в трупы. Пока что эти потуги для нас что слону дробина.

Словно по сигналу все заряженное оружие на борту вдруг принялось одновременно палить. Пули летели в разные стороны, рикошетом отскакивая от металлических стен; пистолет в клочья разнес кресло, а огнемет поджег спальные мешки. Минди ранило в руку, мне поцарапало грудь, от сильного удара я повалился навзничь. Однако серьезных повреждений не произошло: противотанковые ракеты, подрывные заряды, атташе-кейс не заряжены.

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Джессика.

Отец Донахью возносил молитвы.

Ричард быстро вылечил наши с Минди ранения, и мы стали ждать дальнейшего развития событий. Постепенно температура снизилась до терпимой, потом до нормальной, и мы с облегчением вновь облачились в броню и комбинезоны. Раздеваться догола, может, и забавно, но только не во время боя.

Шум реактивных двигателей понемногу снизился, их ровное дыхание сменилось пульсирующим ревом моторов пропеллера. В самолете воцарилась относительная тишина, затем окна освободились от металлических задвижек и дверь в рубку пилота распахнулась. В проеме появился встрепанный капитан Хассан со своей великолепной, сверкающей белозубой улыбкой.

– Проскочили! – радостно провозгласил он.

Вместо аплодисментов все бросились к иллюминаторам; возникла небольшая давка. Воспользовавшись привилегией командира, я уединился с Хассаном в рубке пилота и с любопытством огляделся: контрольных приборов раза в два больше, чем в обычном самолете таких габаритов, большинство мне неизвестны. Ящичек, где хранилась карта полета, почернел от огня; сиденье второго пилота вообще исчезло – очевидно, вырвано с корнем; пол усыпан гильзами от патронов. Да, славный капитан и сам поучаствовал в боевых действиях. Но всего важнее, что уникальное ветровое стекло уцелело – ни единой царапины.

Панорамный обзор цели нашего полета – острова – показал: внизу, под нами, мутное море, неимоверно загрязненное; сверху и по сторонам клубится проклятая облачность; прямо по курсу возвышается гладкий желто-коричневый утес – поднимается прямо из пенистой воды и входит в смертоносную облачность где-то высоко-высоко… Как ни напрягал я зрение, так и не углядел бухты, залива, пляжа – никакой площадки, где можно приземлиться. Хассан сдвинул фуражку и вопросительно взглянул на меня:

– Какие будут приказания?

– Делайте круги, пока не увидим пляж или залив, подходящий для приземления. Если не найдем – что ж, ведь не напрасно нам дали самолет-амфибию. Сядем на воду, подгребем к утесу и прикрепимся к нему с помощью Крючков и канатов.

– А потом?

– Потом – понятия не имею. Что-нибудь придумаем.

Хассан насмешливо улыбался, недаром он морской летчик.

– Есть одно интересное предложение.

– Что вы имеете в виду?

– Смотрите! – Он щелкнул выключателем и нажал на несколько кнопок в приборной доске.

Одна из секций сложного переплетения разнообразных контрольных приборов с датчиками ушла в сторону, и на ее месте поднялся видеоэкран. На экране постепенно проступила векторная схема острова: яркая зеленая линия обрисовала его основание – почти идеальный круг, но выемка на южной оконечности указывала на небольшой пляж и бухту. Никаких подробностей о внутренней части острова не разобрать, но все равно – и это произвело на меня глубокое впечатление.

– Не слабо! – похвалил я, хлопая его по плечу. – Что это? Какой-нибудь лазерный сканер?

– Лучше! – ответил он с гордостью. – Специальное устройство, созданное вашей Технической службой. Соединяет в себе науку и магию – особого рода суперрадар.

Наверное, в эту секунду глаза у меня вылезли из орбит.

– Что? Разве вы не слышали, о чем мы говорили?

Хассан непонимающе уставился на меня.

– Слышал, но не все, у меня было много работы. А в чем дело? Что-то не так?

– Все по местам! – гаркнул я, бросаясь в задний отсек – туда, где парашюты.

