Сказочное невезение - Джонс Диана Уинн - Страница 38

– Любопытно, – сказал он. – Если кнопками много пользуются, можно распознать, какие из них самые важные. Эта клава здорово перепачкана жирными пальцами. Похоже, ею пользуются каждый день. И этой, отдельной, которая сверху, тоже пользуются немало.

Тонким белым пальцем он показал на квадратную кнопку, располагавшуюся справа, выше всех остальных. Краска вокруг нее стерлась, отполированный металл блестел, и на блестящей поверхности виднелись следы жира. Подпись на кнопке стерлась почти начисто. Мне показалось, что раньше там значилось «Сдвиг».

– Видимо, это… – Тут Кристофер повернулся ко мне. Ну и видок у него был в этих разноцветных сполохах. – Ты как думаешь? – спросил он. – Стоит рискнуть, Грант? Стоит?

– Не стоит, – ответила.

Кристофер ухмыльнулся и решительно нажал на квадратную кнопку.

Здесь сдвиг пространства ощущался почти как землетрясение. Нас будто дернуло за ноги вниз. Экраны дружно мигнули, а потом бешено замерцали новыми рисунками. Странные узоры над панелью дернулись и искривились, мгновенно поменяв и форму, и цвет.

– И что ты натворил? – осведомился я. – Давай сматываемся!

Сперва Кристофер скорчил рожу, а потом все же кивнул и принялся отступать от панели. Я повернулся было, чтобы двинуться следом, но тут раздался голос. Женский, чрезвычайно интеллигентный и довольно глубокий.

– Амос! – произнес он, и мы оба встали как вкопанные. Стояли на цыпочках, подавшись вперед и вывернув шею, чтобы видно было круглую решетку на потолке, из которой голос и раздавался.

– Амос! – повторил он. – Извольте быть повнимательнее. Мне кажется, сейчас вовсе не время для сдвигов. Так и до неприятностей недалеко. Я же вам говорила про этого крысеныша, который что-то вынюхивал в конторе, – правда, мы его изловили. Охранники посадили его под замок, но он, похоже, разбирается в магии, потому что ночью сбежал. Амос! Вы меня слушаете?

Дальше мы с Кристофером ждать не стали. Я схватил его за руку, он стиснул мое плечо, и мы потащили друг друга сначала за угол, а потом и за дверь. Меня так разбирал хохот, что я с трудом повернул ключ-штопор в замочной скважине. Кристофер тоже хихикал. Такая смешливость всегда нападает после того, как тебя едва не поймали.

Мы помчались обратно мимо батарей винных бутылок; Кристофер спросил, похихикивая:

– Это ведь не графиня говорила, а?

– Нет, – ответил я. – Может, миссис Амос?

– А что, ты такую видел? – осведомился Кристофер.

Все еще хихикая, мы добежали до первой двери, вышли, и я старательно запер за нами; подавить смех нам удалось, только когда мы добрались до входа в подклеть и я стал запихивать штопор в карман жилета. Он не влезал. Он оказался раза в два длиннее пробки и торчал наружу, как я ни старался.

Кристофер сказал:

– Погоди-ка, дай помогу.

Он выхватил из пустоты кусок бечевки, пропустил ее сквозь ручку штопора, связал концы и повесил бечевку мне на шею.

– Запихивай под рубашку, Грант, – скомандовал он.

Пока я затискивал штопор под шейный платок, у дверей появилась мисс Семпл – она мчалась на всех парах, так что ее полосатые юбки развевались по ветру.

– Я вас обоих уже обыскалась! – объявила она. – Отныне будете питаться в средней зале с новой прислу… – Тут она осеклась, отступила на шаг и в ужасе вскинула руки. – Господи помилуй! – сказала она. – А ну ступайте и переоденьтесь в чистое, немедленно! У вас на это две минуты. А то опоздаете на обед – впрочем, так вам и надо.

Мы помчались вверх по лестнице и влетели в уборную для прислуги на верхнем уровне подклети. Кристофер привалился к ближайшей стене.

– У меня в жизни не было такого бурного утра! – произнес он. – И чтоб я провалился, если еще когда сунусь в эту часть чердака!

