Шел по городу волшебник (с илл.) - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 6

– Замолчи, врун! – сурово сказала мама. – Почему-то ни с кем другим ничего не случается. Только у тебя все время какие-то преступники. Мне давно надоело твое вранье. Три дня не пойдешь на улицу!

Толик беспокойно завозился на стуле. Конечно, он виноват. Расстроил маму. Но три дня – это уж слишком. На три дня она, пожалуй, не наплакала.

А мама в это время пристально посмотрела на ноги Толика. Толик тоже посмотрел, но ничего особенного не увидел. Впрочем, и мама не увидела – она услышала. Просто удивительно, до чего у всех мам чуткие уши! Кроме того, у них ловкие руки. Как у фокусников.

В одну секунду рука мамы оказалась в кармане брюк Толика и вытащила коробок со спичками.

– Толик, ты куришь! – с ужасом сказала мама.

Толик взглянул на коробок. Он совсем забыл про него, как только мама заплакала. И в ту же секунду Толик понял, что надо делать. Он выхватил коробок из маминых рук, бросился в ванную и сломал спичку.

Когда Толик вернулся в кухню, мама встретила его радостной улыбкой. Она обняла Толика, погладила его по голове и поцеловала в щеку.

– Славный ты у меня мальчик! – сказала она.

– Угу, – ответил Толик.

– Как ты ловко выхватил коробок, – сказала мама. – Я так обрадовалась. Ты просто настоящий спортсмен.

– Мама, ты на работу пойдешь? – спросил Толик.

– Нет, мальчик, сегодня не пойду. Как же я могу пойти на работу, если тебе нужно погреть суп? Ты ведь устал, бедный, на четвертый этаж поднимался с этим батоном. А я, глупая, сама не догадалась сходить. А батон-то тебе дали какой грязный! Я сейчас сбегаю за новым.

– Не надо, мама. Я сам его испачкал. Я этим батоном в футбол играл, – сказал Толик, решив до конца выяснить могущество коробка.

– Батоном? В футбол? – спросила мама и засмеялась счастливым смехом. – Смотри, какой молодец! Я догадалась: у тебя не было мяча и ты играл батоном. Я всегда говорила, что ты сообразительный ребенок. Но я куплю тебе мяч. Может быть, тебе иногда захочется поиграть мячом. Только ты не думай, что я тебя заставляю играть мячом. Если хочешь, играй батоном.

– Купи два мяча. И канадскую клюшку. И две шайбы, – сказал Толик.

– Обязательно, – сказала мама.

Между тем ловкие мамины руки делали все что нужно, и вскоре перед Толиком появился подогретый суп, второе и даже банка консервированных ананасов, которые берегли к празднику.

Мама села напротив Толика и с доброй улыбкой наблюдала за тем, как он вылавливает пальцами кружочки ананасов.

– А почему ты не ешь суп и второе? – озабоченно спросила мама.

– Не хочу.

– Правильно, – сказала мама. – Всегда нужно делать только то, что тебе хочется.

Толик доел ананасы и сунул руку в карман – проверить, на месте ли коробок. Мама внимательно за ним следила. Она услышала бряканье спичек и тяжело вздохнула.

– Когда я увидела спички, Толик, – сказала мама, – я очень расстроилась. Я сразу догадалась, что ты начал курить. И я расстроилась потому, что во всех магазинах висят эти глупые объявления: «Детям до шестнадцати лет табачные изделия не отпускаются». А ведь тебе всего одиннадцать. Это просто ужасно, что ты не можешь купить себе папиросы! Я теперь сама буду для тебя покупать.

Толик посмотрел на маму. Может быть, она все-таки шутит? Чего-чего, а уж курить Толика не заставишь. Подумаешь, удовольствие – дышать всяким дурацким дымом!

Но мама, кажется, не шутила. Ее доброе лицо просто светилось от удовольствия, что она видит Толика и разговаривает с ним. Сейчас она была готова выполнить любое желание сына. И Толик подумал, что если он вдруг поцелует маму, то она снова заплачет, но на этот раз уже от радости.

На какое-то мгновение Толику стало неловко, как будто он заставил маму сделать что-то нехорошее, как будто он обманул ее. И мама, словно маленький ребенок, поверила обману и сделалась послушной, ужасно доброй, но перестала быть прежней мамой.

