Остров везения - Поллок Марта - Страница 29

До завтра еще миллион лет, а сегодня меня не будет дома, подумала Маргрит. Надо как-то пережить этот бесконечный вечер. Александр договорился свести одного из своих малоизвестных художников с коллекционером, славящимся своей несговорчивостью, и от нее потребуется все ее обаяние и светский такт.

Молодая женщина чувствовала себя как выжатый лимон. Коллекционер упорно твердил, что ему пытаются подсунуть некачественный художественный товар и тем самым унизить его.

Самомнение же живописца сильно превышало тот уровень, на который давал ему право его нынешний статус, и Маргрит пришлось немало потрудиться, чтобы хоть как-то смягчить некоторые из его оскорбительных реплик. Впрочем, за это ей и платили. Четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю.

В кровать она буквально свалилась в час двадцать, до начала третьего лежала без сна, не спуская глаз с телефона, и наутро проспала.

Когда молодая женщина уже уходила, заглянул управляющий разъяснить новые правила сбора пищевых отходов. В довершение всего на улице не оказалось ни единого свободного такси…

Встав в центре старинного персидского ковра, Маргрит сняла изящный белый плащ и нетерпеливо взглянула на секретаршу.

– Он будет ждать в ресторане, адрес которого я для тебя записала, в двенадцать тридцать. Он сказал, что поймет, если ты не придешь. Маргрит, ты не тревожься, если у тебя что-то уже назначено на это время, я с радостью тебя заменю. Самопожертвование – мое второе «я», – театрально закатив глаза, произнесла Таня.

– Ты говоришь, он здесь? В городе? Ты уверена, что он звонил не из дома?

Секретарша пожала полными плечами.

– Если из дома, значит, у него есть семимильные сапоги, иначе в ресторан ему не успеть. – Она с преувеличенно равнодушной улыбкой принялась подпиливать свои ногти. – Знаешь, на твоем месте я бы крепко подумала, прежде чем вести двойную игру – с Александром и этим Густавом Бервальдом. Мужчины, как правило, собственники, а ведь ты не можешь законно владеть обоими. Может, поделишься?

Маргрит взглянула на секретаршу с досадой. Ей сейчас было не до игр.

– Рада Христа, Таня, не говори глупостей!

Ты ведь знаешь, что я не собираюсь замуж за Александра.

– Я-то знаю, но знает ли он?

– Знает, но не хочет в это верить. И отнюдь не по моей вине.

– Гмм… придется исправить такое положение дел, – задумчиво произнесла секретарша.

К половине двенадцатого Маргрит так и не решила, встречаться ей с Густавом или нет. Но постепенно фразы типа «полный разрыв» и «одумайся, не сделай ошибки», подсказанные здравым смыслом, нашли лазеечку и ускользнули прочь. Их сменили воспоминания о том, как славно они смеялись вместе, какая страсть влекла их друг к другу.

Она потеряла важное письмо и ворчала на Таню до тех пор, пока не обнаружила его на том самом месте, где накануне оставила.

В двенадцать пятнадцать Маргрит решительно накинула плащ и вышла, сопровождаемая любопытным взглядом секретарши. Хорошо хоть перед Александром не надо было отчитываться: он как раз вел переговоры с представителем одного из стокгольмских отелей об устройстве в его фойе сменной экспозиции работ современных шведских художников…

По дороге обратно в офис она угрюмо размышляла о превратностях судьбы. Маленький суетливый толстячок с акцентом и усами, как у морского разбойника, возможно, разбил ей жизнь! На скользкой мокрой дороге его машину занесло, и она врезалась в такси, в которой находилась Маргрит. На разбирательство с полицией ушла уйма времени, так что ехать в ресторан уже не было смысла.

В кабинете она сидела как на иголках, ожидая, что вот-вот зазвонит телефон. Очень хотелось верить, что Густав так просто не отступится. Он уже не раз звонил в галерею и все не мог ее застать. Он звонил ей домой… может быть.

Номер ее он легко мог взять у дяди Мартина.

Господи, это было хуже, чем в детстве, когда она часами просиживала у телефона, бормоча заклинания.

