Розовый сад - Поллок Марта - Страница 16

Их места оказались в одном ряду, и после окончания киносеанса Флоренс и Гордон – так назвал себя мужчина – медленно двинулись по направлению к городскому парку. Молодая женщина не узнавала себя, она весело болтала о разной чепухе, рассказывала о своем впечатлении от фильма и душой отдыхала потому, что не надо было торопиться домой.

Все дела переделаны, Джиллиан уложена дедом в постель и давно уже сладко спит, а рядом с ней идет благодарный слушатель и время от времени поглядывает на нее темными, почти черными выразительными глазами.

Но почему он молчит? Наверное, не привык к женскому обществу, решила Флоренс. Миновав буковую аллею, они стали подниматься на холм, к освещенному ярким светом высоких фонарей зданию железнодорожного вокзала.

Неожиданно раздался шум подходящего к платформе поезда, зазвонил станционный колокол, три или четыре машины-такси подкатили к центральному входу.

– Иногда так хочется сесть на поезд и уехать из этого города куда глаза глядят! – с улыбкой проговорила Флоренс. – А вы, Гордон… вы никогда не испытывали такого желания?

– Нет, – коротко ответил мужчина и пристально посмотрел на нее. – Флоренс, разрешите задать вам вопрос. Заранее прощу прощения, если он покажется вам нелепым.

Молодая женщина остановилась, пристально посмотрела в темные глаза своего спутника.

Ах, до чего они выразительные! А какие глубокие, точно озера, наполненные ночным сумраком! И кажутся такими знакомыми! Наверное, Гордон очень одинокий и добрый человек. На душе ее неожиданно стало легко.

Удивительно приятный вечер выдался, подумала Флоренс.

– Задавайте ваш вопрос, Гордон, не стесняйтесь, – весело разрешала она. – С удовольствием вам отвечу.

– Вы не помните меня?.. Похороны Патрика, кладбище. Я долго разговаривал тогда с вашим отцом, – еле слышно произнес Гордон.

О Боже! Страшное прошлое настигло бедную Флоренс в самый неподходящий момент.

Казалось, померкли даже яркие фонари на высоких столбах, со стороны парка и озера повеяло могильным холодом. Приятель, к которому поздно вечером торопился пьяный Патрик, – Гордон?!

Флоренс не помнила, как добралась до дому, как выдержала очередной скандал, устроенный отцом. Оказалось, что дочь бодрствует – старик и не думал укладывать малышку спать. Джиллиан сидела на ковре посреди гостиной и увлеченно складывала мозаику, мурлыча под нос веселую песенку. Отец не удалился к себе в комнату молча, нет. Наоборот, дождавшись возвращения дочери, картинно выбросил по направлению к Джиллиан жилистую руку и почти прокричал:

– Ребенок до полуночи плачет, ищет свою мать, а она – вот, полюбуйтесь! – только-только изволила явиться домой с гулянки. Хороша, ничего не скажешь!

До утра проплакав, Флоренс решила никогда-никогда больше не тешить себя иллюзиями, не обращать внимания на романтических незнакомцев и не посещать городской кинотеатр. В конце концов телевизионные сериалы ничуть не хуже фильмов, идущих на большом экране…

Так вот и получилось, что до встречи с Константином в ее жизни не было никаких мужчин, кроме Патрика, и та их единственная близость в день похорон Александрины потрясла ее до глубины души. Впервые она почувствовала себя настоящей женщиной.

Константина просто невозможно было сравнить с полузабытым Патриком. Константин был нежен, опытен, заботлив. Он показал ей, что любовь, к которой Флоренс по опыту судорожных тисканий с Патриком относилась как к чему-то малоприятному, но необходимому, может стать верхом блаженства. Их близость была настолько прекрасной, что даже сейчас воспоминания о ней заставляли ее сердце биться чаще.

Тогда, два года назад, она поняла, что любит Константина, любит по-настоящему. Но он, овладев собой, холодно дал ей понять, что сожалеет о случившемся.

Вспомнив об этом, Флоренс гордо вскинула голову.

– Мне надо идти.

Константин прищурился и внимательно посмотрел на нее. Бледность, внезапно залившая ее лицо, обеспокоила его.

– Но мы, кажется, не закончили наш разговор… – протянул он.

