Джеральдина - Поллок Марта - Страница 22

А сегодня вечером во время ужина миссис Рэмплинг не преминула сообщить:

– Мистер Маккеллэни просил вам передать, что сегодня ужинает у Шварцмюллеров.

Доктор Генрих Шварцмюллер – наш местный врач. Его дочери-двойняшки, очень хорошенькие, как все говорят, приехали погостить домой из университета и ищут выгодного замужества.

Конечно, эта женщина рассказывает мне о времяпрепровождении Бенджамена из лучших побуждений, убеждала себе Джеральдина, пытаясь быть великодушной. Но это совсем не помогало сосредоточиться. Хорошо, конечно, делать вид, что между ней и Бенджаменом ничего не было и нет, но она не могла избавиться от неприятного чувства, когда слышала о его отношениях с другими женщинами. Софья Беллингер хороша собой, ей двадцать семь лет, она богата, образованна. А докторские дочки?

Чистые розы, прелестные, свежие, невинные.

Такие мужчин и притягивают, это правда.

Ревновать просто смешно! Ведь у меня нет на Бенджамена никаких прав, да они мне и не нужны, внушала она себе, но ей все равно было неприятно. Очень обижало и то, что до сих пор Каролина не дала о себе знать ни письмом, ни звонком. Наверное, ей безразлично, что с ней, Джеральдиной, стало. А тут еще и все планы, которые она себе настроила, развалились как карточный домик из-за неопределенности ее положения.

Хорошо еще, что пока ей легко удавалось скрывать свою болезнь. Они, в сущности, живут каждый своей жизнью, как она и просила.

Но вместо того чтобы заняться тем, зачем сюда приехала, Джеральдина целыми днями предавалась мечтам, растрачивая понапрасну драгоценный отпуск. А когда вечером миссис Рэмплинг уходила к себе домой, оставалась совсем одна, а впереди ее ждала ночь, длинная и очень скучная…

Однажды за обедом ей неожиданно составил компанию хозяин дома. Он вошел в столовую, когда миссис Рэмплинг наливала суп. Волосы влажные от тумана, который принесло с моря, от кожаной куртки и потертых джинсов пахнет лошадьми.

Его появление словно наэлектризовало сонную атмосферу в комнате, приятно возбудив чувства Джеральдины и заставив быстрее бежать ее кровь. Он был такой сильный и мужественный, такой живой и энергичный, что невольно в ее взгляде отразилась зависть, которую она в этот момент к нему испытывала. Счастливый, он живет полной жизнью, а она сидит над рукописью, и ничего у нее не получается.

Однако Бенджамен по-своему расценил ее пристальный взгляд и нахмуренный вид и усмехнулся.

– Прошу прощения, – насмешливо заметил он, небрежно отбрасывая со лба волосы. – Я не успел переодеться. Все время забываю, что у меня в доме гостья.

Джеральдина от волнения раскрошила булочку у себя на тарелке.

– Уверена, что ничего вы не забываете, – ответила она тихо, памятуя о повышенном интересе к происходящему миссис Рэмплинг. – И… и ваш вид мне совершенно безразличен.

– Да?

Бенджамен сел напротив Джеральдины, хотя экономка поставила ему прибор на конце стола.

– Вы слышите, миссис Рэмплинг? – обратился он к ней. – Нашей гостье все равно, как я выгляжу. Как вы считаете, может, ей было бы все равно, даже если бы я предстал перед ней голый?

Миссис Рэмплинг ахнула и смущенно засмеялась, а Джеральдина сидела ни жива ни мертва, готовая провалиться от стыда сквозь пол. Бенджамен сегодня явно был настроен издевательски, и ей следовало быть умнее и не связываться с ним.

Но как только миссис Рэмплинг вышла, девушка сухо заметила:

– Почему вам все время нужно всех шокировать? Я вас несколько дней не видела. И когда вы наконец появились, вам доставляет удовольствие делать… делать из меня дуру.

– А я думал, это я делаю из себя дурака, – резко ответил Бенджамен, намазывая тост маслом. – А как мне, по-твоему, себя вести?

Извиняться за то, что я есть? Этого я не могу. Я здесь – и тебе придется с этим мириться!

– Разве я возражаю против вашего присутствия? – Джеральдина подняла голову. – Я только против способа его проявления.

Бенджамен нахмурился.

