За синим горизонтом событий - Пол Фредерик - Страница 41

— Да нет. Я и так с ними управляюсь по коммуникатору из мозговой комнаты. Конечно, приятно будет нам вдвоем куда-нибудь отправиться. Ты, наверное, никогда не видела Бразилиа. Может, через пару недель...

— Нет. Никаких пару недель. И не со мной. Если тебе нужно куда-то ехать, пожалуйста, поезжай, Робин.

Я колебался.

— Ну, Мортон считает, что это было бы полезно. Эсси резко кивнула и сказала:

— Харриет! Завтра утром мистер Броудхед вылетает в Бразилиа. Подготовьте все необходимое.

— Конечно, миссис Броудхед, — ответила Харриет с консоли в голове постели Эсси. Ее изображение исчезло так же быстро, как появилось, и Эсси обняла меня.

— Я позабочусь, чтобы с Бразилиа поддерживалась непрерывная связь, — пообещала она, — и Харриет будет все время информировать тебя о моем состоянии. Обещаю, Робин. Если ты мне понадобишься, узнаешь немедленно.

— Ну... — сказал я Эсси на ухо.

— Никаких «ну», — ответила она мне в плечо. — Решено. И знаешь что, Робин? Я тебя очень люблю.

Альберт Эйнштейн утверждает, что все радиосообщения, которые я получаю, всего лишь длинная цепочка фотонов, как копье, брошенное в пространство. Тридцатисекундное сообщение — это колонна в девять миллионов километров длиной, в которой фотоны со скоростью света в образцовом порядке несутся в пространстве. Но даже такому длинному, быстрому и тонкому копью требуется почти вечность, чтобы преодолеть пять тысяч астрономических единиц. Приступ лихорадки, от которого пострадала моя жена, летел к нам двадцать пять суток. Приказ прекратить все манипуляции с кушеткой только начал свой путь, когда пришел новый приступ — тогда на кушетку легла эта девочка, Джанин. Слава Богу, приступ оказался легким.

Наше поздравление Хертерам-Холлам с прибытием на Пищевую фабрику где-то в районе орбиты Плутона встретилось с их сообщением об отлете на Небо хичи. Теперь они уже там, а наши распоряжения еще не долетели до Пищевой фабрики. За короткое время произошли два события, имевшие непосредственное отношение друг к другу.

Но к тому времени, как мы поймем значение этих событий, они уже целых двадцать пять дней будут в прошлом. Что за досада!

Мне многое нужно было от Пищевой фабрики, но сейчас больше всего нужно радио-быстрее-света. Поразительно, что такое вообще возможно! Но когда я заявил Альберту, что его застали врасплох, он улыбнулся своей мягкой, скромной улыбкой, сунул трубку за ухо и сказал:

— Конечно, Робин, если вы имеете в виду удивление, которое испытываешь, когда нечто крайне маловероятное все же происходит. Но такая вероятность всегда существовала. Вспомните. Корабли хичи без всяких ошибок достигали движущихся целей. Это предполагает наличие у них почти мгновенной связи на астрономических расстояниях, то есть радио-быстрее-света.

— Почему ты мне ничего об этом не говорил? — спросил я.

Он почесал ногу в домашней туфле другой ногой.

— Это была только вероятность, Робин, и небольшая, порядка 0.05. Условие достаточное, но не необходимое. Просто до настоящего времени у нас не было данных.

Я мог бы поговорить об этом с Альбертом на пути в Бразилиа. Но я летел коммерческим рейсом — самолет компании недостаточно быстр для таких расстояний, — а я люблю смотреть на моего спокойного мудрого Альберта и разговаривать с ним. Только поэтому время полета я провел в разговорах с Мортоном. И, конечно, с Харриет, которая должна была каждый час, когда я не сплю, давать краткие отчеты о состоянии Эсси.

Даже на сверхзвуковой скорости полет в десять тысяч километров занимает немало времени, и я углубился в дела. Мортон получил возможность высказаться и старался отговорить меня от встречи с Боувером.

— Вы должны серьезно к нему относиться, — завывал он в микрофоне у меня в ухе. — Боувера представляют Анджело, Карпентер и Гатман, а это влиятельные люди, и у них очень хорошие юридические программы.

— Лучше тебя? — усмехнулся я.

— Ну... — после некоторого колебания ответил он. — Я надеюсь, что нет, Робин.