Тут я с ним был полностью согласен. А потом посмотрел в зеркало и сразу понял, почему мисс Семпл пришла в такой ужас. Мы оба были чумазые, как я не знаю что. Кристофер – весь в пыли и ворсинках с ковра. Один его чулок сполз, а шейный платок снова напоминал серую веревку. Я же был покрыт паутиной, а волосы торчали в разные стороны.

– Самое время прибегнуть к волшебству, – сказал я.

Кристофер испустил вздох, а потом махнул рукой:

– Готово!

И мы опять стали с иголочки – чистые, наглаженные рубашки и опрятные шейные платки.

– Вымотался, – сказал Кристофер. – Совсем сил не осталось, Грант. Ты ведь меня заставил колдовать без передышки. Если так и дальше пойдет, я состарюсь раньше срока.

Я-то видел: на самом деле ничего он не вымотался, но Кристофер продолжал гнуть свое, пока мы спускались вниз. Мне, в принципе, было все равно. Главное – мы оба избегали говорить про Странника, про экраны в погребе и про голос с потолка. Слишком все это было серьезно, пока не хотелось вдаваться.

Открыв дверь средней залы, мы обнаружили, что сидят там, почитай, одни незнакомцы: горничные в желтых капорах и лакеи в жилетах и полосатых чулках – на вид даже смазливее, чем привычная нам публика. Эндрю, Грегор и все остальные наши знакомые сидели в ряд в дальнем конце длинного, низкого помещения и как-то оцепенело таращились перед собой. Одна из самых хорошеньких горничных стояла на столе, прямо среди посуды и приборов. Когда мы вошли, она театральным жестом простерла руку и произнесла:

– Когда же придет лазурная ночь, а с нею – моя любовь?

Парень в темном костюме, который стоял на коленях между стульями, откликнулся:

– Еще не окрасится алым восток, а мы уже встретимся вновь!

– Дешевка! – фыркнула барышня, стоявшая на столе.

– Чего? – спросил Кристофер.

Все так и подскочили. Все новые горничные и все странные лакеи скромненько заняли свои места у столов, причем с такой скоростью, что даже поверить трудно, – за исключением парня в темном костюме, который стоял, одергивая пиджак. А барышня – кстати, она действительно была на диво хорошенькой – так и осталась стоять на столе.

– Ах вы, невежи! – воскликнула она. – Могли бы помочь мне слезть. А теперь я вляпалась.

– Не переживай, – сказал я. – Мы всего лишь Постигающие.

Все дружно выдохнули. Парень в костюме отвесил нам поклон. Он был до смешного длинным и тощим, а физиономия у него оказалась какая-то скособоченная.

– Прендергаст, – представился он. – Временно исполняющий обязанности младшего помощника дворецкого. Имя тоже временное, – добавил он и скособочил физиономию на другую сторону. – Мой сценический псевдоним Борис Вестов. Слыхали небось? Нет, – грустно ответил он сам себе, увидев, что на физиономии Кристофера отразилось недоумение (то же самое, что и у меня в голове).

– Мы тут все актеры, лапочки, – пояснила еще одна хорошенькая горничная.

– Что? Почему? – изумился Кристофер. – В смысле…

– Да потому, что мистер Амос – человек сугубо практичный, – ответила барышня, стоявшая на столе.

Она опустилась на колени и улыбнулась Кристоферу. Волосы у нее были белокурые, а вот так, вблизи, она выглядела и вовсе ошеломительно. Во всяком случае, вид у Кристофера был ошеломленный, у Эндрю и всех прочих – тоже. Я потом выяснил, что зовут барышню Фэй Марли и она – восходящая звезда. Кстати, еще я вспомнил, что как-то, когда был в гостях у друга, видел ее по телевизору.

Я толкнул Кристофера в бок.

– Не врет, – сказал я. – Она в прошлом сезоне играла в «Шоке».

– И что с того? – не понял Кристофер. – Как из этого вытекает, что мистер Амос – практичный человек?

Фэй Марли слезла со стола и принялась объяснять. Вернее, объяснять принялись все хором. Очень они были дружелюбные ребята, эти актеры. Они хохотали, шутили, обзывали нас лапочками – и объяснения были в самом разгаре, когда нормальные горничные принесли обед. Нормальные горничные просто исходили на «хи-хи» и «ха-ха» и все время нашептывали то мне, то Кристоферу:

– Вон она играет молодую медсестру в «Шоке»!