Однако Толик подумал, что все это не так уж плохо. Ананасы, в конце концов, гораздо приятнее получать, чем подзатыльники. Два мяча и канадская клюшка тоже не помешают. А если искать виноватых, то Толик здесь ни при чем, а виноваты спички и мальчик со странными голубыми глазами.

Все же, чтобы доставить маме приятное, Толик сказал, что он вовсе не курит и курить никогда не будет. И мама обрадовалась так же, как раньше, когда думала, что Толик начал курить.

Затем мама пошла в комнату и сложила в портфель учебники и тетрадки Толика. Она специально проверила по дневнику расписание уроков, чтобы положить все нужное и ничего не забыть.

На прощание она еще раз поцеловала Толика, открыла ему дверь и все время махала рукой, пока он спускался по лестнице.

А Толик, спустившись вниз, остановился. Он засунул руку в карман, нащупал коробок и засмеялся от удовольствия.

Началась новая, совершенно сказочная жизнь.

Когда Толик вошел в класс, все уже сидели на местах. Анна Гавриловна показывала что-то на карте. Она обернулась на скрип двери.

– Добро пожаловать, Рыжков, – сказала Анна Гавриловна. – Ты почему опоздал?

– Я? – спросил Толик.

– Ты, – сказала Анна Гавриловна.

– Я… – произнес Толик и задумался.

Анна Гавриловна улыбнулась.

– Не успел еще придумать?

– Я… нет… – сказал Толик.

– Садись на место, Рыжков. Поговорим после урока.

Анна Гавриловна повернулась к карте и стала объяснять дальше. Толик сел на свое место, рядом с Мишей.

– Отпустили? – спросил Мишка.

– А ты никому не говорил?

– Нет.

– Теперь можешь говорить: мне все равно, – прошептал Толик и похлопал себя по карману.

– Чего там у тебя? – спросил Мишка.

– Ничего. Много будешь знать – скоро состаришься, – ответил Толик.

– Рыжков и Павлов! – сказала Анна Гавриловна не оборачиваясь.

Мишка и Толик притихли и стали слушать. Анна Гавриловна рассказывала о том, как изменится карта нашей страны через десять лет. Она говорила о плотинах, которые построят за это время. Говорила о реках: как они разольются шириной чуть ли не с море.

– Я теперь могу любую реку переплыть, – шепнул Толик.

Мишка посмотрел на него и молча постучал по лбу согнутым пальцем.

Но Толик даже не рассердился. Мишка ведь не знал ничего.

Потом Анна Гавриловна стала рассказывать о том, какие богатства скрываются на дне океанов: всякие водоросли, которые можно есть, нефть и что-то еще такое, чего Толик не расслышал, потому что в этот момент говорил Мишке:

– Я теперь и океан любой могу переплыть.

Мишка снова постучал пальцем по лбу. На этот раз Толик обиделся.

– Сам дурак, – сказал он. – Не знаешь ничего – и молчи.

– Рыжков, – сказала Анна Гавриловна, – повтори, что я говорила.

Толик вскочил с места.

– Вы говорили про плотины и про водоросли.

– Что я говорила про плотины и про водоросли?

– Их можно есть.

– Плотины можно есть? – спросила Анна Гавриловна.

Ребята дружно засмеялись. Мишка тоже засмеялся. Толику стало совсем обидно. Если бы они знали, что у него в кармане, то не смеялись бы, а плакали от зависти.

– Плотины нельзя есть, – буркнул Толик. – Они железные.

– Они бетонные, – сказала Анна Гавриловна. – Ставлю тебе двойку за невнимательность.

Двойку Толику получать не хотелось. Двоек у него в этой четверти не было. Это не очень приятно – в первый раз получать двойку. И Толик сунул руку в карман.

– Ой, Анна Гавриловна, можно выйти на минутку?

– Что случилось?

– Мне… мне плохо…

Анна Гавриловна пожала плечами.

– Иди.

Толик выскочил за дверь. Пока он ходил, Анна Гавриловна открыла журнал и поставила против фамилии «Рыжков» двойку.

Толик вернулся почти сразу. Он скромно сел на место рядом с Мишкой и уставился на Анну Гавриловну. Анна Гавриловна подняла голову.

– Рыжков, – сказала она, – я поставила тебе двойку за невнимательность. А теперь… я… переправляю ее… на… пятерку. Я делаю это потому, что… потому… Я не знаю почему. Так нужно. Ты… очень… хороший… ученик… Рыжков.