Подводная экспедиция - Пол Фредерик - Страница 6

Я не думал об этом – до тех пор, пока его вдруг не оказалось рядом.

4

ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ

После месяца учебы мы сделали нашу первую подводную вылазку.

По правде говоря, это была всего лишь коротка» прогулка. И все же ее можно было назвать экспедицией: команда следовала за командой, мы облачались в подводное снаряжение: акваланг, маску, ласты – и выстраивались на причале.

Вместе с двадцатью своими однокурсниками я оказался в пятой группе, под началом курсанта-лейтенанта Хэтчета. Мы разместились в вельботе и вышли в открытое море. Земля еще не успела скрыться из виду (на горизонте тонкой полоской виднелись Бермуды), когда лейтенант Хэтчет приказал стопорить двигатели. Мы стояли на палубе, слегка покачиваясь от легкой карибской зыби, пока не последовала команда по одному прыгать за борт.

Море в этом месте было неглубоким – не глубже шести метров – и кристально-чистым. На нас были специальные утяжеленные бахилы, вес которых подгонялся в соответствии с индивидуальными данными каждого курсанта. Благодаря им уравнивался вес вытесненной нашими телами воды и мы висели «между небом и землей», словно пресловутая гробница пророка Мухаммеда. Все было просто: малейшим движением ног в новеньких ластах мы поднимались вверх, от легкого движения рук опускались вниз.

Наконец мы выстроились в ряд на волнистом песчаном дне и стали ждать приказа.

Естественно, все молчали. Вот тогда, беспомощно озираясь и тихонько покачиваясь вперед и назад, как столбик дыма в безветренный день, я осознал, что такое безмолвие. Единственными звуками, которые я слышал, были тихие побулькивания пузырьков выдыхаемого воздуха. Потом, позже я узнал, что морское дно может быть очень шумным местом! Рыбы – вовсе не такие бессловесные создания, какими рисует их молва. Можете мне поверить, если находишься совсем рядом с тем местом, где идет бой между акулой-молотом и кальмаром, слышишь примерно те же звуки, какие издают при драке сцепившиеся между собой дикие коты.

Но в то утро близ Бермудских островов я чувствовал себя попавшим в открытый космос.

Лейтенант Хэтчет придирчиво осмотрел нас на предмет возможных неполадок снаряжения, потом жестом показал нам, как проверить, все ли в порядке, а уже потом последовал приказ двигаться вперед. По двое мы стали продвигаться по морскому дну. Это было занятно – как при замедленном показе кинопленки! Мы шли в маршевом темпе, но гибкие ласты требовали от нас немалых усилий. Мы спотыкались о песчаные холмики и обломки кораллов, с трудом увиливали от коварных маленьких анемонов, они выглядели как безобидные хризантемы, но жалили как шершни. Наверное, мы представляли собой весьма забавное зрелище для стай рыбешек, кружащихся над нашими головами. Наши движения больше всего напоминали балетные антраша. Моя правая нога парила в невесомости, поджидая, пока левая не окажется впереди нее и не ступит на песок в медленном, величавом гран-жэтэ, которому бы позавидовал сам Нижинский.

Я сомневаюсь в том, что мы делали больше одной мили в час, к тому же нашего запаса воздуха могло хватить всего на тридцать минут. В итоге мы прошли примерно девятьсот метров, потом резко повернули направо и сделали еще сотню метров. Через тридцать минут вернулись на то место, откуда ушли. Лейтенант Хэтчет подал сигнал, и мы, опять по двое, стали всплывать вверх к поджидающему нас вельботу.

Наверное, в пересказе все это выглядит довольно скучным.

Уверяю вас – на самом деле ничего подобного не было! Каждая секунда из этих тридцати минут была настоящим приключением и невероятно нас развлекала. Развлечение было не из опасных – ведь мы находились всего-навсего в шести метрах от поверхности воды. Конечно, у Бермудского архипелага в изобилии водятся акулы, но они редко ищут встречи даже с одиноким пловцом, не говоря уже о группе из двадцати человек. Мы путешествовали в зачарованном мире, населенном огромными морскими звездами, медлительными морскими огурцами, пульсирующими губками и сверкающими как алмазные россыпи стайками крошечных рыбок.

В тот день мы сделали еще два погружения, а потом вельбот лег на обратный курс. Следующая подводная прогулка ожидалась только через две недели, но я уже постоянно думал о ней. Побывать на морском дне… для меня это было равносильно возвращению домой после долгих, долгих скитаний.