– Какие красивые слова, – насмешливо заметил он. – А что за ними? «Не выходите к столу, когда от вас пахнет конюшней!»

Девушка вздохнула и призналась:

– Мне, между прочим, нравится запах лошадей. Это совершенно не относится к делу.

– А тогда почему ты не хочешь кататься со мной верхом?

Джеральдина колебалась.

– Потому что… потому что не помню, что бы вы мне это предлагали. И потому что я приехала сюда работать. Ведь я вам уже говорила.

– К чертям твою работу! – Бенджамен зачерпнул суп. – Меня тошнит, когда я о ней слышу. Ты недовольна тем, что я к тебе присоединился за обедом и пытаюсь хоть чуть-чуть разрядить обстановку.

Джеральдина пожала плечами.

– Я не просила вас ко мне присоединяться… – начала она, но, увидев, как он на нее смотрит, невольно отодвинулась к спинке стула.

– Да, не просила, – согласился Бенджамен. – И поверь мне, я долго думал, прежде чем решился…

– Тогда…

– Позволь мне договорить. – Он сердито сдвинул темные брови. – Я старался держаться в стороне. Хотя, может, ты этого и не заметила. Я принимал подряд все приглашения, какие были, в надежде, что ты хоть как-нибудь это отметишь.

Бенджамен презрительно скривил губы и продолжил:

– Но нет, от тебя ни слова. Ты продолжаешь жить своей жизнью, будто меня и нет. – Затем он наклонился к ней и уже тише сказал:

– Едва войдя сюда, я понял по твоему лицу, что я совсем не тот человек, которого ты хотела бы видеть. Так зачем же я все это делаю? Зачем бьюсь головой о каменную стену?.. Да потому, что я знаю тебя, Джеральдина. Я держал тебя в объятиях и чувствовал, как твое тело мне отвечает. Ты вовсе не такая чопорная и правильная, какой хочешь казаться, вот поэтому я и пытаюсь разбудить тебя!

Тут вошла миссис Рэмплинг, неся баранью ногу на подносе и блюдо с овощами. Бенджамен был вынужден замолчать, а Джеральдина попыталась собраться с мыслями и успокоиться. Оба почти не притронулись к супу, и на лице экономки отразилось огорчение.

– Что, невкусный? – спросила она, складывая со стуком тарелки, но Бенджамен быстро обезоружил ее своей искренностью.

– Очень вкусный! – воскликнул он улыбаясь.

Джеральдина не могла поверить, что именно этот человек минуту назад продемонстрировал совсем другую сторону своей натуры, Когда хотел, он мог быть просто очаровательным, и миссис Рэмплинг не устояла перед его несомненным обаянием.

– Дело в том, что я ездил верхом с миссис Беллингер, и, должен признаться, что потом она предложила мне выпить вина. Я перебил себе аппетит, – признался Бенджамен, глядя на пожилую женщину. – Простите меня, миссис Рэмплинг.

Вот, значит, как, подумала Джеральдина, не слушая, как экономка журит его. Выходит, миссис Беллингер, с которой он был знаком еще до того, как уехал в Италию, угощает его вином. А с какой такой стати, хотелось бы знать?

Бенджамен начал нарезать мясо, миссис Рэмплинг ушла, и Джеральдина опять занервничала. Она не знала, как себя вести, когда он в таком настроении и по его лицу видно, что он не забыл, о чем говорил раньше. Она смотрела, как он уверенно орудует ножом, не делая лишних движений, и не могла оторвать глаз от его рук.

У него были сильные, ловкие руки – не руки клерка, как у Ричарда Слейтера, а загорелые руки настоящего мужчины, с длинными чувственными пальцами. Она знала, что у него чувственные пальцы, она ощущала это на своем теле… И когда осознала, о чем думает, ее волной захлестнул стыд.

Джеральдина усилием воли отвела взгляд и посмотрела на свои повлажневшие руки, сложенные на коленях, пытаясь успокоиться. Минуту спустя, когда снова подняла глаза, она увидела, что Бенджамен следит за ней, и ей вдруг пришло в голову, что он точно знает, о чем она сейчас думала.

– Да, – сказал он, подтверждая ее подозрения. – Ты сама знаешь, что неравнодушна ко мне, и мне бы очень хотелось, чтобы ты перестала притворяться. Ты очень нежная и чувственная женщина, тебе следует быть более открытой и говорить со мной обо всем, о чем ты думаешь.