Встреча с Хичи - Пол Фредерик - Страница 65

26. ЧЕГО БОЯЛИСЬ ХИЧИ

Расширенный, я могу смеяться над этими старыми страхами и предчувствиями. Не тогда, может быть. Но сейчас — да. Шкала грандиозней и возбуждает гораздо сильнее. В одном только центре Галактики десятки тысяч записанных сознаний хичи, и я могу прочесть их все. Уже прочел — почти все. Могу перечитать, если с чем-то хочу познакомиться поближе. Книги на библиотечной полке?

Больше того. И я, конечно, не «читаю» их. Я как будто вспоминаю их. Когда я «открываю» одну из них, я читаю ее с начала до конца, словно она часть самого меня. Это нелегко делать, и вообще все, что я научился расширенным, делать нелегко. Но с помощью Альберта, с простыми начальными упражнениями я научился. Первые базы данных, к которым я получил доступ, содержали только данные; это все равно что справиться с логарифмической таблицей. Потом я получил доступ к записанным хичи Мертвецам и к первым записям Эсси в программе «Здесь и После», и они тоже были сделаны не очень хорошо. И я никогда не сомневался, какая часть того, о чем я думаю, все же принадлежит мне.

Но вот когда выяснилось недоразумение с Капитаном и я получил доступ к их записям, вот когда стало трудно. Тут была и утраченная любовь Капитана, женщина хичи, по имени Дважды. «Получить доступ» к ней — все равно что в темноте набрести на груду одежды, которая — вся — тебе не подходит. Дело не только в том, что она женщина, хотя уже это вызывало значительную несовместимость. И даже не то, что она хичи, а я человек. Она знала, всегда знала то, о чем ни я, ни кто другой из людей и не догадывался. Может, Альберт догадался, но это свело его с ума. Но даже в своих рассуждениях Альберт не дошел до расы летающих меж звездами Убийц, которые закрылись в кугельблитце, чтобы подождать рождения новой — и для них лучшей — вселенной.

Но когда я пережил шок, Дважды стала моим другом. Она очень приятная личность, когда привыкнешь к странности, и у нас оказалось очень много общих интересов. В библиотеке сознаний хичи не только сами хичи и люди. Там есть и древние неясные ворчливые голоса, принадлежавшие некогда крылатым существам с Антареса, и голоса моллюсков из шарового скопления. И, конечно, обитатели грязи. Мы с Дважды провели немало времени, изучая их и их эдды. Видите ли, времени у меня — с моими фемтосекундами — достаточно.

У меня достаточно времени даже для посещения самого центра, и, может быть, когда-нибудь я это сделаю. Ненадолго. А тем временем… тем временем Оди и Джейни полетели туда, участвуют в экспедиции, которая продлится шесть или семь месяцев — ну, а здесь, конечно, пройдет несколько столетий, и к их возвращению присутствие Долли больше не будет представлять проблему, а сама Долли тем временем счастлива в своей ПВ-карьере. А Эсси достаточно великодушна, чтобы не быть слишком счастливой, потому что лишена моего физического присутствия, но все равно приспособилась отлично. Больше всего (после меня) она любит свою работу, и у нее работы в избытке — усовершенствование «Здесь и После», использование процесса, известного по CHON-пище, для изготовления других органических веществ… она надеется вскоре получать таким образом запасные органы, чтобы никто не должен был отдавать свои… и если подумать, то большинство людей счастливы. Теперь с помощью флота хичи мы можем ежемесячно переселять по миллиону, и нас ждет пятьдесят пригодных к заселению планет. Снова пионеры и крытые фургоны, снова возможности для всех…

Особенно для меня.

И Клара.

Мы, конечно, встретились. Я настоял на этом, и в конечном счете ее и нельзя было бы удержать. Эсси вылетела к петле, чтобы встретить ее и лично доставить на нашем самолете на Таппаново море. Конечно, возникали проблемы этикета. Но иначе Кларе пришлось бы выдержать нападение журналистов, с их вопросами, каково быть «пленницей хичи» или «быть похищенной этим волчьим мальчишкой Вэном»… и с прочими разными сплетнями, которые они передают друг другу. И вообще, мне кажется, они с Эсси поладили. Им не приходится сражаться из-за меня. В этом смысле я просто не существую.

