Князь (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 36

Княжество стремительно поднималось за счёт вливания в бюджет и казну награбленными сокровищами и данью. Всё описывать мне было лень, но уровень жизни и техническая оснащённость предприятий можно было сравнить с началом тысяча девятисотым годом. Мы брали под свою руку острова и архипелаги. Даже начали вести торговлю с Японией. Ох и дремучая в своих устоях страна, но рис они нам поставляли исправно, получая за это сталь и наши зёрна.

Сделано было много, всего и не опишешь, два года назад я передал Княжество в руки своего наследника Александра. До этого он был моим постоянным замом, впитывая знания как губка. Могу сказать, что он стал очень хорошим правителем. Я был при нём что-то вроде советника, тем к кому он мог обратиться за советом. Ему не понравилось, что я решил сходить с раздевательной партией в Индию и установить там пару факторий для торговли с аборигенами.

Наш разговор тогда был грубо прерван, как это неприятно осознавать, но меня отравил собственный сын. Один из. Скорее всего, целью был Алекс, а я просто попал под случайность, но мне от этого не легче. Вырастил-таки волчат. Моя кровь.

Предположу, что это был Николай, как мне докладывала Охранка, именно он затевал какую-то бучу. Но это может быть и ширмой, тот же Виктор был хитрой сволочью, отравление как раз в его стиле, в отличие от прямолинейного Николая. Думаю, Алекс разберётся. Не зря же он после окончания вуза впускавшего чиновников отслужил в Охранке три года, пока не перешёл в мои замы. Разберётся, он опытный сыскарь. Да и парни из Охранки тоже не зря хлеб едят и зарплату получают. Покушение не вышло, теперь осталось только поиск виновных и суд. Покушение на правителя это без сомнений смертная князь. У нас в законе нет такого пункта, что членов семей князя это не касается. Будут бултыхаться в петле виновные, это без сомнения.

— М-да, реки крови прольются, если это смена власти, — вздохнул я.

Доев малину, я забрался в шалаш и уснул на мягком свежем лапнике. То, что он колется я, уже не обращал внимания, привык, как привык спать только на животе. Завтра идти на дело, нужно отдохнуть.

Рано утром, как рассвело я вылез из шалаша и, сделав лёгкую разминку-зарядку снова оцарапался о торчащую ветвь малины.

— Блин, — потёр я царапины на животе. — Каждое утро… Ладно и в этот раз живи.

Вернувшись к шалашу, я сел у входа и взяв лежавшие у входа лопухи и развернув их, сразу же приступив к завтраку. Вчера я крупного леща поймал и пожарил его на углях, специально на сегодня, чтобы не терять время на завтрак. Рыба была сочной, жир тёк по пальцам, вот только соли немного не хватало, но я как-то за последнее время привык к пресной пище.

Вытерев руки о лопухи, я покинул лагерь и, выйдя из малинника, побежал к реке. Тут всего метров двести. Убедившись, что на реке никого нет, я нырнул в прохладную воду и проплыв под водой половину реки, насколько хватило воздуха, дальше уже пошёл брасом. На другом берегу, не вытираясь, всё равно нечем, я сразу же рванул в сторону поместья.

Пробежав не останавливаясь четыре километра, я понял, что поспешил с определением своего состояния. Не восстановился ещё до нормальной физической формы. Я не говорю что до хорошей, но мне требовалась хотя бы нормальная. Ничего, для короткой сшибки я ещё сгожусь, а дальше видно будет.

Неспешным шагом, восстанавливая дыхание, сблизившись с опушкой, я присел у пенька и стал рассматривать поместье. Там царила суета, слишком большая суета для обычного дня на мой взгляд. Видимо хозяин ждал в гости кого-то важного.

— Интересно, — пробормотал я и, уйдя немного в сторону, стал искать дорогу к поместью. Если кто и поедет к поместью, то только там.

Дорога нашлась, она уходила вглубь леса. Было ещё две, но они были малоезженые и скорее всего, вели к деревням помещика, а вот та, что убегала вглубь леса была ухоженной, деревья на обочине подрублены, кустарник вычищен.