Следующим погружением командовал курсант Сперри. С флагманского вельбота донесся его зычный голос:

– Внимание всем! Приготовиться!

В вельботах был весь наш курс. Нам предстояло первое: ночное погружение. На четырнадцати лодках, вытянувшихся в линию за вельботом Сперри, находилось по полной команде первокурсников.

Солнце уже давно село, и ночное небо светилось характерным для этих широт слабоватым сиянием. Становилось все прохладнее. Надев водолазное снаряжение, мы молча сидели на палубе, ожидая, пока Сперри и другие командиры утвердят окончательный план учения.

Над моей головой сияли крупные, яркие звезды. Млечный Путь выглядел цельным мазком люминесцентной краски. Пояс Ориона простирался до горизонта, а над самой головой мерцал красноватый Марс. Казалось, что свет звезд отражается в воде, но бесконечно разнообразное сияние волн было не отраженным светом неба, а свечением самой воды.

– Как ты думаешь, на глубине вода тоже будет светиться? – шепотом спросил меня Эсков.

Я отрицательно покачал головой. Я не мог утверждать наверняка, но все же имел все основания предполагать, что светится только поверхность воды. Да, я не знал этого и многого другого о природе моря.

Но я учился.

В темноте над водой прозвучали слова приказа:

– Внимание всем! Проверить снаряжение. По порядку включить воздушные клапана!

С вельботов послышалось нестройное пофыркивание – каждый из нас втянул воздух из своего акваланга.

– Фонари!

Над водой тотчас же зажглось двести с лишним светляков – мы включили наши головные фонари.

– Маски!

Так же, как и все, я опустил на лицо свою маску, а потом просунул палец в то место, где резина соприкасалась с кожей.

Снаряжение было в полном порядке. После секундной паузы снова раздался голос Сперри:

– Старшим на лодках начать погружение команд! Мы стали соскальзывать за борт.

Внизу под нами дышала непроницаемая чернота.

Как только над моей головой сомкнулась вода, звезды исчезли. Каким ярким ни был их свет, он не мог проникнуть через плотный слой воды. Я отчетливо видел фонари своих однокурсников – веселые скопления подрагивающих светлячков. Но все-таки из-за темноты нельзя было различить ни одной фигуры – только светящиеся пятна фонарей. Правда, постепенно мои глаза стали приспосабливаться к мраку, и я стал замечать, как вместе с пятнами фонарей перемещаются в воде неясные силуэты.

Как обычно, мы собрались на дне. На этот раз нам предстоял не подводный марш-бросок. Задание предусматривало выполнение на месте маневров, имитирующих рукопашный бой. Шесть команд играли роль «атакующих», остальные восемь «держали оборону». «Атакующие», в число которых входил и я, должны были преодолеть линию обороны. Если кого-то из нас задерживали, он считался «убитым». Успех операции определялся по количеству «атакующих», которым удалось прорваться через заслон.

«Обороняющиеся» сгруппировались примерно в сотне метров от нас. По команде они выключили свои фонари – и тотчас же растворились во мраке. По световому сигналу нашего командира мы оторвались от дна и поплыли вперед. Проплыв несколько метров, по заранее оговоренному плану, тоже выключили свои фонари. Это была идея лейтенанта Хэтчета – дать обороняющимся представление о направлении нашего движения, а потом в темноте резко уйти в сторону.

Моя команда гасила фонари самой последней. Как только огни погасли, каждый из нас почувствовал себя в полном одиночестве.

В темноте наше положение становилось куда более серьезным. Когда в учебном классе лейтенант растолковывал нам свою задумку, все это казалось занятной детской игрой. Чем-то вроде подводных салочек – сущим пустяком для взрослых людей. Но, очутившись в кромешной тьме и не чувствуя поддержки товарищей, продвигаясь в чернильно-черной воде навстречу неизвестности, я стал понимать, что это далеко не детская забава. Во-первых, все это было нешуточно опасно. Морские хищники – акулы, скаты или барракуды – редко нападают на человека, но смогут ли они в такой темноте распознать, кто мы такие? Да, конечно, флагманский вельбот был оснащен микросонаром. [1] Если бы какая-то рыба размером с акулу появилась в радиусе двухсот метров, под водой прозвучал бы условный сигнал, и мы прервали бы учения. Ну а если оператор сонара проспит?