Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Теннисон Альфред

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэтический мир прерафаэлитов - Теннисон Альфред - Страница 22

Изменить размер шрифта:

These are the symbols. On that cloth of red

I’ the centre is the Tripoint: perfect each,

Except the second of its points, to teach

That Christ is not yet born. The books — whose head

Is golden Charity, as Paul hath said —

Those virtues are wherein the soul is rich:

Therefore on them the lily standeth, which

Is Innocence, being interpreted.

The seven-thorn’d briar and the palm seven-leaved

Are her great sorrows and her great reward.

Until the time be full, the Holy One

Abides without. She soon shall have achieved

Her perfect purity: yea, God the Lord

Shall soon vouchsafe His Son to be her Son.

Dante Gabriel Rossetti THE GIRLHOOD OF MARY VIRGIN Oil on canvas. 1848–1849 Tate, London

Данте Габриэль Россетти ОТРОЧЕСТВО ДЕВЫ МАРИИ Холст, масло. 1848–1849 Галерея Тейт, Лондон

ОТРОЧЕСТВО МАРИИ

(К КАРТИНЕ)

Здесь Приснодева изображена:

Святой Марии с отроческих лет

Был домом галилейский Назарет.

Вверялась воле Божией она,

Мудра печалью, кротостью сильна;

В ней крепли веры и надежды свет,

Терпенья неизбывного обет

И мысли простота и глубина.

Она взрастала, утвердясь в добре:

Так лилия, что Господом пригрета,

Тиха, цветет меж ангелов. Но вот

Она, проснувшись дома на заре,

В смятении проплакала до света:

Се! Пробил час: Благая Весть грядет.

Вот — символы. В багрянце лоскута —

Узор из трех лучей; творец убавил

Длину второго, не нарушив правил:

Поскольку мир не знал еще Христа.

Вот книги: Добродетелей цвета

В них запечатлены: апостол Павел

Любовь златую выше прочих ставил;

Вот Лилия, что значит — Чистота.

Семь листьев пальмы, семь шипов у тёрна —

Ее скорбей и радостей залог.

До срока мир о Господе Едином

Лишь слышал. Вскорости она покорно

Благую весть воспримет. Вскоре Бог

Объявит — Божий Сын ей станет сыном.

Перевод С. Лихачевой

THE PASSOVER IN THE HOLY FAMILY

(FOR A DRAWING)

Here meet together the prefiguring day

And day prefigured. ‘Eating, thou shalt stand,

Feet shod, loins girt, thy road-staff in thine hand,

With blood-stained door and lintel,’ — did God say

By Moses’ mouth in ages passed away.

And now, where this poor household doth comprise

At Paschal-Feast two kindred families, —

Lo! the slain lamb confronts the Lamb to slay.

The pyre is piled. What agony’s crown attained,

What shadow of Death the Boy’s fair brow subdues

Who holds that blood wherewith the porch is stained

By Zachary the priest? John binds the shoes

He deemed himself not worthy to unloose;

And Mary culls the bitter herbs ordained.

Dante Gabriel Rossetti THE PASSOVER IN THE HOLY FAMILY Watercolour on paper. 1856 Tate, London

Данте Габриэль Россетти ПАСХА В СВЯТОМ СЕМЕЙСТВЕ Бумага, акварель. 1856 Галерея Тейт, Лондон

ПАСХА В СВЯТОМ СЕМЕЙСТВЕ

(К РИСУНКУ)

Здесь, на холсте, сошлись передо мной

Грядущее и память прежних дней,

Когда, справляя праздник, иудей

Вкушал ягненка с горькою травой.

Так Бог велел когда-то; и весной

В домишко бедный в честь святого дня

Сошлась, чтоб Песах праздновать, родня.

Два агнца здесь — убитый и живой.

Огонь готов. Что мальчика гнетет,

Что наложило скорбную печать?

Он держит кровь, которой мажут вход.

Вот Иоанн, чтоб обувь завязать,

Склонился перед мальчиком; вот мать

За травами для трапезы идет.

Перевод В. Сергеевой

MARY MAGDALENE AT THE DOOR OF SIMON THE PHARISEE

(FOR A DRAWING)

‘Why wilt thou cast the roses from thine hair?

Nay, be thou all a rose — wreath, lips, and cheek.

Nay, not this house, — that banquet-house we seek;

See how they kiss and enter; come thou there.

This delicate day of love we two will share

Till at our ear love’s whispering night shall speak.

What, sweet one, — hold’st thou still the foolish freak?

Nay, when I kiss thy feet they’ll leave the stair.’

‘Oh loose me! Seest thou not my Bridegroom’s face

That draws me to Him? For His feet my kiss,

My hair, my tears He craves to-day: — and oh!

What words can tell what other day and place

Shall see me clasp those blood-stained feet of His?

He needs me, calls me, loves me: let me go!’

Dante Gabriel Rossetti MARY MAGDALENE AT THE DOOR OF SIMON THE PHARISEE Pen and India ink. 1858 Fitzwilliam Museum, Cambridge

Данте Габриэль Россетти МАРИЯ МАГДАЛИНА У ДВЕРЕЙ СИМОНА ФАРИСЕЯ Перо, тушь. 1858 Музей Фицуильяма, Кембридж

МАРИЯ МАГДАЛИНА У ДВЕРЕЙ СИМОНА ФАРИСЕЯ

(К РИСУНКУ)

«Зачем бросаешь розы на дороге?

Вся розой стань — чело, уста, венок!

Нет, не сюда нам — в праздничный чертог!

Смотри: толпятся гости на пороге,

Войдем и мы: законы здесь нестроги,

Любовный шепот — ласк ночных пролог.

Что за смешной каприз тебя увлек?

Иди со мной; дай расцелую ноги!».

«Оставь меня! Не видишь — мой Жених

Зовет меня? К Его ногам несу

Мой поцелуй, и волосы, и слезы!

Как знать, когда прильну к ним вновь и с них

Кровь оботру, где и в каком часу?

Он любит, ждет, зовет. На что мне розы?»

Перевод С. Лихачевой