Остров везения - Поллок Марта - Страница 16

Теперь его губы добрались до ее пупка, а рука скользнула в ложбинку под животом. Когда же его язык отыскал средоточие самых невообразимых ощущений, дыхание Маргрит прервалось и она судорожно вцепилась в его плечи, вдавив пальцы в упругие, твердые мышцы.

Густав навис над ней, и она перебирала пальцами курчавые волосы на его груди. Видимо, она больно его ущипнула, потому что он вздрогнул и снова навалился на нее всей тяжестью. Она с радостью приняла его: ее распирало желание познать каждый дюйм его могучего тела своим, ставшим вдруг страстным и требовательным телом. Повинуясь внеземному порыву, она неловко повернулась в попытке приспособиться к этим ошеломляющим новым ощущениям своей плоти, и тут напряженное тело Густава несколько раз содрогнулось.

– Скажи, что мне для тебя сделать, Маргрит? – прохрипел он.

Сбитая с толку, женщина посмотрела в его окутанное полумраком лицо и не знала, что сказать. Не время было для слов или просьб.

Зато было время погасить адский пламень, пылающий в ней и рвущийся наружу.

– Густав, пожалуйста…

– Скажи мне, Маргрит, ты меня хочешь?

Хочешь, чтобы мы занимались любовью? Хочешь получить все, что я могу тебе дать – и телом, и разумом?

Она продолжала смотреть на него. Буря противоречивых чувств в душе лишила ее дара речи.

Господи, что за игру он еще затеял?

– Ты не хочешь меня?

Густав порывисто сел, отвернулся от нее и, положив кулак на спинку кровати, прислонился к нему лбом. Она видела не только блеск пота на его спине, но даже легкие подергивания кожи от ударов сердца. Глубоко разочарованная, Маргрит коснулась его рукой, но он резко отстранился, вскочил и шагнул к двери.

Она отчетливо слышала его дыхание. Дождь, казалось, перестал, стояла напряженная тишина, чреватая взрывом.

– Густав, – шепотом позвала молодая женщина.

– Забудь обо всем, Маргрит… Впрочем, если тебя это волнует, поверь мне, ты во всех смыслах совершенно нормальная женщина. Советую тебе дважды подумать, прежде чем связывать судьбу с каким-нибудь бесполым существом, что бы он тебе ни предлагал.

Его слова зазубренным лезвием полоснули по ее нервам. Она совершенно не знала, как избавиться от этой новой нестерпимой боли, когда кровоточит душа. В этом состоянии она не могла лукавить даже перед собой и снова заговорила:

– Что случилось, Густав? Я сделала что-то не так? Мне, наверное, не хватает опыта.

– Маргрит… – Он запнулся, а она не могла понять, почему голос его стал таким резким.

Какое чувство обуревает его? Раздражение? Разочарование? – Бог мой, Маргрит, что толку тебе объяснять! Давно уже я не хотел женщину так, как хочу тебя, но я не могу взять на себя ответственность – за нас двоих.

Ответа не последовало. И Густав повернулся к ней с искаженным от душевной муки лицом.

– Еще слишком рано, Маргрит. Что бы ты сейчас ни думала, но к этому ты пока не готова, и я, оказывается, тоже. Нужно просто немного повременить, моя радость. – Он отрывисто засмеялся, и смех его был похож на треск разрываемой ткани. – Когда я в следующий раз ошалею и потащу тебя в постель, напомни мне, что я сейчас сказал, хорошо?

С этими словами он вышел из дома. Собрав остатки гордости, Маргрит встала в дверях и смотрела, как он широким шагом идет через поляну.

– Держись от меня подальше, Густав Бервальд! – крикнула она ему вслед – И не приходи сюда, пока я не уеду!

Маргрит не была уверена, что ее слова достигли его ушей. Она даже не знала, хочет ли этого, но он помедлил мгновение, прежде чем захлопнуть дверцу грузовика.

6

На следующее утро Маргрит, к своему удивлению, не могла понять, одеревенели у нее мышцы или, напротив, размякли. Во всяком случае, эмоционально она была совершенно разбита, словно ее переехало паровым катком.

