Нашествие квантовых котов - Пол Фредерик - Страница 39

— Я думал, это ясно…

— Военное применение может быть очевидным только для дикарей! Вам разве не понятно, что паравремена в основном подразумевают научные исследования? Особенно для тех наук, которые не могут ставить эксперименты!

— Я не совсем понимаю, что именно вы имеете в виду? — нахмурился он.

— Пошевелите мозгами! Социология, например. Вы же не можете изолировать общество и провести с ним опыт. Но только не здесь! У нас есть бесконечное количество самых разнообразных обществ, и мы можем создать новую науку сравнительной социологии. Или, новую политическую, или социальную науку. Можно найти и иное применение: как-то к нам зашел метеоролог, так он на стены кидался, как только узнал, что в паравремени Ники не было Атлантического урагана. У нас он был, и убытки оказались грандиозными. Теперь ученые считают, что это связано с индустриализацией и ростом городов, может быть, мы сможем остановить это. И… торговать!

Лари-Тау насторожился:

— Я не понимаю, о чем вы говорите! Торговать с одним и тем же народом?

— Между двумя народами с незначительно различными историями. Незначительная для одних вещь может показаться причудливой для других. Например, только на хула-хупе можно сделать бизнес в двадцать миллионов долларов.

Мои гости были озадачены.

— А что такое хула-хуп? — спросил Лари-Тау.

— Игрушка. Но я говорю не только об игрушках, но и о более полезных вещах. Подумайте, каждое из паравремен ежегодно тратит на исследования и усовершенствование около биллиона долларов, а если вы снимете сливки с пятидесяти разных паравремен, тогда, даже с дублированием, вы сможете получать большие и значительные результаты.

Минута тишины, пока они переварят все это. Затем вмешался Ники:

— Думаю, я все понял, Дом! Вы не можете узнать вещь, не испытав ее, ведь риск есть в любом деле. И, догадываюсь, добавление исследований других людей к вашим может оказать большую услугу. Но до сих пор… милейший Дом, я не вижу ничего, что имели бы с этого люди, такие как я.

— Это может спасти миллионы жизней! — сказал я.

— Продолжайте! Вы хотите поразить врага, прежде чем он нападет на вас… или что-нибудь в этом роде?

— Нет, не это! Может быть, это где-то и окажется истиной, но я говорил не об этом! Вы знаете, что такое ядерная зима? Это смерть всего, потому что в воздухе скапливается так много пыли, что она заслоняет солнце. Почти вся растительность и большая часть крупных животных умирает… в том числе и люди.

Они не знали, что это такое, но представили быстро.

— Что вы подразумеваете под выгодой? — с усмешкой иронизировала Христоф. — Убийство всего живого?

— Конечно, нет! Есть времена, где все это уже произошло. Мы нашли времена, в которых не осталось млекопитающих крупнее крысы: война в них произошла пять, десять и более лет назад, человеческая раса полностью истребила себя.

— Как мило!

Я с трудом сдерживался: эта женщина играла на моих нервах. Примерное такое же действие оказывала она и на сенатора, ведь он зачарованно смотрел на нее.

— Здесь нет ничего милого! — твердо сказал я. — Это факт! В некоторых линиях времени планета абсолютно безлюдна, хотя есть поля, иногда встречаются разрушенные города. Но там нет людей! Есть иные времена, где люди голодают и умирают от недостатка домов и земли. Наша Африка большую часть последнего десятилетия находилась в состоянии засухи. Часть Азии находится примерно в таком же страшном состоянии! В некоторых временах голодает вся Латинская Америка! Предположим, мы возьмем этих умирающих людей и позволим эмигрировать на пустующую планету!

Ники Де Сота воскликнул:

— Удивительно, Дом! Вы дарите жизнь миллионам! Что нужно для того, чтобы построить новый мир?

Он был в экстазе, и я понимал его чувства: когда-то я думал точно так же. Я осторожно ответил:

— Конечно же, средства к существованию! Этому народу потребуются домашние животные, иногда — машины. Им необходимы врачи и специалисты по сельскому хозяйству… по крайней мере, будут нужны! Этого мы еще не делали.

С грохотом рухнуло все богатство Ники и поднялось самодовольное презрение Найлы Христоф.