Флоренс покачала головой.

– Я не готова сейчас продолжать его.

Лекарство, которое он заставил ее принять, сняло головную боль. Но боль в животе только усилилась.

Константин криво усмехнулся.

– И когда же ты будешь готова?

Совсем недавно, в спальне, это был совершенно другой человек. Там, наверху, он желал ее как женщину. Сейчас же он снова полностью владел собой, что несколько раздражало и обескураживало Флоренс.

– Нам нечего больше обсуждать, – отрывисто произнесла молодая женщина. – Я объясню Джиллиан, насколько абсурдна идея сыграть свадьбу в сентябре. А ты поговоришь Об этом же с Донадье…

– О да, у нас с ним будет серьезный разговор!

Флоренс его тон не понравился, и она нахмурилась.

– Донадье – твой сын…

– Вот именно! Я не послушался родителей, умолявших меня повременить с женитьбой. Думаю, и Донадье поступит так же.

Флоренс хотела возразить, что мнение отца много значит для юноши, но Константин отмахнулся от ее возможных слов и продолжил:

– С чисто финансовой точки зрения он вполне может содержать семью, даже если я перестану давать ему деньги. Моя мать выделила приличную сумму на его содержание. И кроме того, Флоренс… я совсем не против этого брака.

Она задохнулась от возмущения и нахмурилась.

– Что? Что ты сказал?

– Разве ты не обратила внимания, как прекрасно они смотрятся вместе, как им хорошо друг с другом?

Да, она тоже подумала об этом, но это только привело ее в уныние. В том, что их дети познакомились, Флоренс винила себя.

– Но они ведь так молоды, Константин!

– Конечно, они молоды, – снисходительно согласился он и нетерпеливо добавил:

– Я имею в виду, что одобряю их решение вступить в брак, но не сейчас. Потом, позже… А вообще, мне кажется, не в наших с тобой силах отговорить их, раз уж они приняли решение. Если мы наложим запрет, они поженятся и без нашего с тобой согласия. Они оба достаточно упрямы и своевольны, ведь так? Вот почему я не хочу разводиться с тобой, – внезапно заключил он.

Флоренс по-прежнему продолжала хмуриться.

– Но ты же противоречишь самому себе, Константин. Зачем откладывать наш развод, если это ничего не изменит в их отношениях и все равно закончится свадьбой?

Он дернул плечом.

– Чем сплоченнее мы станем, тем труднее нам будет проиграть. Вот, наверное, в чем моя идея.

Что-то вроде этого она и сама думала вчера вечером. Но…

– Ты никогда не проигрывал, Константин.

Он как-то странно посмотрел на нее.

– Разве? Развод – одно из проявлений поражения, – мягко, пожалуй, даже вкрадчиво произнес он.

– Какая нелепая мысль! – вспыхнула Флоренс. – Нам вообще не следовало жениться!

Константин мотнул головой.

– Не скажи. Делая тебе предложение, я прекрасно знал, чего хочу.

– Я тоже, – усмехнулась Флоренс. Конечно, он думал только о своей матери, а сам продолжал жить, как ему заблагорассудится. Константин, я собираюсь в сентябре подать на развод, – упрямо произнесла она.

– Почему? – Он сдвинул брови. – У тебя кто-нибудь есть?

– Никого у меня нет, – быстро ответила она.

А вот он-то наверняка не один. Недаром при ее словах его глаза вспыхнули, как угольки.

– Поступай как знаешь, Флоренс, но на развод я не соглашусь!

Флоренс в растерянности уставилась на него.

– Но это же смешно! Если мы по-прежнему формально будем считаться мужем и женой, наши дети все равно поженятся. Это никак не повлияет на их планы, скорее наоборот…

– Да перестань! Неужели тебе непонятно, почему они вообще решились на такой шаг? – В голосе Константина послышались раздраженные нотки. – Ты же знаешь, что дети из неполных семей…

– Это ты про наших детей? Это они из неполных семей? Ты с ума сошел? Мой муж и твоя жена погибли! – возмущенно выпалила Флоренс на одном дыхании.

– Правильно. А потом мы с тобой создали для них единую семью…

– Брось, Константин, эта семья продержалась чуть больше пяти месяцев! Мы спали в разных постелях, мы…