Когда Маргрит бралась спорить сама с собой, то частенько загоняла себя в тупик. Так было и на этот раз. Густав Бервальд звонил несколько раз. И все неудачно… Он сказал, что поймет, если она не появится в ресторане…

А что он поймет? Если Маргрит и сама не понимала, что происходит. Она чувствовала себя законченной дурочкой, которая не знает, чего хочет. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она мертвой хваткой вцепилась бы в Александра и забыла бы обо всех прочих мужчинах.

– Ты отлично знаешь, что я с ним не встретилась! – бросила Маргрит секретарше, перехватив устремленный на нее заинтересованный взгляд. – Но это не твоя вина, Таня. Должно быть, из-за плохой погоды все с ума посходили. Видимо, мне нужно удвоить порцию витаминов от стресса.

– Но вот удваивать своих мужчин тебе совсем ни к чему, это уж точно, – заметила секретарша. – Поскольку ты сама, судя по всему, справиться с этим делом Не в состоянии, я решила вмешаться и дала Густаву Бервальду твой адрес. Если я сделала глупость, бей меня, только, ради Христа, кончай ты с этим со всем.

Еще одного такого дня мне не пережить.

О Боже! Она умрет со стыда, если Густав когда-нибудь узнает, как она реагировала на его звонки и в какую депрессию впадала на каждом шагу.

Тут ей впервые пришло в голову: а что, собственно, он делает в Стокгольме? Приехал, чтобы повидаться с ней? Это было бы для нее чересчур лестно. Скорее всего, по делу.

Фермерам тоже не возбраняется иметь побочные интересы, а такого фермера, как Густав Бервальд, надо отдать ему должное, встретишь не на каждом шагу. Люди, обитающие на острове, умели тратить деньги и увлекались, по-видимому, не только разведением племенных коров…

Последние два пролета она пробежала, зажав ключ в руке. Воображение не давало ей покоя. Не звонит ли телефон? Звонит! Маргрит готова была в этом поклясться. И если она сейчас не успеет, то у нее уже не будет второго шанса… вернее, четвертого!

– Когда я решаю во что-то вмешаться, то не хожу вокруг да около. Я просто хотела убедиться, что вы наконец состыковались, – весело сказала Таня и положила трубку.

Маргрит вздохнула, высоко подняв плечи, и уронила на пол плащ, портфель и сумочку.

Хотя в строго продуманном интерьере ее гостиной любой бутон, распустившийся раньше срока, мог испортить целостность композиции.

Они стояли лицом друг к другу. Маргрит безвольно опустила руки и смущенно глядела в синие с золотистыми искорками глаза Густава Бервальда. Прошла целая вечность, прежде чем он подошел ближе.

Когда он протянул к ней руку, Маргрит инстинктивно подалась вперед. Но он лишь отлепил от ее шеи прядь влажных волос.

Молодая женщина судорожно сглотнула и тут только поняла, что с той секунды, как попала под власть его гипнотических чар, смотрит на Густава, раскрыв рот.

– Кухня вот там, – неизвестно почему сказала она, не в силах оторвать взгляда от его проницательных глаз.

Наконец ее мысли стронулись с места и начали набирать скорость, вызывая целую вереницу восхитительных воспоминаний, которые, вспыхнув, тотчас угасали и сменялись другими.

– А ванная? – осведомился он, приподняв бровь.

– Всегда мечтала научиться это делать, – пробормотала Маргрит, и вторая бровь Густава Бервальда в тревоге взлетела вверх.

– Большинство умеют это делать уже в детстве. Но если ты дашь мне мыло и воду, я буду только рад поделиться опытом.

– Мыло и… Да нет, я имею в виду фокус с бровью. – Робкая улыбка переросла в ослепительную. И Маргрит эффектно выгнула дуги своих бровей. – С мылом я управлюсь и сама, а вот холодильник почти пуст. Если ты умираешь с голоду…

Говоря это, она пятилась от него, останавливаясь на каждом шагу.

– Это уж предоставь мне, – успокоил ее Густав. – В крайнем случае, закажем что-нибудь по телефону.

Дядя Мартин! Вот в чем дело! С ним что-то случилось. Ясно теперь, почему Густав так настойчиво добивался с ней встречи. Ясно, почему смотрит на нее такими кроткими глазами, замкнувшими все цепи в ее мозгу. Он хочет сообщить ей об этом как можно осторожнее.