— Добренькие дяденьки! — ехидно заметила она.

— А почему нет? — удивился Ники.

— По трем причинам! — сказал я. — Первое: у нас возникла проблема баллистического отскока. Пока мы не научимся контролировать отскок, мы не можем рисковать перемещениями таких огромных масштабов! Нам следует на время прекратить использование порталов. И во-вторых… — Я посмотрел на своего старого приятеля Лари Дугласа. — Мы столкнулись с ситуацией Гаммы.

Он дернулся, но промолчал: он уже спел нам, что ничего не мог сделать.

Сенатор нахмурился:

— Это те люди, которые захватили Сандию?

— Не только Сандию, Дом! Сейчас они пошли дальше. Там идет настоящая война, правда, небольшая, только в Вашингтоне! Гамма захватили все мосты Потомака, оккупировали Белый Дом и Национальный аэропорт, который вы зовете Гувер Филд. Возникло несколько жутких пожаров, в огне погибло, как минимум, пятьсот человек. Первое, что нам придется сделать, это потушить огонь, если сможем.

Теперь заволновался сенатор:

— Боже мой, что вы сказали?

Я постарался успокоить его.

— Пока бои затихли, — сказал я. — Полчаса назад там слышались лишь отдельные выстрелы из укрытий. Конечно, убито несколько гражданских…

Думаю, не успокоил.

— Гражданских? — закричал он. — Но почему они… я полагаю, они могли… ради Бога… почему они не эвакуировали мирное население?

— Мне кажется, таких там немного! — озадаченно промямлил я (сенатор рассказывал, что его семья за тысячу миль, в Чикаго).

— Мне нужно срочно вернуться! — решительно заявил он.

— Хорошо, мы выполним вашу просьбу, Дом! — сказал я. — Вы помните, это не по мне. Но… фактически, я предлагаю, чтобы вы проникли в Вашингтон, округ Колумбия (Эпсилон — это ваше время, сенатор), и объяснили им происходящее, а также предложили нашу помощь. Я имею в виду почти всех вас! — прибавил я, взглянув на нашего Лари. Он не удивился и только пожал плечами.

В разговор влез другой Дуглас:

— Я не желаю уходить, куда бы то ни было! — закричал он.

— Прошу прощения, не понял!

— Я требую политического убежища! — заявил Дуглас. — Я не желаю возвращаться в свое время из-за политических преследований и не хочу забавляться вмешательством в какую-то дьявольскую войну, которая гремит неизвестно где! Вы кидаете меня в эту заварушку? Но ведь до некоторой степени вы обязаны мне, и я настаиваю, чтобы меня оставили в покое!

Большой болван угрожающе встал с места и двинулся на него, но наш охранник предостерегающе протянул руку к дротиковому пистолету. Христоф положила на плечи Мо свои руки, и эта громадина сразу осела, хотя и продолжала сверкать кровожадными глазами.

— Об этом позже! — весело сказала Христоф. — Давайте кончим с другим. Вы говорили о трех проблемах, но назвали только две.

— Ах да! — угрюмо откликнулся я. — В уравнении появились другие неизвестные. Кто-то заглядывал и к нам: мы не знаем, кто и с какой целью.

Христоф захихикала:

— Добро пожаловать в клуб!

Мой Лари расхрабрился (между ним и ей сидел охранник):

— Да замолчите вы! Дом? Это и есть то новое, что произошло с тех пор, как я… оставил вас?

Я кивнул.

— Нам неизвестен источник, и мы не смогли за ним проследить! Это доказывает, что их техника намного превосходит нашу, хотя мы изучили технику пятидесяти паравремен. В последние три месяца за нами кто-то усиленно следит!

— Как несколько дней назад за нами… — неопределенно выразился сенатор.

— Боюсь, что да! — признался я.

Он поджал губы, раздумывая.

— И что же вы собираетесь предпринять, Дом? — поинтересовался он. — Вы вернете меня в мое время?

— Думаю, что мы пойдем все туда! — сказал я. — Вы — потому что там живете, я и Лари — помочь с обороной. А остальные — поскольку жили в других мирах.

«И потому что они лишние!» — подумал я про себя. В самом деле, кому нужны в нашем мире два фэбээровца и клерк по кредитам?