Но не успел я перемахнуть и небольшой коридор, что разделял два отсека, как меня оглушила страшная тишина.

– Что за дьявольщина?! – раздался сердитый голос Минди из заднего отсека.

– Двигатели заглохли! – растерянно отозвался из своей рубки Хассан, лихорадочно дергая рычаги и вращая какие-то диски.

Я от души проклинал нашего противника за такую сверхоперативность.

– Ричард, восстанови!

Не говоря ни слова, чародей кивнул и поднялся с места, но через секунду снова сел – со странным выражением на лице.

– Восстановить – что? – Голос у него прерывался, как у слабонервного школьника перед экзаменом.

Я сгреб его за рубашку:

– Объяснись!

– На месте, где должны быть двигатели, остались одни черные дымящиеся кратеры. – Он помолчал. – И отметины зубов.

Вот это да!

– Падаем! – прокричал Хассан в громкоговоритель. – Приготовьтесь к жесткой посадке!

Самолет накренился, его заносило… Потеряв равновесие, я провалился в адскую смесь звуков и боли: попытался встать, ударился обо что-то головой – и потерял сознание. Последнее, что смутно помню, – отчаянно хватая ртом воздух, пытаюсь приказать:

– До-тя-ни… до бе-ре-га!..

7

Плыву в теплом чернильном море… плыву, плыву… и медленно просыпаюсь – кто-то меня дергает… Собираю остаток сил… В голову почему-то лезет латынь – давно забытая: "Semianimesque micant digiti ferrumque retractant"…21 Но меча нет… Ну и двину же я сейчас кулаком в чьи-то смутные очертания… Каким-то образом тому удается увернуться от моей кавалерийской атаки. Сгибаю колено, готовлюсь нанести врагу сокрушительный удар в пах, но… тр-рах… сам себе заезжаю в челюсть. Ох!.. Когда ко мне возвращается наконец зрение и предметы приобретают четкие очертания, обнаруживаю себя сидящим на песчаном пляже, на рюкзаке со снаряжением. Сильные волны обдают меня солеными брызгами…

– Эй, Эд!

"Это Минди?" – соображаю я.

Она протягивает мне флягу с водой.

– Ты всегда так просыпаешься?

– Всегда. – Утоляю наконец жажду. – С тех самых пор, как в детстве один нехороший дядя отнял у меня конфетку.

– Гм… это может представлять опасность для твоих близких. Джессика, будь осторожна!

Джесс – она сидит тут же, на обломке скалы, торчащем из песка, – вспыхивает; я тоже краснею, злой и смущенный. Неужто это так очевидно?..

– Все живы-здоровы? – Пытаюсь подняться на ноги, и это мне удается.

– Полный порядок. Самое серьезное ранение – у тебя.

– Ранение? – удивляюсь я. – И в какое же место я ранен?

– В пах, – показала пальцем Минди. – Там что-то распухло и покраснело. Вид жуткий. Мы решили это ампутировать.

– Ха, как смешно! Ты уволена.

Оглядываюсь вокруг: все мы сидим на небольшой полоске песчаного пляжа, песок тонкий, белый, чистый, аж отливает серебром – так бывает только в кино. С трех сторон пляж огорожен коричнево-желтым, гладким как стекло высоченным утесом, который вдается в океан футов на тридцать-сорок и затем уходит из зоны видимости. Высота этого чуда невероятна, а гладкая поверхность безукоризненна – ее не портит ни малейшая трещина, ни единый разлом. И надо всем, что может объять взор, царит вездесущая облачность – плотная, серая, как ночной кошмар старого человека. Ощущение такое, будто тебя упрятали под стеклянный колпак…

Лично я нисколько не сомневался – утес искусственного, а не естественного происхождения. (Нечто подобное мы видели на Виргинских островах – это когда столкнулись с опасной формой буддизма, представляющей угрозу для жизни.) Но раз так, перед нами вопрос: создана ли эта скала, чтобы оградить остров от вторжения извне или закрыть выход изнутри? Ответ-то мы получим, но сначала набьем шишек…