Заколдованный поезд - Поллард Джеймс Теодор - Страница 1

– Я ведь ясно сказала: один до Ведьмина Лога! – хрипло пролаял голос.

– Очень жаль, мамаша, но вот уже пять лет как эта ветка закрыта.

Бенджамин Уайт пристально посмотрел на странную фигуру за окошком кассы. Перед ним загорелись два больших глаза, и он почувствовал, как его собственные глаза полезли на лоб.

– Чушь! Я сама из Ведьмина Лога! Рельсы не сняты, станция на том же месте. Не дашь билета – плохо будет!

Душевное равновесие Бенджамина восстановилось окончательно.

– Катитесь-ка вы подальше, мамаша. Поезда через эту станцию не ходят, и билетов туда мы давным-давно не печатаем. Куда-нибудь еще желаете ехать?

– Нет! Мне надо в Ведьмин Лог!

Бен отрицательно покачал головой и отвернулся от окошка. Ему еще предстояло сделать записи в станционном журнале, и, пожалуй, лучше было заняться делом, нежели спорить с помешанной.

«Помешанная» издала негодующее шипение, а потом как бы втекла через окошко кассы в станционную дежурку Бена.

Усаживаясь поудобнее, Бенджамин почувствовал движение воздуха. Он поднял глаза и увидел, что его собеседница сидит на углу стола, свесив одну ногу, а другой обвив метлу. Верхний конец метлы сжимала пара рук, костлявей которых, казалось, на свете нет, а на этих костлявых руках покоился острый подбородок. Одета она была в то, что Бен позднее назвал балахоном. Из-под капюшона выглядывало лицо старой карги: нос крючком, беззубые десны, мутные глаза.

С полминуты Бенджамин молча моргал. Он не верил глазам своим.

– Нет, – сказал он вслух, – не может этого быть. – Он сделал запись в журнале и добавил: – Через окошко кассы войти нельзя, а дверь заперта. Он покосился на угол стола – и глаза его снова полезли на лоб.

– Помнишь, как тридцать лет назад, еще до женитьбы, ты звал жену очаровательной ведьмочкой – столько раз называл, что и не сосчитаешь? – сварливо прошамкала незваная гостья.

– Еще бы, конечно, помню! Но вы-то это откуда знаете?

– А сегодня утром ты назвал ее страшной ведьмой и еще сказал, что был бы до смерти рад отправить ее в Ведьмин Лог и навсегда от нее избавиться – помнишь?

– Да как же это? Откуда вы все?..

– И разве не думал ты, что рождество веселее было бы встречать без нее? Разве не ломал голову, как бы стащить ящик спиртного с поезда номер двадцать шесть? И разве не хотелось тебе, чтобы в доме на праздники никогошеньки не осталось и чтобы даже малышей не было?

– Будь я проклят!.. – Бенджамин вскочил на ноги, у него перехватило дыхание. – Чего ты хочешь, ведьмина дочь?

Верхом на метле она сделала круг по дежурке и ответила:

– Хочу научить тебя уважать ведьм, как ты уважал их в молодые годы.

Стоя на одной ноге и опираясь на метлу, она почти вплотную приблизила к нему свой крючковатый нос и острый подбородок. Глаза ее сверкали.

– Так вот что я скажу тебе, друг любезный: двадцать шестой прибудет сегодня ночью на час позже. На разъезде у корявого дерева он перейдет на закрытый путь, и я без билета поеду в Ведьмин Лог! Ха-кха-кха-кха-кха!

Хрипло смеясь, она покинула дежурку тем же путем, каким проникла туда. Бенджамин остолбенело глядел на все это. Ее уж и след простыл, а он все стоял и смотрел на открытое окошко кассы. Он слышал обычное тиканье станционных часов, завыванье ночного ветра на платформе, воду, капающую из крана за дверью, – и ничего более.

Крадучись, Бенджамин с фонарем в руках обошел одно за другим все станционные помещения, но таинственная гостья бесследно исчезла.

Вернувшись в дежурку, он увидел, что здесь тоже ничего не изменилось, и сел за стол, бормоча:

– Не могло этого быть!

Он прислушался – и снова услышал тиканье часов, стенания ветра, капанье воды.

– Нет! – и он углубился в свою работу.

Зять Бена, Шедрик Малкехи, был машинистом товарного поезда номер двадцать шесть, который жители городка Меррины называли «специальным рождественским». Меррина, конечная станция в Сказочных Горах, была поселением рудокопов, добывавших золото и свинец, опалы и уран; поезд должен был прийти туда в ночь перед сочельником, а точнее – 24 декабря в 0.15.

В 23.30, когда двадцать шестой пыхтел уже на переезде Карремби, Шедрик увидел, что его кочегар Джо Браун нагнулся, опираясь на лопату, и заглядывает в тендер.

– Тут ведьма, Шедрик! – крикнул Джо Браун и, шагнув вперед, замахнулся лопатой. В следующее мгновенье лопата зазвенела о металл площадки, и кочегар, отброшенный какой-то непонятной силой, мешком плюхнулся на сиденье.

– Повесить ее! – захохотал Шедрик. Но его смех оборвался, когда он услыхал позади себя другой, более громкий хохот. Он обернулся, и его рот раскрылся еще шире. – К-кто это?

Он шагнул к кому-то или чему-то, шевелившемуся в тендере, но наткнулся на невидимую преграду.

– Ха-кха, кха, кха, кха, кха, кха! Помнишь, как сегодня утром ты сказал своей доброй женушке, что она ведьмина дочь и что в прежние времена ее бы сожгли на костре?

– Сказал, ну и что?

– А ведь только год как ты женат, Шедрик Малкехи! Постыдился бы, хоть ты и внук палача, – я ведь хорошо помню имя того, кто меня повесил!

В стуке колес Шедрика слышалось: «Ух, ух, ведьмин дух».

– Ну и шум был сегодня утром в старом доме! Как в мое время не могли ужиться две семьи под одной крышей, так и теперь не могут…

– Вот что, миссис, мисс или как вас там, проваливайте, а то сам сброшу с паровоза!

– Не сбросишь, паровоз теперь веду я. Иначе нам не доставить тебя в Ведьмин Лог.

– А я туда не поеду. Кондуктор…

– А я любого кондуктора заколдую, – так что поедешь куда мне надо! Ты сам захотел! Помнишь, как сегодня утром поддержал тестя, – сказал ему, что вздумай тот посадить свою жену со всем ее барахлом на твой поезд, ты выведешь его на закрытый путь и ссадишь у Ведьмина Лога? Что, потешил тестюшку?

«Чух-чу-чу-чух! Ведьмин дух! Ток-то-то-ток! Ведьмин Лог!» – стучали колеса.

«Да захоти я на самом деле отвезти ее туда, – подумал Шедрик, – все равно бы из этого ничего не вышло. Уже как стрелки на разъезде замкнуты – и слава богу! От этой линии и так были одни убытки, а как в Логе завелись ведьмы да народ подался за деньгой в другие края, кому охота туда ездить?» Скрипучий голос звучал где-то совсем рядом, между машинистом и кочегаром, и оба посмотрели вверх, ожидая увидеть над паровозной будкой всадницу верхом на метле; но единственное, что они увидели, было красное перо дыма.