И вот я приготовил свою лучшую голографическую улыбку и создал лучшее голографическое окружение и подождал, пока она не войдет. Она одна вошла в большую приемную — Эсси хватило такта показать ей дорогу и исчезнуть. И когда Клара вошла, остановилась на пороге и ахнула, я понял, что она ожидала увидеть меня гораздо более мертвым.

— Здравствуй, Клара, — сказал я. Не очень умно, но что еще мог я сказать в таких обстоятельствах. И она ответила:

— Здравствуй, Робин. — И тоже как будто не знала, что добавить. Стояла, глядя на меня, пока я не догадался пригласить ее сесть. И, конечно, я тоже смотрел на нее — теми многочисленными способами, которые есть в распоряжении электронного разума; но с точки зрения всех этих способов выглядела она хорошо. Устала — да. Ей нелегко пришлось. И дорогая Клара никогда не была классической красавицей, со своими темными густыми бровями и крепким мускулистым телом, да, но выглядела она отлично. Я думаю, это разглядывание заставило ее нервничать, потому что она откашлялась и сказала: — Мне сказали, что ты сделал меня богатой.

— Не я, Клара. Я просто вернул тебе долю того, что мы заработали вместе.

— Эта доля, кажется, увеличилась, — она улыбнулась. — Твоя жена говорит, что у меня больше пятидесяти миллионов долларов…

— Можешь получить и больше, если хочешь.

— Нет, нет, и так очень много. Кажется, у меня доля во многих компаниях. Спасибо, Робин.

Снова молчание, и затем — поверите ли? — следующими моими словами были:

— Клара, я должен знать! Ты меня ненавидела все это время?

В конце концов я задавал себе этот вопрос целых тридцать лет.

Но даже тогда вопрос показался мне неуместным. Не могу сказать, как он подействовал на Клару, она какое-то время сидела с раскрытым ртом, потом с трудом глотнула и покачала головой.

И начала смеяться. Смеялась громко и всем телом, а когда кончила смеяться, вытерла глаза и сказала:

— Слава Богу, Робин! По крайней мере хоть что-то не изменилось. Ты умер. У тебя оплакивающая тебя вдова. Мир на краю величайших изменений. Испуганные существа появились из своего укрытия… и ты мертв. И все равно тебя волнует проклятое чувство вины!

И я тоже рассмеялся.

Впервые за все время, Бог мой, за полжизни последний остаток вины исчез. Трудно определить, что я испытал; прошло немало времени с этого освобождения. Я сказал, продолжая смеяться:

— Я знаю, это звучит глупо, Клара. Но прошло так много времени, и я знал, что ты там, в черной дыре, в замедлившемся времени, и я не знал, о чем ты думаешь. Я думал, может, ты… не знаю… винишь меня в том, что я тебя покинул…

— Но как я могла, Робин? Я не знала, что с тобой произошло. Хочешь знать, что я на самом деле чувствовала? Я испытывала ужас и оцепенение, потому что знала, что ты исчез, и думала, что ты мертв.

— И когда ты вернулась, я действительно мертв, — улыбнулся я. Я видел, что она чувствительнее к таким шуткам, чем я. — Ну, хорошо, — сказал я. — Действительно все хорошо. Я в порядке и весь мир тоже!

И это правда. Я бы хотел коснуться ее, конечно, но это желание начинало мне казаться частью далекого детства; а сейчас она здесь, в безопасности, и вселенная открыта перед нами. И когда я так сказал, у нее отвисла челюсть.

— Ты ужасно оптимистичен! — выпалила она.

Я искренне удивился.

— Почему?

— Убийцы! Они выйдут рано или поздно, и что мы будем делать? Они испугали хичи, и меня они ужасно пугают.

— Ах, Клара, — сказал я, поняв ее наконец. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Все равно что в прошлом, когда мы знали, что хичи где-то есть и могут неожиданно выйти, и они способны на многое, о чем мы не имеем понятия…

— Совершенно верно. Нам не справиться с Убийцами!

— Да, — согласился я, — сейчас не справиться. Но мы не могли когда-то сравняться и с хичи. А к тому времени как они вышли — мы смогли. Если повезет и у нас будет время, подготовимся и к выходу Убийц.