Попытавшись изобразить улыбку, она зарылась пальцами в спутанные волосы. Дождь всегда нагонял на нее сон, а сегодня он не прекращался всю ночь. Тем не менее она смогла заснуть лишь несколько часов спустя после того, как Густав уехал.

Дело было в том, что прошлый вечер стал для нее ошеломляющим откровением. Ни один мужчина раньше не мог ее так расшевелить.

Может быть, повлияло вино, а может, и все остальное. Но, как бы там ни было, такого она от себя никак не ожидала. Теперь, при свете дня, механически жуя остатки винограда и сырного печенья из корзины Густава, она пыталась разобраться, что же это было. Гнев? Не совсем. Бесполезно отрицать, что она была страстным партнером, даже очень страстным. Остановился Густав, а не она. До столь высокой точки наслаждения она никогда еще не добиралась. А такие волнующие мгновения, как правило, не повторяются.

Ей следовало бы подумать об их следующей встрече и возблагодарить судьбу за то, что у Густава хватило здравого смысла отступить, когда еще не стало поздно. Но будь она проклята, если у нее мелькнула мысль о том, чтобы поджать хвост и бежать только потому, что она немного перебрала вина и сваляла дурака с человеком, которого знает с детства!..

Бредя вдоль кромки воды и глядя, как жаркое солнце разгоняет утренний туман над озером, Маргрит гадала, почему расстроился брак Густава. Ей смутно помнилась простушка с пышными формами и в крошечном бикини, разражающаяся пронзительными визгами каждые пять минут. Какие силы могли заставить такого умного и проницательного человека, как Густав Бервальд, связать судьбу с этой безмозглой куклой?

Маргрит вернулась в дом, оделась в то немногое, что еще оставалось чистым, а все нуждающееся в стирке, выйдя, свалила на заднее сиденье машины. Понятно, что этот день ей следует провести подальше от родительского домика. Во-первых, надо посетить деревенскую прачечную, а во-вторых, осмотреть еще раз здание местной церкви…

Молодая женщина вернулась, когда уже совсем стемнело, и встревожилась, увидев ворота открытыми. Она никогда не забывала запирать их за собой. У нее перехватило дыхание еще прежде, чем она успела заметить меж сосен знакомый серый грузовичок. Весь день она боялась даже подумать о том, что произошло накануне вечером и что будет, когда ей придется снова встретиться с Густавом и сделать вид, будто она не была потрясена, когда он оставил ее в самый последний момент.

Открыв дверцу машины, Маргрит услышала какой-то шум в доме и застыла на месте, не в силах подавить разочарования, которое охватило ее, когда она поняла, что Густав пренебрег ею. Теперь ей будет еще труднее сдерживаться.

– Тетя Биргитта, это я! Вот только вещи заберу из машины и приду!

Маргрит вышла на поляну, и тут ее дежурная улыбка дрогнула и пропала: ей навстречу шел Александр. Пакет с чистым бельем вывалился из онемевших пальцев.

– Александр… Что ты здесь делаешь?

– Думаю, скорее мне надо спросить у тебя, где ты была целый день. Я жду тебя уже несколько часов! И твои родственники тоже тебя ждут.

Маргрит провела рукой по глазам, желая убедиться, что это не галлюцинация. Ее губы искривились в подобии улыбки, но тут же снова выпрямились. Она быстро взяла себя в руки, подошла к Александру и чмокнула его в щеку.

– Как мило, что ты приехал, – произнесла она и отвернулась, чтобы поприветствовать тетю и дядю, взглядом, однако, ища другое лицо.

Густав дал приманке затонуть. Из-за деревьев за его спиной доносились приглушенные голоса. Черт, и принесло же этого Болиндмана именно теперь! Он с первого взгляда понял, кто это, дядя Мартин мог бы его и не представлять…

Кто-то тронул приманку, и Густав, осторожно пошевелив удилищем, положил его на траву, сел рядом и уставился на противоположный берег.

Чем сейчас занимаются эти двое? Как она его встретила? Поцелуями, конечно, хотя это ничего не значит. Как Маргрит могла всерьез думать о браке с этой холодной рыбой, было выше его понимания. Если он хоть что-то доказал ей вчерашней ночью, так это то, что она слишком женщина, чтобы отдать себя этому бесполому субъекту.