— И не спрячешься, — пробормотал я и, посмотрев на вершину ближайшего дерева подпрыгнув, ухватившись за нижнюю ветку, стал взбираться наверх.

То, что я был совершенно голый, меня нисколько не смущало. Ещё когда восстанавливался, нарвал высушенной травы и пытался сделать передник, но потом плюнул на это дело. Я своего срама не стыжусь, тем более всё равно синяки почти сошли, да и честно говоря, собирался воспользоваться гардеробом помещика. У нас была, конечно, разная комплекция, но я надеялся найти его юношеские вещи.

Гости появились через два часа. Это была подрессоренная лакированная коляска, на которой кроме кучера восседал тучный мужчина с бритым подбородком и роскошными гусарскими усами, а так же миловидная девушка в красивом бежевом платье, что ей так шло. Сопровождали коляску двое лесничих местного помещика, который как раз выходил на крыльцо своего поместья, встречая гостей. Всадниками были, мой знакомый Авдей и второй, которого я тоже уже видел. Это он привязывал меня к столбам перед экзекуцией.

— А время и не такое дремучее, как я думал, — задумчиво пробормотал я. — Готов поклясться, что видел на коленях у усача патронный револьвер. Это значит время от тысяча восемьсот пятидесятого, скорее даже шестидесятого, до тысяча девятисотого года. Где-то так.

Быстро спустившись, я воспользовался ситуацией пока дворня, и хозяин встречают гостей и броском добрался до забора окружающего поместье. Собак я не боялся, так как снова вымазался соком одного хитрого растения.

Гости после встречи прошли следом за хозяином в дом, причём тот вёл девушку под ручку, что-то шепча ей на ушко, а дворня разбежалась по своим делам. У скотного сарая рубили головы двум курам, поросёнок уже был прирезан, таз с нарубленным мясом как раз понесли на кухню.

— Да тут смотрины никак. Похоже, помещик жениться надумал, — хмыкнул я и, оббежав вокруг поместья убедившись, что рядом никого нет, одним броском перемахнул через забор, укрывшись за скотным сараем. Никто не заметил моего появления, только ошалелая курица, на которую я чуть не наступил, испуганно квохча, побежала к петуху, да удивлённо обернулась на шум баба, что разделывала курицу. Опознав плевательницу, что поила меня избитого, я зло усмехнулся.

Народу во дворе хватало, поэтому я пока укрывался за сараем, поглядывая на двор, чтобы найти возможность действовать. Такая возможность появилась, когда вернулся паренёк с тазиком что носил нарубленное свиное мясо на кухню, возвращался обратно за следующей порцией. Одна из лошадей, что распрягли из повозки гостей, взбесилась, встав на задние копыта и размахивая передними. Это привлекло всеобщее внимание, поэтому моего броска никто не увидел, как и то, что после удара в виски оседают баба, щипавшая кур и паренёк с тазиком.

Схватив в охапку бабу, я утащил сперва её, а потом и паренька за сарай, не забыв выдернуть из пенька разделочный топорик. Дальнейшее у меня заняло секунд пятнадцать, после чего вернув тазик с новым мясом на разделочный пенёк, я перемахнул через забор и снова стал оббегать поместье, чтобы с другой стороны можно было попасть в дом.

Шум с лошадью стих, развлечение закончилось, и дворня продолжила свою деятельность. Мне пришлось просидеть у забора целую минуту, пока не раздался оглушающий женский визг, кто-то обнаружил отрубленные головы бабы и паренька в тазике.

Уверен, что сейчас все смотрят в ту сторону, поэтому я без колебаний перелетел через забор и рванул к чёрному входу в дом, тут всего метров двадцать и неожиданно в дверях столкнулся с выходившим Авдеем. Тот выпучил глаза, но убивать мне его было ещё рано, поэтому удар в солнечное сплетение заставил его согнуться, а второй по подставленному затылку вырубил. Быстро отстегнув с его пояса ремень, где находился охотничий нож в ножнах, а так же чехлы под боеприпасы и личные вещи, я повесил его на плечо и проверил карманы. Попалась мелочь, которую я предварительно осмотрев, самая новая монета была дотирована 1867 г годом, убрал в один из чехольчиков. Ружья не было, поэтому я рванул дальше в дом.