— Ответь мне, Мортон. Если у Боувера с самого начала не было особых надежд на выигрыш, почему за дело взялись такие влиятельные люди?

Хоть я его и не видел, но знал, что сейчас у Мортона отчасти обиженное, отчасти оправдывающееся выражение лица. Эдакая гримаса — вы-неюристы-не-в-состоянии-понять.

— Оно не так уж и безнадежно, Робин. И мы до сих пор вели себя не лучшим образом. Дело принимает более крупные размеры, чем мы первоначально оценивали. Я думаю, они считают, что сумеют найти немало слабых мест в нашей позиции. Думаю также, что они рассчитывают на очень крупный гонорар. Я советовал бы вам самому нащупать слабые места в позиции Боувера и не относиться к нему легкомысленно, Робин. Ваш приятель сенатор Прагглер в комитете надзора. Повидайтесь сначала с ним.

— Я с ним обязательно повидаюсь, но не сначала, — ответил я Мортону и отключил его — мы начали снижаться. Я видел огромную башню административного здания Корпорации «Врата». Оно совершенно закрывало глупое блюдце палаты представителей. В озере, как в зеркале, отражались сияющие жестяные крыши Свободного города. Меня волновало, что я прибыл без всякого запаса времени. Меньше чем через час у меня было назначено свидание с вдовцом или мужем, как посмотреть, Триш Боувер, и мне не хотелось заставлять его ждать.

Правда, и не пришлось. Я уже расположился за столиком на открытом воздухе в ресторане дворца Бразилиа, когда он подошел. Тощий, высокий и лысеющий.

Боувер нервно сел, как будто очень торопился уйти или куда-то опаздывал. Но когда я предложил ему поесть, он целых десять минут изучал меню и кончил тем, что заказал почти все. Свежий пальмовый салат, маленькие пресноводные моллюски с озера, к которому уходят удивительно красивые ряды апельсиновых деревьев, и еще не менее семи самых экзотических блюд.

— Это мой любимый отель в Бразилиа, — добродушно и гостеприимно сообщил я ему, когда он начал поливать пальмовый салат соусом. — Старый. Но хороший. Вы, вероятно, все тут уже видели?

— Я восемь лет прожил в этих местах, мистер Броудхед.

— Понятно. — Я понятия не имел, где проживает этот сукин сын, для меня он был всего лишь досадной помехой. И все же я добросовестно попытался отыскать хоть какой-нибудь общий интерес. — По пути сюда я получил последние изображения с Пищевой фабрики. У группы Хертеров-Холлов все хорошо, они нашли там удивительные вещи. Знаете ли вы, что мы идентифицировали четверых Мертвецов как старателей с Врат?

— Я что-то об этом видел на ПВ, да, мистер Броудхед. Это очень интересно.

— Более того, Боувер. Это может изменить весь мир, не говоря уже о том, что сделает нас ужасно богатыми. — Он кивнул, предварительно набив рот салатом. Не очень-то мне удавалось разговорить его. — Ну, хорошо, — терпеливо проговорил я, — давайте перейдем к делу. Я хочу, чтобы вы отказались от иска.

Боувер неторопливо прожевал устрицу, проглотил ее и ' нацепил на вилку следующую.

— Я это знаю, мистер Броудхед, — меланхолично проговорил он и снова набил рот.

Я отпил вина, смешанного с сельтерской водой, и, сохраняя полный контроль над голосом и манерами, сказал:

— Мистер Боувер, мне кажется, вы не совсем представляете, как в действительности обстоят наши дела. У меня нет желания вас обидеть. Просто вам известны не все факты. Мы оба многое потеряем, если вы будете продолжать настаивать на иске. — И я начал разбирать этот случай, тщательно и осторожно, как советовал Мортон. Я рассказал ему о неизбежном вмешательстве Корпорации «Врата», о заинтересованности в предприятии всего человечества, о Необходимость исполнять судебный запрет на исследование Пищевой фабрики, который невозможно сообщить Хертерам-Холлам раньше чем за месяц, а в это время они будут делать, что сочтут нужным, и, разумеется, о возможности мирной сделки. — Я хочу вам сказать, — мягко продолжал я, — что дело это слишком важное и значимое не только для нас. Его нельзя поделить между нами, как обыкновенный пирог с капустой. Поверьте, с нами не станут нянчиться. Конфискуют у обоих.